Анастасия Кашен-Баженова - Механическое стаккато (СИ)

Несколько секунд, которые могли соперничать с целыми часами, и Бернардта снова поддержали знакомые руки.

— Как ты? Бернардт? — Бекка пыталась задать направление, чтобы они могли идти прочь из этого страшного места, но мужчина был слишком высок для нее и слишком неуверенно держался на ногах. — Мы пойдем другим путем, слышишь? Там сухо, наверняка есть выход. Как ты, Бернардт?

— Смешно сказать, но я учусь читать по губам. Вот что, едем к Бернсу, — здоровой рукой Бернардт придерживался за стену. — Ты должна доставить меня и уйти. Он не бросит на пороге своего дома умирающего коллегу, иначе, я надеюсь, ему будет очень-очень стыдно, — Бернардт анализировал ситуацию, пока еще мог, и наконец, чувствовал удовлетворение от сложившейся ситуации, а может, прилив адреналина в мозг диктовал какую-то чушь. — Покалывание пока не началось, а значит, болевой шок еще действует. Плохо, что кружится голова от потери крови. Нам надо идти быстрее. Я доберусь до выхода, подгони лошадь прямо к люку и скинь какую-нибудь веревку, если я вдруг не смогу подняться по лестнице сам. Давай, я пока буду ползти в нужную сторону за тобой.

— Я не брошу тебя, — Бекка уже не слушала доктора.

Вновь затрещала ткань, уже более плотная — от верха платья, ею женщина снова перевязала рану поверх уже пропитавшихся лоскутов. Она долго искала лестницу и Бекка успела порадоваться, что не бросила Бернардта. Он бы свалился на половине пути, не смог бы перелезть через кучу чугунных брусьев или сломать невысокое ограждение.

Но они все же вышли наружу. Бекка усадила доктора на скамью и принялась ловить хоть какую-то повозку, совершенно забыв, что кроме мокрых юбок на ней только корсет в крови и в лоскуты изорванная рубашка.

Одна из карет затормозила, недовольный кучер плюнул в сторону девушки:

— Думаешь, я повезу пьяницу и шлюшку? Пошла прочь, безумная!

— Заткнись, ублюдок. Слезай, поможешь мне погрузить его в карету, — деньги, мелькнувшие в руке девушки, заставили кучера, выругавшись, спуститься с козел.

— Твою мать, это ж кровь!

— Живо поезжай. Харли-стрит, 22, - Бекка захлопнула дверцу, и карета тронулась. — Бернардт?

— Да, я слышу и скоро начну орать. Уже колет, значит, скоро я потеряю сознание от боли, ну, после того, как наорусь. Увидишь Сэла, выстрели ему в плечо и передай от меня привет.

Доктор все еще пытался шутить, хотя уже почти ничего не видел. В глазах начала мелькать цветная карусель. Он не хотел волновать Бекку, хотел заставить ее поверить, что с ним все будет нормально, хотя ничего нормального в этом не было даже отдаленно.

— И дай в левый глаз Томасу, я ему уже десять лет должен это. А-а-а-а! Ох, ты ж гребаный сын дьяволицы, ты специально собираешь… все булыжникииии!

Доктор не смог удержаться и дернулся, свернувшись клубком, прижимая здоровой рукой к телу больную покрепче. Карета и лондонские булыжники добавляли боли.

— Поосторожнее на поворотах! — Бекка ударила ногой по стенке, и кучер подпрыгнул на козлах от неожиданности.

Они подъехали к дому хирурга.

— Открывай!

Какой-то парень открыл двери, на секунду замер с удивлением и испугом, и Бекка опередила его 'кто вы?!'.

— Быстро позови хозяина! Мы из королевского общества. Скажи ему лично, что у него на пороге раненый доктор Штейн. И пришли мне помощь!

К моменту, как спустился Бернс, Бернардт уже просто скулил от боли и прилагал максимум усилий, чтобы не отключиться, возможно, навсегда.

— Господи, мисс Кавендиш! И Штейн! Ты же пропал без вести, наглый ты студентишка… — Бернс повел себя с Бернардтом так, будто знал его уже сто лет. Пожилой доктор быстро взялся за дело, приговаривая: — Ну, ничего, теперь я смогу тебе наглядно показать, как ты был неправ по поводу оперирования мышц. На моих лекциях спорить со мной, ишь, чего удумал… Ребекка, не мешайтесь. Попросите слуг налить вам чаю, что ли…

Хоть доктор Эрик Бернс и говорил довольно много, но руки его уже летали над пациентом, изучая характер повреждений. Он задал несколько вопросов Бернардту и смог получить даже какие-то ответы, потом сделал несколько уколов и наложил жгут. Он встал, повернулся к Бекке, успокаивающе ей улыбаясь:

— Ну-ну, Ребекка. Мы перевезем его в больницу, и я лично займусь операцией, хотя чего-то обещать не стану. Он потерял много крови, да еще рана ужасно загрязнена. Поедете с ним или останетесь здесь… и приведете себя в порядок? — он только сейчас заметил, насколько неприлично выглядит девушка, и хмыкнул в задумчивости.

— Я поеду, даже не делайте попыток меня спровадить, — Бекка прикрыла каким-то обрывком ткани плечи, тот даже прилип благодаря крови. — Доктор Бернс, мы бы пока не хотели открывать свои личности…

— А я бы не хотел оперировать такое ранение там, где нет для этого условий, — фыркнул Бернс.

Один парень из прислуги подал девушке сменную одежду служанки, видимо, домоправительница позаботилась.

Потом улыбка триумфатора все же появилась на лице Бернса, он смилостивился:

— Операцию мы проведем в клинике инкогнито, или вы думаете, кем я являюсь? Да и с открытием личности, знаете ли…

Расстояние до клиники оказалось небольшим, но эти семь минут пути сделались целой вечностью для Ребекки. Бернардт тихо сопел, будто ничего и не случилось, находясь под действием анальгетиков. Операционная уже была подготовлена, заметались медсестры, пришел еще один хирург, чтобы ассистировать. Бекку отстранили и окончательно забыли о ней на четыре часа, предоставив самой себе.

Потом вышел Бернс, устало вытирая лоб, стягивая с себя халат:

— Ну-с, мисс Кавендиш, если это в самом деле ваша фамилия, попрошу к себе в кабинет. Завтра станет ясно, насколько операция успешна.

— Завтра? А кто сейчас с Бернардтом? — Ребекка огляделась, будто искала пути отступления. На самом деле, после того как исчезла нужда действовать, она сама погрузилась в тихий шок. Просьба вышла почти мольбой, — можно, сейчас я просто посижу там, а потом мы вместе вам все расскажем?

— Полагаю, он не расскажет мне ничего довольно долгое время, — сказал доктор Бернс и быстро добавил совсем побелевшей Бекке, — серьезная рана. Мы вытащили дробь, зашили, что могли, так что функции руки восстановятся, но рана была грязной… В лучшем случае пойдет небольшое воспаление, возможно лихорадка, в худшем — гангрена. Придете к мистеру Штейну, когда его определят в палату, сейчас вы только будете мешать.

Он махнул рукой и пошел по коридору вперед, приглашая за собой. Уже потом, откинувшись в роскошном кожаном кресле, он налил Бекке янтарного яблочного бренди столько же, сколько и себе.

— Вы не представляете, как миссис Бернс меня упрекает, когда я провожу ночь вне дома… Расскажите мне все, что сможете, а потом посмотрим.