akchiskosan - Рики Макарони и Гриффиндорская мафия

— Ну, решено, — сказал Рики.

— Удачи. И смотри там, будь осторожнее, не хватай все подряд, — дал напутствие обеспокоенный Лео.

Рики же был абсолютно спокоен и уверен в себе. Он назвал последний пароль, который слышал от Дамблдора. Доспехи со стеной беззвучно отодвинулись. Рики оказался в узком темном коридоре. Свет пробивался сквозь щель между полом и дверью посредине. Подойдя к ней, Рики отчего-то не захотел до нее дотрагиваться, а потому вынул палочку и толкнул. Дверь поддалась.

Внутри помещение было хорошо освещено и наполнено всевозможными разностями, которые Рики предпочел не трогать без необходимости. Он почему-то думал, что искомая книга будет лежать так же, как его палочка — но наткнулся на нее в числе предметов, лежащих на одной из полок, бегло осматривая все кругом. Приглядевшись, Рики прочитал не сразу различимую прибитую к полке обшарпанную табличку с блеклыми буквами: “Черная магия”. Рики сразу вспомнил свою первую встречу с Эди в книжном магазине и рассмеялся.

Именно эта полка отличалась от остальных. Теперь, когда Рики выделил ее, она отчетливо источала сильную энергию. Взять книгу сейчас вроде бы ничего не стоило, но Рики был предупрежден об опасности и благодарен за это гриффиндорской мафии.

Рики подошел к высоким, во всю стену, окнам — снаружи находился холл замка. А прямо перед ним располагался совершенно элементарный механизм школьных счет. Рики поколебался, но у “Слизерина” были реальные шансы получить кубок школы честным путем. Он пожалел, что не взял бумагу и карандаш, дабы зарисовать эти счеты, но с сожалениями он опоздал, и потому, еще раз все как следует запомнив, вернулся к стене. Она была наглухо закрыта.

— Лео! — позвал Рики и стукнул по ней кулаком.

Через пару секунд он был свободен.

— Я назвал пароль, когда услышал тебя, — объяснил Лео. — Мы не знаем, как иначе можно выйти оттуда.

— Значит, в следующий раз я тоже пойду один. Не жалей, ничего там нет интересного. Даже Филч не прибирается, — сказал Рики, надеясь, что это подействует на Лео иначе, чем подействовало бы на него самого.

Дойдя до лестницы, им стало очевидно, что в холле бушует буря. Это не были крики ликования; так лихорадит возмущенную толпу. Переглянувшись, Рики и Лео спустились на обед.

Они уже привыкли к тому, что стараниями Эйвери никто не желал с ними разговаривать. Но на этот раз на них буквально набросился весь стол “Слизерина”, так что стали оглядываться за другими столами. Их ждали, как манны небесной.

Никогда еще в жизни Рики не приходилось слышать столько извинений сразу, видеть столько виноватых и раздосадованных лиц. Причем все это были ученики старших курсов, а из одноклассников не присутствовало почти никого. Не оказалось за столом также и Марка Эйвери, который с утра исполнял обязанности старосты; а вот Эльвира почему-то нацепила значок.

— Как только я послушала малыша Френка! — убивалась над своей тарелкой кудрявая полная шестикурсница.

— Да, вы были правы, когда собирались все рассказать завучу, — соглашался четверокурсник на противоположном конце стола.

Дора Нотт избегала смотреть им в глаза.

От всего этого Рики и Лео основательно прибалдели. На матче что-то случилось, это ясно — и столь серьезное, что слизеринцы были буквально убиты горем. Но узнать подробности за столом при таком накале страстей не удалось. Не надо было никакой интуиции, чтобы понять: вопрос “В чем дело?” вызвал бы в лучшем случае тарелкой в морду. Более того — чем дальше, тем больше им пришлось отбиваться от обвинений — почему это они не пошли и не рассказали? Сбитые с толку, они оправдывались тем, что не приемлют стукачество; Лео сказал, что Рики пригрозил Френку в надежде остановить последнего таким образом.

Вырваться раньше времени от назойливых товарищей не удалось, с обеда Рики и Лео вышли вместе со всеми. Путь в гостиную лежал мимо школьных счет — и это был удар грома среди ясного неба.

Счет “Слизерина” почти сравнялся с хуффульпуффским. Их отбросило примерно на двести очков назад. Рики застыл на месте. Он чувствовал, что его пихают, но не мог оторвать взгляд от зеленого табло.

Лео оказался более отходчивым и сообразительным. Он изловил Дору, которая рассчитывала проскользнуть мимо незамеченной и от неожиданности начала вырываться.

— Изволь объяснить, что случилось на этом несчастном матче, — потребовал Лео, крепко держа ее за руки.

— Пусти, мне больно, — возмутилась Дора.

— Сначала обещай, что не убежишь, — вмешался Рики.

— С чего это? — возмутилась Дора.

— Давайте пойдем в тихое место и спокойно обо всем поговорим, — предложил Лео.

— Только не туда, где могут быть студенты других колледжей! — нервно дернулась Дора. — Я от стыда сгорю!

Рики еще за столом чувствовал странное внимание. Теперь же заметил, что на “Слизерин” поглядывают всяко, от редкого сочувствия, недоумения, сострадания до самой издевательской насмешки.

— В библиотеку! Сейчас там вряд ли кто-нибудь появится, — справедливо предположил Лео. Доре было все равно, лишь бы подальше от толпы.

Они не взяли никаких книжек и сели в стороне от мадам Щипц.

— Ну?! — торопил Рики.

— Все кончено! — вздохнула Дора. — “Гриффиндор” выиграл кубок квиддича — обставил нас на десять очков, “Равенкло” — на двадцать. А Френк виноват в том, что мы потеряли 180 баллов. Марк сказал, что во избежание такого первогодков следует поголовно топить в озере.

— Ну, так в “Слизерине” вообще никого не останется, — логично рассудил Рики.

— Не перебивай ее! Почему так получилось? — Лео был необычайно взволнован.

— Вот повезло вам, что вас там не было! Помните планы Френка? Представьте, они все-таки начали орать свою дурацкую песню. Так мало того, в ней оказались добавления, которые они никогда не репетировали. Берегли, как козырный туз в рукаве. Когда это вопят рядом с тобой, сквозь землю провалиться хочется. Многие наши не выдержали, а что творилось с гриффиндорцами! Я видела выражение глаз профессора Снейпа, и в жизни теперь не забуду. Из-за одной этой песни специально устроили тайм-аут, и директор лично снял со “Слизерина” 50 очков. Тем временем у Френка хватило ума потащиться в гриффиндорскую раздевалку и начать ломать гриффиндорские метлы, которые, строго говоря, школьные. Его поймали раньше, чем он успел развязать прутья хоть на одной, сняли 20 баллов с него лично и 20 — за каждую метлу, итого 80. Профессор Снейп его едва взглядом не зажарил, хотя держался с достоинством и еще что-то отвечал МакГонагол. Зато Марка чуть удар не хватил. Бедный! Эльвира хотела его успокоить, а он взял и исчез. Хоть бы он в озере не утопился, — высказала опасение чуткая Дора.