Ольга Ярмакова - Все начинается утром

Луна полностью скрылась, и стало совсем темно и жутко. Но в темени женщины смогли различить движущиеся тени с огнями, приближавшиеся быстро к дому. Воздух наполнился криками множества людей, выкрикивающих ругательства, среди которых чаще всего повторялась одна фраза: «Смерть ведьме!».

– Нужно запереть все двери и окна! От этих людей только беда исходит. Не знаю, что нашло на них. Помоги мне, Элен. Помоги запереть дверь. Скорее! Даст Бог, и мы продержимся, выстоим! – Катарина бросилась к входной двери и стала задвигать тяжелый широкий засов.

Элен подбежала к ней и помогла подпереть дверь одним из стульев для дополнительной устойчивости. Дальше в быстром темпе женщины закрыли ставни и заложили их внушительным брусочным засовом. Люди уже окружили дом и прорывались через забор. В судорожной спешке женщины закрывали окна в спальнях и, напоследок, вспомнив про заднюю дверь, закрыли ее на щеколду и подперли табуретом для верности. Больше ничего более внушительного в жилище не нашлось и оставалось надеяться на крепость стен и дверей.

Дом был окружен плотным кольцом разъяренных людей, с бешенством, изрыгающим из себя проклятия и обещания смерти. Входная дверь вдруг сотряслась от мощных ударов извне, и воздух разорвал голос мощный и властный:

– Ведьма, выходи сейчас же из своего проклятого дома! Вся деревня пришла тебя судить за дела твои мерзкие и черные. Вышло твое время, по чистой земле ходить, да богомерзкими делами промышлять. Выходи сейчас же!

От этого крика вздрогнули обе женщины, кот ощетинился, шерсть его встала дыбом и он, шипя и скалясь, встал у самой двери, готовясь принять на себя первого, кто осмелится пройти через порог; Катарина побледнела и прошептала осипшим голосом:

– Это старый Абель! Проклятый негодяй! Это он за дверью, жаждет моей крови. Все не уймется никак. Убирайся, Абель ван Клеве! Ты отлично знаешь, что я чиста перед Богом и людьми. Клеветник и вор! Это тебя нужно наказывать, а не меня, несчастную вдову, оставшуюся с дочерью один на один на произвол твоей алчности и бессердечности.

– Ах ты, чертовка! Не смей на меня скверну изрыгать из своих проклятых уст! Выходи и понеси суд людской и Божий! И пусть выйдет та, другая ведьма! Мы знаем, что у тебя за гостья. Она тоже дочь дьявола и должна понести наказание! – Дверь снова содрогнулась от мощных ударов.

– Ни за что! Будь ты проклят, старый маразматик! Настроил всю деревню против меня из-за ссоры с моим покойным отцом. Я никогда не шла против Бога, в отличие от тебя, вор! – Катарина выкрикивала, вкладывая в каждое слово силу мощностью камня.

– Тогда умри, мерзавка! Умри со своим отродьем! Смерть ей! Смерть ведьме! – Крик безумного старика перерос в противный визг фальцета.

В тот же миг дверь и окно на кухне содрогнулись от множества мощных ударов. Было очевидно, что нападающие вооружены не только факелами. Дробные залпы камней сотрясали стены, обдирали краску и вырывали щепы кусками. Женщины в страхе опрокинули тяжелый обеденный стол на бок столешницей в сторону окна и спрятались за него, как за спасательный щит. Из своей спаленки, путаясь в белой ночнушке, пришла напуганная обрушившимися на дом ударами Анна, плача со сна и испуганно прижалась к матери. Теперь трое напуганных и сжавшихся людей притаились за столешницей и, стоявшая на полу рядом лампадка освещала бледные перекошенные страхом лица.

Элен неосознанно вцепилась дрожащими пальцами в край юбки Катарины, от каждого мощного удара извне адреналин толчками выплескивался в кровь, сердце бешено стучало, и неприятный комок страха застревал в горле, блокируя нормальный доступ кислорода в организм, вследствие чего, у нее началась нервная икота.

Окно стало поддаваться под ударами озверелой толпы и вслед за разбитой слюдой ставни затрещали и покрылись пробоинами, которые увеличивались с неимоверной скоростью. Кот, не боясь быть покалеченным шальным камнем, подбежал к окну, пригнулся и угрожающе завыл.

– Люди! Опомнитесь! Что вы делаете?! Остановитесь! Умоляю вас, Богом Всевышним, опомнитесь! – Катарина сорвала голос, крича в прорываемое с улицы окно, но ее возглас угасал в общем шуме хаоса.

Наконец настал тот миг, когда ставни были выломаны полностью, и вместо аккуратного окна в стене зияла огромная дыра, в которую устремились многочисленные руки и показались первые головы, желающих поскорее проникнуть внутрь жилища для скорейшей расправы.

Катарина встала, спрятала дочь за спину и приготовилась защищать ее от нападающих теперь уже менее всего напоминающих людей, монстров своим телом. Лицо женщины было внешне спокойно, но глаза были влажны от проступающих слез и горели в отблеске лампады устрашающе. Мистер Мурлыка еще громче зашипел и завыл и, выгнувшись всем телом, взлетел в воздух и вцепился клыками в первую попавшуюся руку.

– А! Снимите его с меня! Это чертов кот! Это ее кот! Кот ведьмы! Снимите его с меня! Он же мне руку отгрызет! Снимите. А! – Кто-то в панике отбежал и метался, безуспешно тряся рукой, на которой мертвой хваткой вгрызался в мясо бесстрашный заступник Катарины.

– Чего ты с ним милуешься? Подпали зверюге хвост и делу конец! Давно хотел поджарить эту нечисть! Дай мне факел.

Но судя по всему, кот думал иначе, потому, как орать неожиданно стал тот второй, что просил огня. Мистер Мурлыка отпустив первую жертву, кинулся отважно на второго обидчика и острыми когтями царапал ему лицо, пытаясь выдрать глаза. Никто из людей не осмеливался более подходить близко к коту, а тот расправлялся с врагом всласть.

А Элен в состоянии, близком к отчаянию, огляделась вокруг в поисках чего-нибудь, что могло спасти жизнь и ее внимание остановилось на ряде небольших жестяных банок под специи, стоявших на полке. Недолго думая, девушка встала из-за стола и быстро побежала, сдерживая на ходу усиливающийся приступ икоты, к стене, на которой углядела банки, схватила первую попавшуюся на глаза, довольно увесистую и с размаху бросила в окно. Раздался глухой удар и кто-то, вскрикнув, освободил оконный проем.

Катарина тут же оказалась рядом с Элен, утерев рукавом глаза, ухватила другую банку и, швырнув ее в нападающих, тоже попала в цель. Воодушевленные надеждой, женщины хватали банки, затем другую кухонную утварь и бросали в тех, кто осмеливался лезть в окно. Дочери Катарина велела закрыть ладошками уши и сидеть тихо за столешницей. Дверь трещала, но пока выдерживала удары; было очевидно, что это ненадолго, да и «боеприпасы» уже заканчивались. Мистер Мурлыка вернулся через окно и прижимался к маленькой хозяйке, облизывая ее щеки.

Со свистом в помещение влетел факел и упал перед столешницей.

– Нужно его загасить! Вода! Там в углу стоит ведро с водой! – Катарина крикнула в общем шуме, пытаясь перекричать, и указала на ведро свободной рукой.