Владимир Козлов - Кофе от баронессы Кюцберг

– Зачем на себя? На женщин, с которыми я буду унижением заниматься.

– А тебе, что меня одной мало?

– Вполне хватает, но о перспективах думать необходимо. Всё в жизни должно быть, как в Госплане, который нам ручкой помахал.

– Если ты так люто ненавидишь милицию, не лучше ли будет реальней себе удовольствие доставлять.

– Я не совсем уж кровожадный людоед. В милиции немало порядочных людей, не все же они звери. Взять того же Гнидина или Медного всадника, – майора рыжего. Он мне вначале не понравился. У него волосы и лицо одного цвета. От рыжих только одни неприятности. А этот ничего. Я его быстро раскусил. Он на себя важность напустил, давай меня придавливать своими понтами. А я заглянул в его глаза, а они добрые, как у Беста, – кобеля Ивана Романовича. Ему при случае опытного преступника трудно будет взять. Развести майора на разговорах запросто можно. Гнидин тогда понял его слабость.

Носов или Ланин, займут кресло Вячеслава Андреевича, – сказала Надежда, – он на пенсию собирается.

– Ланин на руководящей должности, – это не серьёзно, к тому же он майор, – сказал Вовка.

– С некоторых пор он носит две большие звёздочки, – сообщила Надежда. – У нас поговаривают, что он будет сидеть на двух креслах и как начальник уголовного розыска и как зам управления.

– Слушай Надь, ну их к чёрту твоих ментов, – оторвался он от её тела. – Зачем ты меня увела от темы? – Ты лучше расскажи, как реальноё удовольствие получать?

– Очень просто, – засмеялась она. – Влюблять в себя жён сотрудников милиции и наставлять им рога.

– Как ты жестока к своим коллегам, – засмеялся Колчак. – Нет, я на это никогда не пойду, чтобы после мента я взобрался на женщину. Ни за что. Мне это западло. Быть молочным братом со своим недругом. Помилуй?

– Как был ты шкодник, хоть и повзрослел, таким ты и остался, – сняла она с себя китель. Я знаю, что ты говоришь вроде серьёзно сейчас. А на самом деле в душе у тебя сидят чёртики с маленькими рожками и длинными хвостами и показывают мне свои зелёные языки и костлявые волосатые кукиши.

– Ты их видишь? – спросил он.

– Как тебя.

– Тогда давай выпьем за них, чтобы они всегда так себя вели и никогда не горевали. С ними моя душа не будет опустошенной.

Они выпили много в эту ночь, и когда Вовка понял, что она уже пьяненькая, сказал ей:

– Надь тебе хватит, наверное, пока пить. Тебе не идёт это.

– А я больше не буду, – она встала, убрала водку и надела на себя обратно китель.

– Я согласна помогать тебе, унижать моих коллег. Унижай их милый беспощадно, без излишнего милосердия, – и она бросилась к нему в объятия.

…Они не спали всю ночь, а утром она открыла перед ним коробку. В нём сверху лежал распечатанный конверт, книга Милый друг, набор носовых платков с вышитой монограммой Лары, дорогая зажигалка и банка кофе Арабика. Он взял в руки конверт выпил рюмку коньяку и сел в кресло читать письмо.

Мой Милый друг!

