akchiskosan - Рики Макарони и Гриффиндорская мафия

В центре восседал величественный маг в пышной мантии, с серебряными волосами и бородой, глаза которого были скрыты за блестящими очками. Рики предположил, что именно он — директор, тот самый Альбус Дамблдор, которого Поттер так расхваливал. Его мнение подтвердилось, когда тот чуть заметно кивнул профессору МакГонагол, подавая сигнал начинать.

— Эйвери, Френсис! — немедленно назвала она первую фамилию.

Массивный мальчик из магазина мадам Малкин неторопливо приблизился к табурету и методично натянул шляпу.

— “Слизерин!” — довольно быстро определила вещь.

“Надо же, как по заказу”, — отметил Рики. За крайним столом справа зааплодировали; сняв шляпу, Эйвери прошел туда.

— Боунс, Эдгар!

Эди уселся на табурет с таким видом, будто вот-вот хлопнется в обморок. “Стоит ли так переживать?” — для себя Рики ответил на этот вопрос отрицательно.

— “Хуффульпуфф!” -через пару минут объявила шляпа.

От второго стола слева донеслись приветственные крики и рукоплескания. Будто громом пораженный, Эди поставил шляпу на место и поплелся к тому столу, очевидно, еще полностью не осознав произошедшее. “Одни тупицы, и кубка не видать”, — вспомнил Рики слова Дика. Однако, если верить песне шляпы, самые порядочные люди учились именно в этом колледже; а что в “Хогвартсе” все перевернуто с ног на голову, Рики не удивляло. Эди же, несомненно, как никто другой соответствовал требованиям “Хуффульпуффа” — от его честности куда бы деться, да и отзывчивости ему не занимать.

Тем временем какую-то девчонку распределили в “Гриффиндор”.

— Дейвис, Ричард! — вызвала профессор МакГонагол.

Соломенные волосы Дика исчезли под шляпой. Рики скрестил пальцы, загадав, чтоб не сбылось страшное опасение Дика и его не определили в “Хуффульпуфф”.

— “Равенкло”! — постановила шляпа.

“А ведь точно! — поразился Рики. — Там тебе и место, с твоими-то богатыми познаниями”.

Его мнение об абсурдности происходящего начало постепенно меняться; по крайней мере, в случаях с этими тремя он был полностью согласен со шляпой. Следующим относительно знакомым лицом в очереди первокурсников был “Джордан, Ральф”.

— “Гриффиндор”! — завопила шляпа таким тоном, как будто ее вынуждали сотый раз повторять очевидное одно и то же.

После этого Рики начал гадать — а куда же определят его? Честно, не знал бы он о черных магах и мании чистой крови, предпочел бы “Слизерин”. Почувствовав на себе чей-то взгляд, он поднял голову.

В нормальных обстоятельствах этот человек за учительским столом, скорее всего, напугал бы его. Худой, с огромным крючковатым носом, нездоровой бледностью и сальными волосами, на вид самый молодой среди пожилых учителей, этот тип будто обжег его своими въедливыми угольно-черными глазами. Но Рики невыразимо устал от странных типов, и потому лишь вопрошающе уставился в ответ. Когда человек немедленно отвел взгляд, Рики отчего-то ощутил приступ агрессии. Но времени разбираться в этом у него не было.

— Макарони, Ричард! — прочитала профессор МакГонагол.

Теперь уже Рики мог поклясться, что все учителя одаряют его своим неотрывным вниманием, хотя во время распределения других переговаривались и отвлекались. Он сел и нахлобучил шляпу, снова мысленно возвращаясь к соображениям гигиены.

“Ничего себе! — зазвучало в ушах. — Каков сноб!”

Рики вовремя понял, что говорит шляпа, и лишь поэтому не подскочил с громким воплем.

“Тебя хоть стирают?” — поинтересовался он.

“Не твое дело! И куда же прикажешь тебя определить?”

“Только не в “Гриффиндор”! Хотя все равно — для нормальных людей здесь нет колледжа, — изложил свои соображения Рики. — Я вообще не хочу учиться магии”.

“Ну что мне делать?! Ничего другого не остается, как...”

— “Слизерин”! — виновато простонала шляпа на весь Зал.

Поставив головной убор на место, Рики непроизвольно окинул взглядом стол учителей.

Их как будто заморозило. Никто не смел дышать. В глубине их глаз, всех как одного, разливался ужас. Рики пожал плечами и зашагал к столу, чувствуя, как они провожают его.

Он успел дойти и сесть, когда, наконец, прозвучало следующее имя:

— Нигеллус, Леопольдиус!

“Назовут же человека, изверги”, — подумал Рики. К табурету приблизился тот мальчик с гордой осанкой, с которым Рики вошел в Большой Зал.

— “Слизерин”! — объявила шляпа.

Рики обратил внимание, что этому хлопали усерднее, чем ему. Он расслышал, как какой-то старшекурсник шепнул девице со значком “Староста”: “Старинный род, в родстве с Блэками и...”. Мальчишка сел рядом с Рики.

— Нотт, Элладора! — прочитала профессор МакГонагол.

— Когда ж это кончится! — простонал кто-то на другом конце стола. — Умираю с голоду! И каждый год так!

“О ритуале здесь заботятся, — отметил Рики, вспомнив отцовскую поговорку, — а бараны пусть голодные сидят”.

Худая блондинка тем временем присоединилась к столу “Слизерина”.

— Олливандер, Селена! — знакомое имя вырвало его из задумчивости.

— “Хуффульпуфф”!

“Верно, — улыбнулся Рики. — Для нее выбрать, наверное, было трудно — она умная, и не робеет”.

Мальчишка рядом внезапно дернулся и слегка толкнул Рики. Глянув, в чем дело, Рики окаменел — от них удалялось прозрачное существо, которое не могло быть ничем иным, кроме как привидением. И каким! С пустыми глазницами, жутким лицом, в одеждах, запятнанных серебристой кровью.

— Это Кровавый Барон, — соизволил объяснить сидящий рядом старшекурсник. — Наше, слизеринское, привидение. Он самый крутой! Пивз только его боится.

— Пивз — полтергейст, и не связывайтесь с ним! — тут же сурово добавила староста, обращаясь к первогодкам.

Между тем распределение подходило к концу.

— Уизли, Артур!

“Естественно, “Гриффиндор!” — угадал Рики.

Профессор МакГонагол взяла шляпу, табуретку и вынесла из Зала.

Директор поднялся, и все разговоры сразу стихли.

— Добро пожаловать! — радостно произнес он. — Впереди — новый учебный год, и всем нам надо набраться сил, чтобы вгрызаться в гранит науки. Так что — приятного аппетита!

Посуда на столе мгновенно наполнилась едой и питьем. Такого обилия блюд в одном месте Рики еще не доводилось наблюдать, хотя он и побывал на стольких приемах, вечеринках и свадьбах, что и не сосчитаешь. И еда здесь была превосходного качества! Он объелся и начал опасаться, что, если будет питаться так весь год, к лету порадует-таки итальянских бабушек своими килограммами.

Когда все наелись, директор снова встал и произнес длинный монолог, в который Рики не вслушивался, задремав от обжорства и усталости. Он понял, что речь идет о правилах школы, которые, как всякие правила, мало интересовали его.