Сергей Беседин - Охотники за пармезаном

Теперь предстоящий перелет Москва – Новосибирск уже не вызывал никакой эйфории. Пребывание в Европе начало уже слегка поднадоедать, возвращаться же в Россию после таких событий хотелось еще меньше. Но делать нечего! Автобус на обратном пути мчался, как сумасшедший, чтобы успеть выехать до полуночи 30 августа. Иначе, как печально пошутила наша сопровождающая, автобус превратится в тыкву, вместе с нами и нашими итальянскими визами.

Прибыв в Москву около восьми вечера, я отправился в гостиницу «Байкал», дабы скоротать ночь перед полетом домой. Выйдя на своей станции метро (кажется, ВДНХ), я, никуда не спеша, поужинал в ближайшей забегаловке и направил стопы на ресепшн. Оформил документы, получил ключ и стал подниматься на лифте. Едущий со мной парень вид имел почему-то ошарашенный.

– Не видели – дым сейчас шел столбом на Рижской? – спросил он у меня.

– Я как раз проезжал мимо, ничего не понял. Говорят – то ли взрыв какой-то, то ли что-то в этом духе.

Я отрицательно качнул головой. Отперев номер, я, конечно же, приник к телевизору. Шел девятичасовой выпуск новостей. Оказывается, только что, в 20.15, шахидка взорвала себя у входа на «Рижскую». Проникнуть в поезд метро ей не удалось. Я внимательно изучил прокомпостированный свой билетик, на котором беспристрастный автомат отпечатал дату и время. Так и есть, в это время я находился на «Рижской», только внутри, в поезде. Кто знает, в какой вагон села бы смертница, если б ей удалось пройти через турникет.

Ну что ж, раз меня не задело, наверно, я для чего-то еще нужен на этом свете.

О том, какой обыск пришлось мне пройти при вылете из Домодедово (а ведь две недели назад я улетал так просто!), не буду даже говорить. Страна вступала в очередную фазу борьбы с врагами, внешними и внутренними.

Метаморфозы

(Фрагменты)

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

– Банан! – воскликнул Тихманский патетически, глядя на нехорошо ухмыляющегося скептика Арбеньева. – Знаешь ли ты, что такое банан? Это самый нежный и мягкий фрукт! Это – интеллигент среди фруктов. Если с ним не так обращаться, он чахнет, пускает метастазы и пропадает. Он – не чета какому-то твердолобому кокосу или закованному в броню ананасу. Появление банана всегда говорит о наступлении благополучия, ну, по крайней мере, относительного. Ни Россия, ни Европа до конца девятнадцатого века просто не знали бананов, не было подходящих кораблей с холодильниками, чтоб их привезти. Кто знает, может быть, Лермонтов был бы менее желчным и так рано не оборвал бы свою жизнь, если бы регулярно ел бананы. Им всем не хватало серотонина! Гоголь бы дописал второй том «Мертвых душ», Чернышевский бы выяснил, что делать, а Некрасов – кому на Руси жить хорошо.

– Угу, а Герцен – кто виноват? – покачал головой Арбеньев.

– Может быть, может быть! И вот посмотри; на рубеже веков банан попадает в Россию. В тот самый момент, когда империя испытывает наивысший экономический подъем. Петербург был блестящей витриной России, магазин «Елисеевский» – витриной Петербурга, а бананы – украшением Елисеевского. «Необъятными, пудовыми кистями висят тропические бананы», – это, между прочим, Дядя Гиляй так восхищался «отделом колониально-гастрономических товаров».

И вот – 1914 год. Все катится в тартарары! Прямо перед войной бананы пропадают из продажи. Случайность? Как сказать… Турция заблокировала Босфор и Дарданеллы, Германия – Балтику, и о бананах пришлось забыть на многие годы. Ну и, конечно, какие бананы могли быть во времена военного коммунизма? – риторически спросил Тихманский, уперев палец в лацкан Арбеньева.

Арбеньев отвел палец и согласился, что да, никаких. Странно представить себе продотряды, изымающие излишки бананов у кулаков в Тамбовской губернии.

– И вот 1938 год, расцвет сталинского ампира, – вновь заговорил Тихманский. Видно было, что к этой лекции он готовился не один день. – У страны вновь появляются валютные излишки, которые, в том числе, направили и на покупку бананов. Погоди, я тут выписал все на бумажку, чтобы не переврать. Январь тридцать девятого, одна из киевских газет:

«На днях Киев получает партию бананов, которых здесь не было с 1913 года. Бананы – плоды тропических стран, прекрасны на вкус и богаты витаминами.

Первая партия 20 тысяч килограммов 15 января поступит в продажу в магазины «Гастронома», плодоовощные и др.».

А знаешь ли ты, что именно по банановой линии проходил водораздел между Сталиным и Микояном? Вождю бананы нравились, и он, уже после войны, приказал закупить их в большом количестве через австрийских и швейцарских посредников. Микоян же – наоборот! Не понимал, какой смысл тратить на них драгоценные доллары. Считал излишеством. А представь, если бы спор их обострился и дошел до критической точки! Микоян стал бы первым человеком в Советском Союзе, погибшим из-за бананов. Он писал бы из тюрьмы жалобные письма – Коба, кто тебе больший друг, банан или я? Но это бы не помогло, и вместо него поставили бы более сговорчивого наркома, а Микояна бы расстреляли во внутреннем тюремном дворике под его выкрик: «Да здравствуют бананы и товарищ Сталин!»

Тихманский присел, отдышался и налил воды из графина. Видно было, что эта речь отняла у него немало сил.

– Был интересный эпизод в 1951 году, когда Сталину по недосмотру, при Микояне, подали к столу зеленые бананы, – продолжил Тихманский. – Он очистил один из них, попробовал и надолго замолчал.

– Я хорошо представляю себе эту сцену, – стал фантазировать бизнесмен. – Сталин откусил кусочек, покашлял и отложил банан в сторону. Начал набивать трубку, приминать пальцем. Все это время Микоян сидит и багровеет. Дело происходит, возможно, летом, на даче, цветет сирень, оттого так гнетет эта знойная тишина. И только летающая вокруг оса нарушает тяжелое молчание.

«Анастас, – наконец говорит Сталин, и внутри Микояна все обрывается. – Папробуй этот банан, скажы мнэниэ а его качествэ! Можна эта кюшать или нэт?»

Паясничая, Тихманский незаметно для себя одну руку засунул за подклад воображаемого френча, а другой изобразил раскуривание воображаемой трубки.

Микоян взял банан, попробовал. Как он потом вспоминал, на вкус банан напоминал картошку и в пищу совершенно не годился. Но ведь тогда они, черти драповые, не знали, что бананы должны быть желтыми! Кто бы им это сказал?

И тут происходит, дорогой ты мой, удивительная вещь. Сталин же был человек с очень извилистой психологией. Никто не знал, чем и когда он закончит свою речь. И вот он, значит, выносит свой приговор – раньше, при Микояне, бананы были сладкие. а теперь, при новом министре внешней торговли Меньшикове, они несъедобные. Получается что? Виноват Меньшиков, никудышный специалист и хреновый коммунист.