Анатолий Гусев - Меч Аркаима

Радостное возбуждение царило в лагере. О том, что где-то рядом бродят два бандита, которым их находки далеко не безразличны, как-то забылось. А зря!

Появление Кацо было неожиданным! Из-за спины налетев на Налю, схватив её за шею левой рукой, правой приставил нож к горлу. На плече у него болтался автомат.

Обитатели лагеря растерялись от неожиданности.

— Золото давай! — брызгал слюной Кацо. — Зарежу девку! Мамой клянусь, зарежу!

Глаза грузина светились безумием:

— Быстрей, ну! Чего стоим? Зарежу, точно говорю!

— Давай спокойно поговорим — сказал Григорий Тарасович.

— О чём с тобой, козлом, разговаривать?

— Это он о ком? — не дав своему бывшему командиру ответить, взревел Муса.

— Золото мне надо! Золото! — в истерике кричал Кацо. — Все погибли! Вы всех убили! Я один остался! Отдайте мне моё золото, и я уберусь из этих проклятых гор!

— Клычгерий умер? — спросил балкарец.

— Да! Да! Вы его убили! Вы! Да!

— Он с ума сошёл! — сказал Мусе Григорий Тарасович.

— Эта девка за мной гналась! — орал бандит. — А теперь она в моих руках! Ха-ха-ха!

— Пужинка! — догадался Григорий Тарасович. — Он встретился с пужинкой!

— Золото! Давай! Быстро! Да! — кричал Кацо.

— Молчать! — рявкнул Григорий Тарасович. — Смирно! Дай подумать.

Грузин ошалело вылупился на него, но потом завопил опять:

— Не надо думать! Эй, ты, не дорезанный — приказным тоном сказал он Алиму. — Берёшь мешок, набиваешь его золотом, несёшь его мне. Быстро, я сказал!

— Делай, что он сказал — спокойно приказал Алиму Мурад и добавил по-чеченски — Кинешь мне Налин карабин. Понял меня?

Алим покорно кивнул и направился к палатке, где были сложены сокровища и лежал Налин карабин.

— Что ты ему сказал, ублюдок чеченский? — опять завопил грузин.

— Я не ублюдок, свинья грузинская. А сказал я, что бы он поторапливался, а то девушке неудобно стоять в такой позе.

— Врёшь!

— Ну, это ты не проверишь! — усмехнулся чеченец.

— Отпусти девчонку по-хорошему — как можно спокойно сказал Григорий Тарасович. — И мы тебя отпустим. Без золота, но отпустим.

Он стоял напротив бандита, а дуло карабина у его бедра искало цель.

— Не надо так пушку держать! — кричал нервно Кацо. — Слышишь меня? Да?

— Чем тебе не нравиться?

— Так эта девка Дага убила! Я зарежу её, мамой клянусь!

— Тогда я тебя не убью! Ты нашу щуку видел? Я тебя ей по кусочкам скормлю.

— Не пугай! Да! Не надо!

Пока шёл этот диалог, Алим набил золотом чей-то рюкзак, снял карабин с предохранителя, и, прикрывая его рюкзаком, медленно направился к Кацо.

Пётр не заметно вытащил нож и, готовясь к броску, держал его за лезвие.

Тут из кустов появилась лайка. Мгновенно оценив обстановку, она бесшумно направилась к бандиту и зарычала, давая понять, что сейчас вцепится ему в ногу. Грузин отвлёкся, махнул ножом. Белка с коротким лаем отскочила.

Пётр метнул нож. Лезвие погрузилось в правое плечо бандита. Кацо обернулся на Петра, посмотрел на него каким-то странным взглядом. В этот момент Алим бросил карабин Мураду. Тот поймал его, прижал к плечу и выстрелил. Бандит упал с дыркой в голове, потянув за собой и девушку. Наля встала, зачем-то отряхнулась, зарыдала и бросилась к отцу. Григорий Тарасович обнял её, гладил по волосам и говорил:

— Ну, всё, всё. Успокойся.

