Алексей Бобровников - Крайности Грузии. В поисках сокровищ Страны волков

В темных очках, в костюме, который по требованиям местного этикета сошел бы для официального приема любого уровня, держа под уздцы лошадь, он напоминал, по меньшей мере, крестного отца всех сванов.

Мы обнялись и расцеловались.

«Ты все-таки приехал… Ай, молодец!» – воскликнул Иламаз.

«Вы же сказали, что здесь будет интересно – а я слушаюсь старших!»

«Эй, ты помнишь меня? – раздался возглас из толпы. – Я из Аджарии! Я тоже Авалиани, нас там целое село, возле Кеда… Я помню тебя, ты ехал на велосипеде!»

Несколько веков назад часть этого клана перебралась из Сванетии в горную Аджарию. Из рода Авалиани происходила первая жена Асланбека Шервашидзе, чудесно исцеленная сирийской девушкой Хаснижан.

Еще один человек в толпе помахал рукой.

Это был пограничник из Местии по имени Хвича. Несколько дней назад он очень беспокоился, как бы начальство не придумало ему в этот день какую-нибудь работу.

Сегодня он ни в коем случае не мог пропустить праздник. Год назад, на Личанишоба, Хвича просил о сыне. И вот, в наступившем году, его молитва была услышана. Теперь, согласно данному обету, он пришел в Адиши принести жертву святому и водрузить на пятиметровом флагштоке знамя в честь своего первенца.

Сваны соблюдают свои обеты, и сегодня возле церкви Святого Георгия в Адиши – десятки флагштоков с гордо реющими знаменами, на которых написаны имена наследников сванских семей.

Испокон веков кланы Авалиани и Калдани молились в маленькой церквушке села Адиши о том, чтобы покровитель этой церкви Св. Георгий подарил им наследника. Чграгиш – так называют сваны молитвы в честь Святого Георгия, по-свански именуемого «Чграге».

Отдельного внимания в этом действии заслуживает церковь, порог которой никогда не переступал священник, и где все обряды проводят старейшины села. Самый живописный элемент декора в ней – дверь, обитая железными подковами.

Для того чтобы привлечь удачу в таком исключительно важном деле, как рождение первенца, все средства хороши.

Когда день спустя, уезжая из села, я спрашивал у местных жителей о расстоянии до следующего населенного пункта, каждый не задумываясь называл цифру «девять километров». Ровно столько – до больших ворот, перегораживающих дорогу между Адиши и селом Ипари.

Эти ограждения играют скорее психологическую роль – ворота не заперты, и открыть их можно, не задавая никому вопросов, не предъявляя паспорта, не уплачивая дорожной пошлины.

В то же время каждый знает – здесь начинается чужая земля, законы и обычаи которой нужно уважать.

На таких воротах в Сванетии я ни разу не видел замка, так же как никогда не видел их открытыми – путешественник, будь он сван или чужеземец, всегда сам закрывает за собой дверь во владения новой общины.

Вольную Сванетию можно пересечь всего за один день – это крохотная территория даже для велосипедиста.

Конечная цель путешествия – Ушгули, самое высокогорное поселение в Европе, находящееся на высоте 2200 метров над уровнем моря.

Именно Ушгули и его окрестности были некогда главной сокровищницей сванов – ведь именно в церквях Вольной Сванетии хранились реликвии ранних веков христианства.

Резные двери в церковь Ламарии (сванское название Богородицы Марии). Поселок Ушгули, Вольная Сванетия

Русские цари начали интересоваться этими ценностями еще в XVII веке, а в 1857 году в эти края были введены войска.

Пушечные залпы разрушили сванское село Халде, но полного контроля над Сванетией русские (уже под другими флагами) добились лишь в середине 20-х годов прошлого века.

С приходом оккупантов часть реликвий была вывезена, а часть – спрятана в горах. Никто не знает наверняка, куда они исчезли. Одни говорят, что ценности эти хранятся в заброшенных рудниках на подступах к горе Тетнульд, другие – что вдалеке отсюда, в горах Рачи, или даже в самой Колхиде.

Я вспомнил легенду о Золотом руне, когда аргонавты, приезжавшие за бараньей шкурой, на самом деле хотели заполучить женщину…

Может быть, так же и легендарное сокровище сванов было не золотом, а чем-то совершенно иным?

Сто лет назад в Сванетии можно было услышать о том, что легендарная грузинская царица Тамара жива, и что постоянным местом ее пребывания служит подземелье в Ушгули, под церковью Божьей Матери, где она сидит в кувшине, держа в руках свечу.

По легенде, открыть кувшин нельзя, потому что тогда Сванетии угрожают страшные бедствия.

Понятно, что царица, заключенная в кувшине, – всего лишь метафора.

Но что кроется за этим образом?

Сто лет назад в Сванетии можно было услышать о том, что легендарная грузинская царица Тамара жива, и что постоянным местом ее пребывания служит подземелье в Ушгули, под церковью Божьей Матери, где она сидит в кувшине, держа в руках свечу.

То, что я скажу ниже – догадка, абсолютный вымысел, но кто знает, может быть в склепе самой высокогорной крепости Грузии спрятан прах великой грузинской царицы, тайна захоронения которой до сих пор не раскрыта?

Не исключено, что мудрая правительница, завещав скрыть место своего погребения, еще при жизни создала миф о таинственном сокровище, защищавшем ее державу от любой напасти. И миф этот на протяжении веков культивировал у грузин иррациональную веру в собственное могущество и непобедимость.

В начале августа в Ушгули должен состояться еще один местный праздник – Фустоба.

От этого же корня ( фусд ) происходит название ордена, призванного защищать пресловутое грузинское сокровище.

Прибыв в село, день в день и час в час с назначенным ритуалом, я помчался к главной церкви Ушгули, надеясь застать там людей, которых искал.

…И ничего не обнаружил.

Нет, возле церкви были люди, все они собрались на праздник, но представителей церковного ордена, какими я их себе представлял, не было и в помине.

Либо ушгульцы оказались отменными конспираторами, либо люди, рассказавшие о Фустоба, подшутили надо мной: толпившиеся возле церкви были обыкновенными пастухами, пришедшими из разных концов Сванетии, чтобы устроить единоборство.

Около часа длились дуэли баранов, подстегиваемых хозяевами, а праздная толпа, дико крича, подбадривала их.

Никакой мистики, никаких сокровищ, никакой тайны.

«Это и есть – Фустоба?» – не веря своим глазам, спросил я у одного из сванов.

Тот ответил непонимающим взглядом. Справился у второго – тот тоже не говорил по-русски. Принялся разыскивать священника или махшви – их не было и в помине.