Томас Майн Рид - Библиотека мировой литературы для детей, т. 39

— Почему?

— Только потому, что я не пускал ее в хижину. Но она все равно вошла. Когда вернулся Зеб, он не стал ей препятствовать.

Она сказала, что мистер Джеральд ее друг и что она хочет ухаживать за ним.

— Ах, вот как? Это странно, очень странно, — пробормотала креолка в раздумье.

— Правильно вы сказали. Здесь происходит много странного. Конечно, это не о вас, мисс. Я очень рад, что вы здесь; я уверен, что и хозяин очень обрадуется.

— Милый Фелим, расскажите же мне, что случилось?

— Ладно, мисс, но для этого вам придется снять шляпку и остаться здесь подольше. Я до ночи не успею рассказать всего, что произошло с позавчерашнего дня.

— Кто здесь был за это время?

— Кто здесь был?

— Кроме…

— Кроме этого парня-женщины?

— Да, был ли еще кто-нибудь здесь?

— О, много еще всякого народу! И кого только тут не было! Во-первых, был один, который направился было сюда, но до хижины не доехал. Я боюсь рассказывать вам про него. Это может вас испугать, мисс.

— Расскажите. Я не боюсь.

— Ну хорошо, только я сам не могу разобраться, что такое это было: человек верхом на лошади, но без головы.

— Без головы?!

— А что всего удивительнее, — продолжал ирландец, — он был вылитый мастер Морис. Он был верхом на его лошади, и мексиканское одеяло было на плечах — все, как всегда, когда он выезжает. Если бы вы только знали, как я испугался — душа в пятки ушла!

— Но где же вы его видели, мистер О’Нил?

— Вон там, над обрывом. Я вышел встречать хозяина — он обещал вернуться в то утро из поселка. Сначала я думал, что это он и едет. И вдруг подъезжает этот… без головы… останавливается на минутку, а потом мчится галопом как сумасшедший, а Тара с воем — за ним. Так и мчались они по равнине, пока не скрылись с моих глаз. Тогда я вернулся сюда, в хижину, заперся и лег спать. И вдруг — как раз когда я заснул и мне приснилось, как… Извините, мисс, вы ведь устали, даже на минутку не присели — все время на ногах. Снимите вашу красивую шляпку с пером и садитесь на сундучок — это будет поудобнее, чем на табурете. Садитесь, прошу вас, ведь я еще не все рассказал.

— Не беспокойтесь обо мне. Продолжайте. Кто же еще, кроме этого странного всадника, был здесь? Это, наверно, кто-нибудь подшутил над вами?

— Подшутил? То же самое сказал мне и старик Зеб.

— Значит, и он был здесь?

— Да, но после того, как сюда приходили другие…

— Другие?

— Да, мисс. Зеб пришел только вчера утром. Они же навестили меня в ночь накануне, в очень поздний час. Понимаете ли, я спал сладким сном, и они пришли и разбудили меня.

— Но кто они, эти «другие»?

— Да индейцы же!

— Индейцы?

— Ну да! Целое племя! Представьте себе, мисс, как я уже говорил, я спал сладким сном. Вдруг слышу — кто-то разговаривает прямо над моей головой, потом шелест бумаги, как будто кто-то тасует карты… Святой Патрик, а это что?

— Что?

— Разве вы ничего не слышали?.. Вот и опять! Топот лошадей! Они около хижины…

Фелим бросился к двери.

— Святой Патрик! Нас окружили со всех сторон всадники. Их целая тысяча, и еще подъезжают… Это, наверно, те, о которых Зеб… Надо, значит, его вызвать. О господи! Того и гляди, не успею!

Ирландец схватил ветку кактуса, которую для удобства принес с собой, и выбежал из хижины.

— Ах! — воскликнула креолка. — Это они! Мой отец, а я здесь… Что сказать? Святая дева, охрани меня от позора!

Луиза инстинктивно бросилась к двери и заперла ее, но тут же поняла, что это бесполезно. Тех, кто был снаружи, подобное препятствие вряд ли могло остановить. Она заметила в стене щель. Бежать?

Поздно! Топот копыт уже раздавался позади хижины. Всадники окружили хакале со всех сторон.

Да и все равно ее крапчатый мустанг привязан около хакале; не узнать его они не могли.

Но и другая мысль удерживала девушку от бегства: ее возлюбленному грозит опасность, от которой его не спасет даже бессознательное состояние; кто, кроме нее, может его защитить?

«Пусть я потеряю свое доброе имя, — подумала креолка, — потеряю отца, друзей, всех — только не его! Это моя судьба. Буду я опозорена или нет, но я останусь ему верна».

Луиза встала около постели больного, готовая пожертвовать ради него даже жизнью.

Никогда еще около хижины мустангера не раздавалось такого топота копыт — даже в дни, когда его кораль был полон только что пойманными дикими лошадьми.

Фелима, выбежавшего из двери, останавливают несколько десятков голосов.

Самый громкий и властный голос сказал:

— Остановись, негодяй! Бежать бесполезно! Еще один шаг — и ты будешь убит! Остановись, говорят тебе!

Ирландцу, который кинулся к кобыле Зеба Стумпа, привязанной по ту стороны поляны, пришлось остановиться.

— Поверьте, джентльмены, я совсем не собирался бежать, — произнес он дрожащим голосом, увидев свирепые лица и наведенные на него ружья. — У меня таких намерений вовсе не было. Я только хотел…

— …сбежать, если тебе удастся. Начал ты неплохо… Сюда, Дик Треси! Свяжи-ка его!.. Помоги ему, Шелтон! Черт побери, уж больно чудаковат этот простофиля! Вряд ли это тот, которого мы ищем.

— Конечно, нет! Это его слуга.

— Эй вы там, за хижиной! Не спускайте с нее глаз. Мы его еще не поймали. Смотрите лучше, чтобы и мышь не проскочила… А теперь отвечай: кто там внутри?

— Внутри? В хижине, что ли?

— Отвечай, дурак! — говорит Треси, хлестнув ирландца веревкой. — Кто внутри хижины?

— О господи! Тут уж не до шуток. Ну ладно. Во-первых, мой хозяин…

— Странно… Что это такое? — спрашивает только что подъехавший Вудли Пойндекстер, заметив крапчатого мустанга. — Ведь это… лошадь Луизы?

— Да, это она, дядя, — отвечает Кассий Колхаун, который подъезжает вместе с плантатором.

— Кто же привел ее сюда?

— Наверно, сама Лу.

— Что за ерунда! Ты шутишь, Каш?

— Нет, дядя, я говорю совершенно серьезно.

— Ты хочешь сказать, что моя дочь была здесь?

— Была? Она и теперь здесь — я в этом не сомневаюсь.

— Невозможно!

— Посмотрите-ка туда!

Дверь только что взломали. В хижине видна женская фигура.

— Моя дочь!

Пойндекстер быстро соскакивает с лошади и поспешно направляется к хакале. Колхаун следует за ним. Оба входят в хижину.

— Луиза, что это значит?.. Раненый? Кто это? Генри?

Прежде чем услышать ответ, плантатор замечает шляпу и плащ Генри.

— Это он! Он жив! Слава богу!

Пойндекстер бросается к постели.

Радость его мгновенно угасла. Бледное лицо на подушке — не лицо его сына. Плантатор со стоном отшатнулся.

Колхаун, кажется, взволнован не меньше. У него вырывается крик ужаса. Съежившись, он потихоньку выходит из хижины.

— О боже! Что же это? — шепчет плантатор. — Что же это? Можешь ли ты мне объяснить, Луиза?