Алекс Грин - Всемирный следопыт, 1930 № 12

— После, после! — замахал руками Раттнер. И крикнул Птухе: — Приготовь прицел! Ты будешь за второго номера. Я — первый!

— Есть приготовить прицел! Есть быть вторым номером! — гаркнул Птуха, срывая с «Максима» брезентовый чехол и поворачивая его курносым рылом в сторону стрельцов.

А повстанцы с удивлением разглядывали диковинного стального зверька, не понимая, почему мирские так много внимания уделяют этой пушке не пушке, телеге не телеге.

Конные стрельцы почему-то медлили с атакой. Стрелецкие начальники, с’ехавшись вместе, окружив посадника, о чем-то бурно совещались.

Воспользовавшись этой передышкой, Косаговский быстро расспрашивал Птуху:

— Как же вы нашли место, где стоит самолет?

— А это вот он! — указал Федор на халтурного попа. — Как только описал я ему полянку, черные камни, мой поп сейчас же себя по лбу — хлоп! «Это, — говорит, — Лосиная полянка!» Прямо к самолету меня и вывел.

И вдруг вытащил из кармана красный платок иркутской кумы и привязал его к оглобле одной из телег.

— От так! — любовался он своей работой. — Теперь мы под червонным знаменем биться будем!

— Ах, чорт! — вскочил вдруг Раттнер. — Илья, можешь за наводчика? — обратился он к Косаговскому.

— Конечно, могу! — ответил летчик и опустился на землю рядом с пулеметом.

А Раттнер побежал куда-то в дальний конец лагеря.

Стрелецкие начальники раз’ехались по местам. Посадник выкрикнул команду. Взблеснули выдернутые из ножен кривые сабли стрельцов.

— О, господи! — взлепетал испуганно поп Фома. — Никола батюшка… яви крепость…

Он не договорил.

Стрельцы колыхнулись, пригнулись к лошадиным шеям и с громкими воплями ринулись на лагерь восставших. Грозная конная атака приближалась. Крылья стрелецкой лавы уже охватывали лагерь отава и слева. Не выдержав, уже захлопали с телег пищальники повстанцев. Побежали с поля боя одинокие трусы дезертиры. А Раттнер, стоявший во весь рост на телеге, все еще выжидал. И лишь подпустив лаву на полторы тысячи шагов, на дистанцию действительного огня, он крикнул протяжно:

— Ого-о-онь!

«Максим» сыпанул щедрым стальным дождем. Косаговский провел веером по площади, вышивая смертью пыльное ее полотно. А лава, не в силах сразу остановиться, все еще неслась на лагерь. Но стальной дождь пулемета рассек волну всадников.

Еще и еще палил площадь Косаговский. И лава остановилась, выдохнувшись на последнем, уже слабом броске. Косаговский прижал, припечатал к одному месту атаку, подержал ее так под стальным градом минуту, затем, милуя, поднял веер кверху.

Оставшиеся в живых стрельцы бросились обратно к воротам. Косаговский послал им вдогонку пол-ленты и прекратил стрельбу.

Наступила ошеломляющая тишина. И первым прервал ее, подводя итоги, Птуха.

— Больше осталось, меньше ушло! — сказал он, глядя на площадь, покрытую телами стрельцов.

А затем раздалась громкая команда Раттнера:

— Конные, вперед! Занимай ворота. Остальные за мной! Ура-а!.

Косаговский, волоча в паре с Птухой пулемет, вошел в кремль через Крестовые ворота. Сзади, спереди, со всех сторон бежали новокитежане, наконец-то, после двухвекового рабства, взявшие на копье твердыню владущих. В воротах образовалась плотная людская пробка. То справа, то слева от Косаговского появлялись знакомые лица, внезапно исчезали и так же внезапно появлялись снова.

А Птуха свистел пронзительно и выкрикивал подбодряюще:

— Даешь посадничьи хоромы!

Людская волна вынесла Птуху и Косаговского на широкий Посадничий двор. В дальнем конце его хлопали отдельные пищальные выстрелы. Это оставшиеся в живых стрельцы, запершись в Дьячьей избе, отбивались от восставших. Но гасли и эти выстрелы. Кремль доживал последние свои минуты.

Косаговский и Птуха, сбросив с плеч лямки, впрягшись в которые, они тащили пулемет, оглянулись, ища Раттнера. И вдруг в пищальные хлопки вплелись упругие и длинные винтовочные выстрелы.

Посадничий двор сразу опустел, словно вымела его невидимая метла. Косаговский оглянулся, недоумевая, и увидел, что от посадничьих хором бежит прямо на них густая цепь людей, в длинных до пят армяках, в волчьих с бархатным верхом шапках, с пулеметными лентами крест-накрест по груди. Люди эти были вооружены коротенькими японскими карабинами.

— Повертывай пулемет!.. — крикнул налетевший откуда-то сзади Раттнер. — Готовьсь!

Но пулемет приготовлять было уже поздно. Передовые нападавших были в сотне шагов. Выручил Птуха. Сорвав с пояса чугунное яблоко гранаты, он взвел ее и, размахнувшись, бросил. Граната рявкнула и брызнула огнем, дымом, осколками… Нападавшие остановились, заколебались. Федор быстро бросил вторую гранату, за ней тотчас же третью. Люди, перекрещенные пулеметными лентами, отступили.

Косаговский и Раттнер упали около пулемета, повернули его в сторону цепи и экономно, не горячась, повели стрельбу,

В перерыве между двумя лентами Раттнер заговорил возбужденно.

— Этот сюрприз Гришки Колдуна может обойтись нам дорого! Я не говорю уже о том, что судьба восстания висит сейчас на волоске. Ты, конечно, понял, что это «лесные дворяне», скрывшиеся в Ново-Китеже от таежного пожара. Колдунов только теперь ввел в игру этот крупный козырь!..

— Нам долго не продержаться, — сказал со вздохом Косаговский. — Патроны на исходе.

— Скоро начнет темнеть! — взглянул Раттнер на холодеющее небо. — А в темноте нам и патроны не помогут. Окружат, навалятся со всех сторон, и капут. Что делать?

— А башня-то на что? — крикнул Птуха.

Раттнер оглянулся и понял мысль Федора. Прямо за их спинами высилась Смердья башня. Правда, двери ее были заперты могучим «репчатым» замком на двух кольцах. Но этот замок можно было сбить, не рискуя попасть под обстрел, так как выступ башенной арки прикрывал дверь от выстрелов «лесных дворян». Трудно лишь было добраться до башни по открытому двору.

— Я попытаюсь, Илья! — сказал серьезно Раттнер. — Ты держи их на прицел, а я поползу к башне!

— Попробуем, Николай! — дрогнул голосом Косаговский. — Но почему должен рисковать именно ты?

— Без разговоров! — крикнул начальнически Раттнер и отполз от пулемета.

«Лесные дворяне» тотчас заметили его и открыли частый огонь.

Раттнер дополз до валявшегося посредине двора боевого молота-чекана, поднял его и бросился во весь рост к башне, «Лесные дворяне» рассыпали ожесточеннейший огонь. Но Раттнер был уже под аркой.