Уилбур Смит - Охота за слоновой костью

Офицер обвинял жителей деревни в укрывательстве инакомыслящих, сопротивлении экономическим и сельскохозяйственным реформам нового правительства и в контрреволюционной деятельности.

Пока он говорил, взвод солдат прошел на берег и окружил там детей и рыбаков. Их повели на деревенскую площадь.

Жители деревни заволновались. Дети прятались за юбки матерей, мужчины возмущались и размахивали руками, обращаясь к офицеру. Солдаты начали прочесывать деревню, выгоняя людей из крытых тростником хижин. Один старик вздумал сопротивляться, когда его выводили из дома, и солдат ударил его прикладом. Старик упал, его оставили и перешли к соседней хижине, пинком распахнули дверь и закричали на обитателей. На берегу другая группа солдат встречала приближающиеся лодки и подталкивала рыбаков штыками.

Бонни не отрывалась от видоискателя.

— Вот это материал! Вот это настоящая работа! Я не шучу, это тянет на премию «Эмми».

Дэниэл ничего не ответил. Ее радостное возбуждение не должно было так задеть его, но задело. Он и сам журналист, понимает необходимость находить свежий, пикантный материал, способный расшевелить телезрителей, привыкших, что их пичкают смутой и насилием, но то, что они сейчас видели, было страшно, как действия эсэсовцев, зачищающих европейские гетто.

Солдаты начали грузить рыбаков в поджидающие грузовики, женщины кричали и пытались отыскать в толпе детей. Некоторые жители сумели собрать жалкие узлы с имуществом, но большинство оставалось с пустыми руками.

С тягачей съехали два желтых бульдозера, их моторы взревывали, из выхлопных труб тянулся синий дизельный дым.

Один из бульдозеров развернулся и опустил передний стальной нож. Блестя на полуденном солнце, нож прорезал стену ближайшей хижины, и тростниковая крыша рухнула.

— Великолепно! — воскликнула Бонни. — Я не могла бы поставить сцену лучше. Невероятный кадр!

Женщины вопили и плакали — это был особый звук, голос африканского горя. Один из мужчин вырвался и побежал к ближайшему полю сорго. Солдат выкрикнул предупреждение, но мужчина пригнулся и побежал быстрее. Короткая автоматная очередь прозвучала, как несколько хлопков шутих. Бегущий упал, перевернулся в пыли и застыл.

Какая-то женщина закричала и кинулась к лежащему; к спине был привязан шалью младенец, второго ребенка, постарше, она держала на руках. Солдат штыком преградил ей путь и заставил повернуть назад к грузовику.

— Сняла! — Бонни была страшно возбуждена. — Все сняла! Расстрел и все остальное. Все записано. Черт, как здорово!

Солдаты были хорошо обучены и безжалостны. Все произошло очень быстро. Через полчаса в грузовики согнали все население деревни, за исключением тех рыбаков, что еще были на озере. Первый плотно набитый людьми грузовик уехал туда, откуда прибыл.

Два бульдозера двигались вдоль ряда хижин, и те одна за другой рушились.

— Боже, надеюсь, пленка не кончится, — тревожно бормотала Бонни. — Такой шанс выпадает раз в жизни!

Дэниэл с самого начала операции молчал. Он был частью Африки. Он видел, как уничтожали другие деревни. Он помнил лагерь партизан в Мозамбике. А после видел, как действуют в деревне повстанцы РЕНАМО. Видел насильственное выселение в Южной Африке, но не мог заставить сердце ожесточиться и не сочувствовать страданиям африканцев. И сейчас, глядя, как завершается эта маленькая драма, чувствовал, что его вот-вот вырвет.

Оставшиеся лодки, на которых ни о чем не подозревали, плыли к берегу, где ожидающие солдаты вытаскивали рыбаков. Последний грузовик с жителями деревни укатил в облаке красной пыли, и, едва он исчез из виду, один из желтых бульдозеров спустился на берег и сгреб опустевшие рыбацкие лодки в груду, точно дрова для растопки.

Четверо солдат принесли тело старика и тело того, кто пытался бежать; их тащили за руки и за ноги, головы волочились по земле. Убитых бросили на погребальный костер из разбитых корпусов и порванных парусов. Солдат швырнул зажженный факел из тростника на верх груды. Пламя вспыхнуло мгновенно и горело так яростно, что солдаты вынуждены были отступить, закрывая лица от огня.

Бульдозеры ползали взад и вперед среди обломков хижин, разминая их стальными гусеницами. Послышался резкий свисток, солдаты быстро построились и снова сели в армейские вездеходы. Желтые бульдозеры взобрались на тягачи, и колонна ушла.

Когда машины ушли, единственным оставшимся звуком стал приглушенный шепот вечернего ветра на склонах утеса и отдаленный треск пламени.

— Что ж, — Дэниэл старался говорить спокойно, — место для строительства нового казино расчищено. Вложениям Таффари в счастье его народа ничто не угрожает…

Голос его дрогнул. Он не мог продолжать.

— Ублюдок! — прошептал он. — Чудовищный убийца! Он обнаружил, что дрожит от гнева. Потребовалось невероятное усилие воли, чтобы взять себя в руки. Дэниэл подошел к краю утеса над берегом. Катер по-прежнему стоял на якоре на глубоком месте посреди залива, «Зодиак» лежал на песке и его караулил один из солдат, но спавших на песке капитана Каджо и другого солдата там больше не было. Очевидно, их разбудили звуки автоматного огня и уничтожения деревни.

Дэниэл поискал Каджо и нашел. Тот поднимался на утес в полумиле от них, и по его поведению было ясно, что он встревожен. Он искал их: каждые несколько минут останавливался, подносил руки ко рту, звал и беспокойно осматривался.

Дэниэл присел, чтобы его не было видно, и сказал Бонни:

— Никто не должен знать, что мы сняли. Это бомба.

— Само собой! — согласилась она.

— Дай кассету мне. Я ее спрячу. Вдруг они решат проверить, что ты снимала.

Бонни извлекла кассету из камеры и отдала Дэниэлу. Он завернул ее в мягкую тряпку и спрятал на дно своего рюкзака.

— Отлично, теперь давай уберемся отсюда, пока Каджо нас не нашел. Он не должен догадаться, что мы это видели.

Бонни быстро собрала оборудование и последовала за Дэниэлем, который уходил подальше от останков деревни. Через несколько минут обоих скрыли высокая трава и кустарник саванны.

Сделав круг по слоновьей траве и кустарнику, Дэниэл снова вышел к заливу напротив острова Орлов-Рыболовов. Они спустились на берег, и Дэниэл остановился, давая Бонни возможность перевести дух.

— Не понимаю, как они допустили сюда съемочную группу в тот день, когда собирались уничтожить деревню, — сказала Бонни.

— Типичный африканский порядок, — ответил Дэниэл. — Кто-то забыл сказать кому-то. Во время последнего военного переворота в Замбии один из заговорщиков объявил по радио о том, что революция совершилась, а остальные заговорщики в это время еще завтракали в казармах. Он перепутал день. Переворот должен был произойти в следующее воскресенье. АВП. Ну что, идем?