Владимир Козлов - Кофе от баронессы Кюцберг

– Петтинг, – это обоюдные ласки, – объяснил Колчак. – Ты меня в щёчку чмокнула, я тебя в ушко. Вот тебе и петтинг.

– Сейчас я знаю значение этого слова, – проглатывая от возбуждения слова, рассказывала Надежда. – У меня всё обошлось хорошо, мне поверили больше. Я им объяснила, что развод возбуждён по моей инициативе, так – как не могу постоянно быть ему матерью. А после этих низких и подлых жалоб меня и Гаагский суд не заставит с ним находиться под одной крышей.

Она расстегнула на Вовкином пуловере пуговицы и оставила его в одной рубашке.

– Располагайся, нам с тобой о многом нужно поговорить, – усадила она его в кресло, – я сейчас быстренько на стол приготовлю.

Она заставила стол разными закусками и выставила бутылку коньяку и бутылку водки.

– Надь неудобно, – сказал Колчак, – давай Андрея пригласим на минутку?

– Только на минутку, не больше.

Она привела Андрея и усадила на маленький стульчик, налив ему в коньячную рюмку водки.

– Наденька, а мне можно вместо водки коньяку налить? – спросил он.

– Коньяк, для настоящих мужчин, а женщинам водка. Ты выпивай, кушай и уходи. У нас с Колчиным важный разговор будет.

Он, молча, выпил водку, закусил её маринованной селёдкой и вытер пальцы салфеткой:

– Я знаю, о чём вы будете говорить. О моих марках, – сказал он.

– Прямо, только и забота нам думать о твоих марках. Пора давно забыть про них. Они где – ни будь, распространились уже за бугром, – задела за живое его Надежда, – контрабандистам в нашей таможне сейчас раздолье. Секретное оружие за кордон вывозят, а твои марки, которые весят не больше пятисот грамм и подавно провезут.

– Андрей, а что действительно твоя коллекция была такая дорогая? – поинтересовался Колчак.

– Это, смотря в какой стране её продавать, – сказал он, – если у нас в России то поменьше. Если во Франции или Бельгии, то на них беспечно можно жить до конца своей жизни, купаясь в роскоши, и детишкам ещё перепадёт. Но я никогда не думал о продаже, они для меня бесценны. Я продаю только двойников.

– Хватит о марках, закрывайте эту тему. Давайте за мои погоны выпьем, – предложила Надежда, да я сниму эту амуницию, мне в ней тесно.

Они выпили.

– Теперь уходи, – сказала Надежда Андрею.

– Наденька ну дай мне покушать немного колбаски и спаржи, и я уйду к себе, – упрашивал он её.

– Ешь, но я боюсь, что тебе моя пища комом в горле сейчас встанет.

Она встала, сняла с себя галстук, затем форменную рубашку и положила сверху кителя. Затем она щелкнула застёжками лифчика, и он у неё оборвался, словно тетива у лука и упал на пол, обнажив не потрепавшие красивые груди.

Всё это она проделывала с необыкновенным изяществом, Андрей смотрел на неё и Колчака и чуть не плакал. Колчак отвёл от неё взгляд. Она подошла к столу и прикурила сигарету:

– Всё уходи, немедленно, – показала она Андрею на дверь, – остальное бельё я буду снимать при настоящем мужчине. В холодильнике наложишь себе гречку и котлету и продолжай свой ужин на кухне. Ты здесь не нужен!

Он раздавленный и оскорблённый, согнув спину перед Надеждой, как бы кланяясь ей, повернулся и пошёл в кухню.

– Надя, так нельзя это до невероятности жестоко, – укорил её Вовка. – Он в таком состоянии может в петлю залезть, напишет предсмертную записку. И тебе нарисуют статью за умышленное доведение человека до самоубийства.

– Ничего с ним не будет. Он трус и тряпка, подобные ему люди добровольно из жизни не уходят. Он боится всего. Рака, ящура и гриппа. Покупает витамины и сосёт один их. Брать себе старается те продукты, которые дают долголетие.

– Надя, ты не забывай, что он бесплатно откушал Чернобыльской пыли, вот и профилактирует себя.

– Не защищай его, я ни хочу больше о нём ничего слышать. – Она сняла с себя юбку и трусики. Сверкнув перед Колчаком голой попкой, подошла к шифоньеру и взяла оттуда халат Лары, который набросила себе на плечи, но завязывать его не стала:

– Опять ты дорогой удивлён? – заметив, что Колчак не сводит глаз с расстёгнутого халата и что под ним находится.

– Сегодня если ты включишь своё воображение, у тебя будет свидание с двумя женщинами, – загадочно сказала она ему.

– Хватит загадками говорить, рассказывай, что случилось? – уже с тревогой спросил Колчак.

– Давай выпьем ещё, и ты всё узнаешь, что тебя интересует. Теперь обними меня за талию?

Вовка обвил рукой её талию, но при этом заметил, что в её голосе уже не было прежней требовательности. В её интонации больше проскальзывала мольба и рабская просьба. Она протянула ему коньяк. Он выпил, после чего она положила ему двумя пальчиками, в рот кусочек шербета, и поцеловала в губы. Он заметил, что длинных ногтей на этот раз у неё не было, что успокаивало.

– Сладко тебе, мой уголовный гранд? – спросила она.

– Ты же знаешь, что я сладкоежка. А почему ты меня наградила таким иноземным титулом? – спросил он.

– Мне Гнидин сказал, что он был в областном управлении. Ты у них пока находишься в поле зрения и обозреваешься со всех сторон. Какой – то работник УИН с рыбьей фамилией, интересовался тобой и окрестил тебя уголовным грандом. Но я, то хорошо знаю, что ты далёк от уголовщины.

– Это Ельцов, – догадался Вовка, – он видимо на повышение пошёл. У меня с ним состоялись диалоги, от которых он зачастую дар речи терял, не зная, что мне ответить, но, ни разу меня не наказал. Он был начальником режима.

– Ладно, бог с ним, – с этим Ельцовым. Я, честно говоря, не вникала в фамилию, она мне не нужна, – сказала Надя. – А сейчас я тебе поведаю почему, все вещи и мебель Лары находятся у меня.

– Я весь во внимании и слушаю тебя, – перебирал Колчак свободной рукой Надеждины волосы.

Он догадался, что Лара уехала из города, оставив своё наследство своей приёмной дочери.

– Я не хочу вставать, – лениво произнесла Надя, потому, что хорошо сижу. За телевизором лежит коробка от песочного торта. Она адресована тебе. Там ты найдёшь интересные вещи и письмо, но давай условимся. Сегодня ты не будешь его смотреть. Это тебе передала нами любимая Лара. Извини, но я проявила женское любопытство и естественно заглянула туда, хотя я без этого всё знала. Она мне всё рассказала, а я с ней пооткровенничала о своей боли. Теперь слушай о главном, только не открывай рот от изумления? Лара уехала в Германию. И я думаю, что она покинула нашу Россию не пустая, а прихватила с собой коллекцию моего экс супруга.

– Она на это не должна пойти, – сказал недоверчиво Колчак, – у неё не – то воспитание.

– Самоё лучшее воспитание, подвластно многим соблазнам и желаниям. Эти слабости анализу не всегда поддаются.

– Я бы о себе так не сказал, – возразил Колчак.

– Не хотелось бы, но насчёт тебя я тоже протестую, как могу это делать против любого мужчины. Ты во многом стойкий, но не по женской части. А если человек подвержен слабости, то он подвержен и соблазнам. Идеальных людей не бывает.