Николай Васильев - Три жизни одного из нас (litres)

Затушив костер, он стал разбирать рюкзак в поисках теплых вещей: свитера, японской куртки на синтипоне, вязаной шапочки и шерстяных носков. Одет он был уже по-полевому: в новом геологическом костюме защитного цвета и туристских ботинках. На его счастье, в лесу пока не было комаров – десятые числа июня! Немного поколебавшись, он постелил на лапник свитер, снял ботинки, натянул носки и шапочку и, прихватив куртку, залез в нору, где курткой и накрылся. Через пару минут он уже пригрелся, ощутил уютную благодать своей постели и незаметно уснул.

Часам к девяти утра, переждав планерку, Карцев зашел в контору леспромхоза, в кабинет директора. Директор, седоватый, моложавый, плотный мужик с волевым лицом, вполголоса разговаривавший с каким-то подчиненным, оборотился в сторону вошедшего:

– Что Вы хотели? – спросил он холодновато, озирая форменную одежду Карцева.

– Я хотел у Вас узнать, не будет ли в ближайшее время какой-то машины в сторону Бурахты?

– Вы из геологической партии, которая там расположилась? – догадался директор. – Так ваша машина вчера через нас прошла.

– Да, знаю, я случайно от нее отстал…

– Должен тебя огорчить: сейчас мы туда ничего не планируем. Но у нас есть лесосека на Чилимбе, куда лесовозы ходят регулярно. Так что полдороги с ними можешь подъехать. Там от развилки останется километров тридцать. Но, вообще-то, глухой тайгой, по которой и медведи бродят… Годится? Тогда иди к лесоскладу и жди попутки. Скажешь, что я разрешил.

Тяжелый лесовоз взревел, выпустил клуб черного, вонючего дыма и медленно скрылся за поворотом лесной дороги. Карцев остался с тайгой один на один. Надев рюкзак, он зашагал по отвилку, где еще виднелся след «Урала», провезшего груз для его партии. Грунтовая, резко суженая дорога, шла по извилистой пятиметровой просеке в лесу, состоявшем, преимущественно, из елей и пихт с редкими мощными кедрами и лиственницами. Лишь изредка встречались островки берез или осин да подлесок из черемухи, рябины, ольхи… Часто на дороге виднелись лужи, местами колея глубоко утопала в серой грязи. Иногда встречался ручеек, через который был проложен настил из толстых еловых стволов – но, в целом, дорога тяготела к водоразделу, огибая его отдельные вершины.

В лесу было тихо, даже птичьих голосов почти не слышалось. Постепенно тишина и мрачный колер леса, отсутствие прогалин угнетающе воздействовали на психику одинокого путника. Карцев стал периодически оглядываться, с тщанием вслушиваться в лесные звуки, с некоторой робостью огибать повороты… Как бы в подтверждение его опасений на одном из отрезков дороги, прямо на колее, поверх шинных лент, он увидел отпечатки медвежьих лап, проложенных, правда, ему навстречу. Эта кривоватая цепь следов тянулась метров пятьсот, но исчезла. Вероятно, медведь прошел здесь поутру и был уже далеко, но разве он один на весь здешний лес? О том же, что медведи любят ходить по дорогам, Карцев был наслышан.

Тем не менее, километр уходил за километром (Сергей для верности сразу стал отсчитывать путь шагами, как это принято у геологов-маршрутников), час за часом, но никаких неприятных встреч еще не произошло. Часа в три, уступив настойчивому зову желудка, Карцев сделал привал на обед около небольшой промоины с чистой струйкой воды. Ноги слегка гудели, и он снял ботинки и носки, вывесив их на солнце и омыв ступни холодной водой.

Он уже затушил костер, как вдруг услышал тихое, но явственное цоканье за поворотом дороги. Замерев, он вытянул шею, стал смотреть в оба, и тут из-за поворота появилась серая оленуха: с большими ушами и без рогов. Она шла по дороге, не чуя опасности, хотя и сторожко. Не дойдя метров двадцати до карцевского привала, она вдруг остановилась, вскинула голову с встревоженными крупными красивыми глазами и, когда Сергей специально чуть пошевелился, прыгнула на обочину и стремглав скрылась в лесу – только мелькнула белая опушка под ее символическим хвостиком.

– Ну, вот, самый страшный здесь, оказывается, я, – усмехнулся Сергей Андреевич и двинулся в дальнейший путь уже с большим оптимизмом.

Только в двенадцатом часу ночи (впрочем, весьма условной, так как на этих широтах наступил период почти белых ночей) он спустился в долину Бурахты. Дорога выходила на деревянный мост с мощными быками-срубами, но путеводный ураловский след отвернул перед мостом влево, вдоль берега. Приглядевшись, Сергей вроде бы заметил слабое свечение между деревьев. Он свернул по следу и метров через триста, за поворотом реки перед ним развернулась панорама геологического лагеря: большая темная шатровая палатка посреди прибрежной террасы и огонек костра обочь нее, рядом какие-то тентовые навесы, стеллажи, а на пологом склоне, между деревьями, – еще с десяток палаток-четырехместок, большинство из которых светилось изнутри. Слева же, у дороги, как стадо спящих слонов, разместилась группа автомашин и гусеничных вездеходов.

У костра ссутулилось несколько фигурок. К ним-то и направился Карцев. Навстречу ему со злобным лаем выбежала тройка собак. В их кольце он подошел к костру, скинул на землю рюкзак и сказал:

– Миру – мир! Не дадите ли кружку чая усталому человеку?

Обернувшиеся еще на лай полуночники с удивлением разглядывали неведомого человека. Он тоже бегло их оглядел и решил, что здесь собрались, видимо, одни рабочие.

– Дадим, конечно, – наконец, отозвался один из них, худой и как бы верченый. – Мы, правда, чифирок пьем, но и обычный чай в момент можно заварить. Или тоже чифирнешь?

– Нет, нет, достаточно купеческого.

– А ты, я вижу, с понятием. Кто будешь?

– Буду у вас геологом. А звать Сергеем.

– Так ты тот геолог, что должен был вчера с "Уралом" приехать? И что, пехом прибыл?

– Ну, часть дороги подвезли…

– Видимо, до развилки на Чилимбу… Значит, километров тридцать отмотал. Правда, по дороге. А мы вот, бывает, по стольку лесом да горами нахаживаем, с рюкзачком нехилым, пробами набитым…

– Чо, Саня, нашел свежие уши и сразу вермишель стал на них вешать? – вмешался крупный, рослый парень с лениво-ироничным выражением красивого лица. – Вы-то на своей металлке вряд ли и десять нахаживаете. И после обеда всегда уже в лагере, на нарах кверху пузом…

– Да мы полторы нормы за день делаем! – враз вскипел верченый Саня. – Ты наши рюкзаки видел? На них все лямки полопались, не успеваем пришивать!

– Эти рюкзаки, наверное, еще дедушка нашего начальника получал. Они и цвет свой первоначальный потеряли и половину застежек и все в заплатах. Вот и рвутся то и дело…

Тем временем поспел чай, и Карцеву передали кружку и банку с сахаром.

– Давай. Крепкого сладкого чая с устатка выпить – милое дело. А там и к начальнику нашему сходишь, представишься – во-он его палатка, справа на взгорке светится…