Мурад стоял с карабином в руках, мелькнула мысль: «Может всех перестрелять? И золото наше?» Как бы угадывая его мысли к нему подошёл Муса и отобрал карабин.

— Так лучше! — пояснил он свои действия.

— «Там где пахнет золотом, пахнет и свинцом» — сказал Григорий Тарасович, глядя на убитого Кацо, обнимая дочку. — Почему же у нас так всё гладко? Почему нас духи не тронули? А наоборот, позволяют забрать сокровища?

— Потому, что это не золото — откликнулся Афанасий. — Для нас это стало достоянием нашего государства, нашего народа. Мы, конечно, получим вознаграждение за это, я надеюсь. Но мы его себе не присваиваем. Всё это будет принадлежать этой земле!

— Пафосно! — сказал Мурад.

— Но, думаю, он прав! — сказал Григорий Тарасович. — А как ты, Мурад, стрелял, не боясь попасть в мою девочку?

Чеченец пожал плечами:

— Ну, стало бы на одну русскую меньше, если бы промахнулся! Шучу. Я не знаю, я не боялся, когда стрелял. Я — чеченец! Я — мужчина! Я — воин!

Муса усмехнулся:

— Я тоже могу сказать: я — балкарец, я — мужчина, я — воин! Ты один, что ли такой? Тут все это могут сказать. Даже Настя!

— Правда, она не мужчина — улыбнулся Пётр. — Где ты так научился стрелять?

— На Кавказе. Где ещё? — удивился Мурад. — Это Алим любит с книжкой на солнышке посидеть. Кто же меня уважать будет, и говорить со мной будет, если я стрелять не умею?

— О чём же ты говорил с бандитами? — спросил Афанасий.

— Они чеченцы. Меня интересовал язык, сказки, легенды, тосты — Мурад улыбнулся. — Я интересовался всем, что хоть как-то связано с Шемаром. Я могу диссертацию написать о связи Чечни и Шумера! Зря вы надо мной смеялись! Я совмещал войну с работой.

— Никто над тобой не смеялся — сказал Афоня. — Сведём тебя с профессором Богуславским и пиши ты свою диссертацию на здоровье.

— Я его знаю.

— Тем более! Познакомишься поближе. Кстати, его не мешало бы сюда вызвать.

— Белочка — сказал Пётр ласковым голосом. — Иди сюда моя собака. Дай я пожму тебе твою мужественную лапу.

Лайка побрела к Петру, виляя хвостом. Все заулыбались. Как будто тучи развеялись, и выглянуло солнце, так легко и спокойно стало на душе у участников этих приключений. Опасность миновала.

Кацо похоронили в лесу. Его рюкзак, даже не заглядывая в него, нож и автомат отправили в пещеру, оставляя всё это местным духам.

На следующий день они отправились к рыбачьей избушке не берегу Чорола. Там отдохнули. Григорий Тарасович из гальки на берегу реки соорудил печку-каменку и, что-то вроде парилки из жердей и полиэтилена. Помылись с большим удовольствием, снимая с себя усталость и грязь странствий. Ребята даже побрились. Распили две бутылки водки, которых таскали с собой весь этот маршрут, забыв про них напрочь. Там же дали радиограмму в посёлок с просьбой отправить телеграмму в Москву, профессору Богуславскому, с кратким рассказом о находках и просьбой, если у него есть свободное время, приехать к ним. А через день на перегруженном катамаране сами отправились к посёлку.

Профессор Богуславский не прилетел, а буквально материализовался в поселке. Маленький, толстенький и очень живой человечек развёл бурную деятельность. Он подробно расспрашивал участников, описывал артефакты, заставил местную милицию их охранять, причём предварительно он описал все вещи и заверил опись печатью местного отделения. Короче спокойная жизнь кончилась.