Николай Васильев - Три жизни одного из нас (litres)

На востоке прогиба разломов, вероятно, не было, и там продолжалось формирование чисто осадочных пород, в том числе известняков и доломитов. Уже в позднем рифее земная кора на месте прогиба испытала резкое воздымание, сопровождавшееся мощным гранитообразованием и сопутствующим вулканизмом (с возрастанием роли кремния и калия), а затем смятием всех рифейских слоистых отложений в складки и их метаморфизмом – до состояния сланцев. В конце рифея и венде возникшее интрузивно-складчато-метаморфическое сооружение стало разрушаться и размываться – с образованием в межгорных прогибах новых осадочных толщ (моласс на геологическом жаргоне), дополняемых продуктами редких вулканических извержений. Дальнейшая геологическая история района, вплоть до современности, внесла лишь небольшие коррективы в ее облик – преимущественно, в виде сети разломов с различной амплитудой смещения по ним породных блоков.

Вот такую гладкую легенду узрел С.А.Карцев. В ней он акцентировал три момента: 1) нижняя (осадочная), средняя (базальтовая) и верхняя (вулканогенно-осадочная) серии Запада формировались одновременно с нижней, средней и верхней сериями осадочного комплекса Востока; 2) мощность (толщина) каждой серии Запада примерно в три раза превышает мощности соответствующих серий Востока; 3) накопление их происходило в одном прогибе, следовательно, между одновозрастными подразделениями Запада и Востока должны быть постепенные (фациальные) переходы. А значит, в средней части Борисихинской площади обязаны наличествовать достаточно заметные зоны смешения, переслаивания пород Запада и Востока – наподобие сплетения двух рук пальцами.

При первом взгляде на геологическую карту все казалось адекватным легенде и логике, чему способствовало то обстоятельство, что эта карта представляла собой как бы горизонтальный срез крупного сводового поднятия, в ядре которого были обнажены раннепротерозойские (архейские?) гнейсы и гранулиты, а рифейские породы слагали западный и восточный скаты (крылья) поднятия, то есть были пространственно разобщены. Однако не повсеместно.

На крайнем севере площади указанный свод погружался, и его западное и восточное крылья все же смыкались, давая возможность именно здесь обнаружить те самые фациальные переходы. На карте же их не было. В месте стыка фигурировал постскладчатый разлом, к которому с запада подходили одни серии, а с востока – другие.

Как поступать с поздними разломами при тектонических реконструкциях Карцев знал с институтских времен: разведеные по нему одновозрастные толщи следовало совместить, а разломом – пренебречь; если границы толщ при этом совпали, то рисовка карты является правильной. В данном случае никакого совпадения границ, даже грубого, не произошло. Стало быть, рисовка неверна… Зато, в первом приближении, совпали границы нижней, осадочной, серии Запада со всем осадочным комплексом Востока! «Ах ты, вошь тебя за ногу! – восхитился уже подозревавший нечто подобное Карцев. – Ну-ка, ну-ка…». И он зарылся с головой в изучение (по документации) детального строения разрезов.

На востоке это оказалось довольно просто: там все слои и пачки слоев были относительно выдержаны, смяты в простые складки и прослеживались вдоль всего крыла. Зато на западном крыле залегание осадочной толщи было резко нарушено интенсивной складчатостью и многочисленными разломами, а также зонами вторичного рассланцевания. Поэтому реконструкция разреза была проведена предшественниками весьма приближенно – как в отношении мощностей различных пачек, так и их переслаивания и распространенности. Кропотливости Сергею Андреевичу было не занимать и потому примерно через месяц собирания из кусочков ему удалось получить более представительный вариант разреза западной осадочной серии. Надо ли говорить, что по основным параметрам он оказался близок к полному разрезу трех восточных серий?

Отсюда следовало, что и на востоке и на западе Борисихинской площади в рифейское время существовал чисто осадочный режим литогенеза. Однако радиологические датировки абсолютного возраста вулканогенных пород свидетельствовали об их образовании в тот же период времени, то есть параллельно с накоплением осадочной толщи. Соответственно, встал вопрос: где же тогда образовались вулканиты? И каков характер их контакта с осадочным комплексом?

Для Карцева, который давно воспринял основные идеи новой глобальной тектоники, этот вопрос был, в сущности, риторическим. Конечно, эти базальты, габбро и гипербазиты образовались в океане, в зоне спрединга, а вышележащая толща пестрых натровых вулканитов и осадков – в пределах островной океанической дуги. Конечно, контакт вулканического комплекса с осадочным является не нормальным, стратиграфическим, а разломным, тектоническим. Появление же океанических толщ в тектоническом контакте с типичными прибрежно-континентальными осадками означает, вероятно, что в конце рифея островная дуга пришла в столкновение (коллизию) с континентом. Другими следствиями коллизии явились возникновение крупных масс гранитоидов, вспышка эпиконтинентального вулканизма, а также складчатость и метаморфизм рифейских толщ. Что касается осадочных толщ позднего рифея и венда, то они-то как раз легли в равной мере на все предшествующие серии, причем со стратиграфическим несогласием.

Очевидно, что поданная в таком ракурсе позднепротерозойская история Борисихинской площади требовала коренного изменения геологической легенды и, соответственно, составления карты нового поколения. Одновременно требовалась выработка новых закономерностей размещения полезных ископаемых и новых перспектив поисков.

И вот теперь все эти соображения нужно было изложить Аркадию Алексеевичу, который (как и огромное большинство советских геологов) на двадцатом году опубликования идей тектоники плит и их почти повсеместного распространения по миру все еще пребывал в наивном убеждении, что это лишь одна из альтернатив старой доброй геосинклинальной теории и потому менять шило на мыло особого смысла нет. Для пущей убедительности Карцев выполнил петрохимические пересчеты по вулканитам Запада и убедился, что базальты, габбро и гипербазиты, действительно, ложатся на диаграммах Пирса и Бородина в поле образований срединно-океанических хребтов, а пестрые натровые вулканиты – в поле энсиматических островодужных магматитов. Однако он все оттягивал решительный разговор с начальником… Тут неожиданно ему помог случай.

В конце февраля размеренное существование геологов Борисихинской партии было нарушено: из многолетней алжирской командировки внезапно вернулся бывший начальник партии Станислав Лещинский. Он вошел в комнату, широко распахнув дверь, и встал на пороге: загорелый, седоватый, подтянутый, с чуть насмешливым, но доброжелательным выражением лица.