Я не вольна сейчас, рассказывать тебе о моём быстром отъезде. Мы не ведая того, бываем зачастую заложниками и рабами своей жизни. Обстоятельства, которые сложились у меня, оказались сильней меня самой. Они тяготели, ложились тяжёлым бременем и давили на все мои болевые точки. Этот отъезд у меня был окончательно решён год назад, когда мы не были с тобой так близки. Не обвиняй меня и если можешь, прости, ради нашей малышки, которая скоро появиться на свет. Я всегда буду тебя вспоминать добрым словом и никогда не забуду наших с тобой встреч. И ты меня вспоминай милый мой. Не допускай только, чтобы зелёная кошка с тоскливой мордашкой притаилась на твоей груди. Грусть надо гнать от себя. Ты всегда был жизнерадостен и коммуникабелен. Оставайся всегда таким. Я знаю, ты умненький мальчик и у тебя в жизни всё сложится хорошо. Обязательно получи высшее образование, тебе оно необходимо. Я тебя люблю и целую. И я очень жалею, что никогда больше не встречу тебя, ты часть меня и мне тебя всегда будет не хватать. Но надежды в любом случае всегда надо оставлять, как неприкосновенный запас. Кофе начинай пить, в ночь на новый год. Я тоже такую банку взяла с собой, и открою её на новый год. Надя тоже, не осталась без кофе, которое начнёт пить вместе с нами. Я слышала, что это хорошая примета. Она может вновь объединить нас. Мне Надя всё рассказала и я вас ни в коем разе не обсуждаю. Будь с ней ласков. Она очень страдает. Я перед вами обоими виновата. В ночь на новый год, я тебе обязательно позвоню.

Прощай родной. Твоя Лара.

Вовка прочитал послание Лары, и ему стало грустно и лестно, что взрослая женщина, так беззаветно его любила. Да он её не забудет, и вспоминать будет всегда. Пускай даже она его использовала в своих интересах, но она выбрала его для своих целей, а никого – то другого. И может даже лучше, что она покинула Россию. Разрядится немного обстановка. Он понимал, что с Ларой он мог потерять голову, а вместе с ней и Полину, что очень не желательно. А женщин в его жизни будет много, возможно даже лучше чем Лара, но она и только она сделала из него мужчину, передав свой богатый опыт любви и внушив ему, что он создан, для того чтобы женщин делать счастливыми.

«Если я кого – то осчастливлю, то и сам буду, счастлив, от мысли, что кому – то сделал приятное», – думал он.

Вовка порвал письмо на мелкие клочья и бросил назад в коробку.

– Надь давай коньяку ещё макнем, за взаимную вежливость? – предложил он ей.

– Я не возражаю, я так приятно устала от твоих зверских унижений, но я, зато ходить сегодня могу без проблем. Думаю, что это входит в привычку.

Она сняла с себя китель и бросила его в кресло:

– Я согласна, получать такие унижения от тебя по семь дней в неделю. Она подошла к серванту. Открыла бар и достала оттуда ключ:

– На, возьми, – это ключ, который был у тебя. Как захочешь, тогда и придёшь, чувствуй себя, всегда здесь, как дома. А сейчас можно и выпить. Слышишь, как выключатели заработали. Андрей поднялся в университет. А я, как спать хочу, ты даже не представляешь. Сейчас тебя провожу и сразу усну. У меня глаза слипаются.

Они допили коньяк, Надежда достала покрывало и накинула на себя.

– Надь, – окликнул её Вовка, а кому – же комната её достанется?

– Комната моя, – зевнула она, – я в ней прописана.

– А эта квартира чья?

– И эта тоже моя. Когда мама умерла, детский дом сумел сохранить квартиру для меня. Я буду искать вариант размена, но только в нашем дворе. Больше я нигде жить не хочу. Здесь моё детство прошло.

Надежда закрыла глаза. Вовка подошёл к ней прикрыл покрывалом груди и плечи. Взяв из коробки зажигалку, он поставил её на старое место за телевизор. Выходил он из квартиры вместе с Андреем, дверь закрывал он:

– Стыдно должно быть, – укоризненно сказал Андрей, – вы Владимир нарушаете все рамки приличия, устраивая вертеп с Надей. Я сегодня без сомнения могу сказать, что все пропавшие кляссеры, это ваших рук дело. Я слышал сейчас, что она говорила, когда вручала вам ключ. Только вы могли это совершить. Если милиция не способна помочь мне, я найду другие пути, чтобы возвратить коллекцию.