Валерий Поволяев - До последнего мига

Он резко вскинул голову, поймал в небе глазами нужный квадрат, а в нём одну-единственную точку, которую видел только он — желтоватое шевелящееся пятно, похожее на далёкую тусклую звезду, — а может, это был бесхозный спутник, вольно путешествующий по пространству, попытался прочитать в нём что-то важное для себя, срисовать текст, но шевелящееся тусклое пятно было занято собою, ничем не проявилось и волк посчитал этот знак благоприятным, ткнулся мордой в снег, подхватил клыками старый комок, проглотил, будто кусок мяса.

Сытым он от этого не стал. Надо было приступать к трапезе. Тем более пёс, охранявший два тела, на него вряд ли бросится, и вообще он, похоже, уже мёртв — от него не исходит ни грамма тепла. Хотя ещё несколько минут назад волк считал его живым.

И тем не менее волк был осторожен — он сделал один шаг, потом другой, остановился. Провёл мордой по воздуху, пытаясь обнаружить что-либо тревожное для себя, но ничего не обнаружил, осмелел окончательно и, сделав несколько шагов, очутился недалеко от Рекса.

Повернулся всем корпусом — шея у волков влево-вправо не поворачивается, чтобы обернуться, волк должен это делать всем телом, — обнажил старые затупленные клыки.

Он не успел засечь стремительного прыжка, совершенного собакой, прыжок этот был быстрее взгляда, — Рекс прыгнул и в следующее мгновение сцепил зубы на шее волка. С силой сдавил.

Волк, разом задохнувшись, взвыл зажато, рванулся в сторону, но от хватки пса, которого на беду свою посчитал мёртвым, не освободился. Волк захрипел, рванулся вниз, опасно ощерил зубы, вывернулся всем телом, сдавил челюсти, словно бы хотел перекусить что-то железное — рассчитывал дотянуться до горлового хряща собаки, но не дотянулся и облил морду Рекса своей кровью.

Рекс стиснул зубы посильнее, рванул голову в сторону, выдрал у волка целый клок шеи. Тёплая, припахивающая тяжёлым звериным духом кровь залила ему глаза. Рекс зарычал и вновь сомкнул челюсти на волчьей шее.

Волк, хрипя надсаженно, попятился, постарался оторваться от пса. Рекс висел на нём мёртво. Волк напрягся из последних сил, собрал всё, что в нём было, услышал, как захрустели его кости, дёрнулся и взвыл от боли — внутри у него начали рваться жилы, передние лапы ослабли и подогнулись, волк хлопнулся мордой о землю. Рекс продолжал держать его мёртвой хваткой.

Вновь дёрнул волка за глотку, заваливая его на хрустящий, немного подавшийся ночному морозу снег.

Волк захрипел громче и поперхнулся собственной кровью. Рекс продолжал сдавливать челюсти. Он ненавидел волка, ненавидел людей, погубивших его хозяина, ненавидел эту землю, ненавидел снег, на котором, как на борцовском ковре, происходила схватка, ненавидел этот тяжёлый, словно бы спекшийся холодный воздух. Волк из последних сил рванулся назад, выпрямился, но лапы уже не держали его, он ткнулся лбом в мёрзлую твердь, взвыл неожиданно тонко, по щенячьи жалобно, Рекс мотнул головой и вновь выдрал у серого кусок глотки.

Через несколько минут всё было кончено.

Он провёл ещё двое суток около хозяина. Верный пёс Рекс, лежал рядом с ним, охранял холодное тело. Иногда приподнимал голову, щурил глаза, полные слёз, пространство перед ним растекалось, превращаясь в одно мокрое серое пятно, — напрягал слух, стараясь услышать звуки, доносящиеся из тайги, но тайга была глуха, словно бы в ней всё живое вымерло — ни шорохов, ни скрипа, ни птичьего теньканья, ни одного звука, словом; в могильной тиши этой Рекс слышал лишь, как бьётся его сердце и, оглушённый, ослеплённый, он вновь опускал голову на снег.

А потом перед ним вдруг раскололся воздух, серую мгу прорезала яркая серебристая молния, череп сдавила боль, Рекс попробовал совладать с нею, но не совладал и застонал, будто человек. В следующее мгновение Рекса не стало.

Четверо суток спасательный отряд из двенадцати пограничников — в основном взятых с заставы Сырцова, — прочёсывал квадрат за квадратом тайгу, где исчез прапорщик Батманов. Солдаты обследовали всё подряд — увалы и пади, каменные взлобки и участки открыток тундры, врезавшиеся в лес, берега чёрных в предзимье рек и тряские болотистые мари, находили следы исчезнувшего прапорщика и, ориентируясь на них, продолжали исследовать тайгу дальше.

На пятые сутки спасатели вышли на заснеженный, сахарно хрусткий берег таёжной речки, сделали бросок в одну сторону, потом — в другую и наткнулись на картину, от которой по коже побежал холод…

Батманова в запаянном гробу отвезли домой, в село, похоронили на здорово разросшемся в последнее время кладбище, где лежали его отец и мать, а Рексу определили место на территории заставы, в двадцати метрах от собачьей вольеры, которую недавно возвёл капитан Сырцов: спонсоры подкинули ему немного денег, и он использовал их «с чувством, с толком, с расстановкой».

На могиле Рекса поставили бетонный столбик, чёрной краской вывели на нём имя пса, хотели написать и две даты, рождения и гибели, но даты его рождения на заставе никто не знал, а дату гибели определили лишь приблизительно, поэтому ограничились одним коротким словом-именем: «Рекс».

История эта, как мне рассказывал ленинградский писатель Вольт Суслов, действительно имела место на одном из участков Ленинградского фронта. Марлевый рисунок, выставленный на нейтралке, был сделан художником Владимиром Александровичем Гальбой.