Уилбур Смит - Горящий берег

В таких обстоятельствах ей некогда было горевать, но по вечерам, перед самым сном, Сантэн лежала в темноте и мысленно представляла себе лицо Майкла, а потом прижимала руки к животу.

— Наш сын, Мишель, наш сын!

Мрачное небо и черные воды Бискайского залива остались позади, за длинным белым кильватерным следом, а перед носом корабля, как серебряные монеты, запрыгали по синему бархату океана летучие рыбы.

На трех градусах северной широты жизнерадостный и галантный молодой капитан Джонатан Баллантайн, по слухам, наследник ранчо в сто тысяч акров, принадлежавшего его отцу сэру Ральфу Баллантайну, премьер-министру Родезии, сделал Сантэн предложение.

— Так и слышу бедного папа. «Сто тысяч акров? Ты сумасшедшая злая девчонка! Tiens alors [38] Только посмотри ( фр .). ! Как можно отказаться от ста тысяч акров?» — Сантэн до того точно передразнила графа, что в глазах Анны мелькнула тень.

После этого брачные предложения посыпались градом, и даже доктор Арчибальд Стюарт, ее непосредственный начальник, моргая за очками в стальной оправе и нервно потея, произнес, запинаясь, тщательно отрепетированную речь и казался скорее благодарным, чем расстроенным, когда Сантэн вежливо отказала ему, расцеловав в обе щеки.

На экваторе Сантэн уговорила майора Райта надеть регалии морского царя Нептуна, и церемония перехода через экватор прошла с большим успехом, весело и с выпивкой. Главным центром притяжения оказалась сама Сантэн, одетая в костюм русалки, сшитый собственноручно.

Помогая шить костюм, Анна протестовала против декольте, зато все остальные им восхищались. Свистели, хлопали, топали, и сразу за экватором последовала новая волна предложений.

Анна сердилась и бранилась, но в глубине души была довольна переменой, происшедшей с ее подопечной. У нее на глазах Сантэн чудесным образом превращалась из девочки в молодую женщину. Физически она расцвела, как бывает в начале беременности. Ее тонкая кожа приобрела перламутровый блеск, Сантэн утратила последние остатки подростковой угловатости и пополнела, не потеряв своей грации.

Однако главной переменой стал рост ее самообладания, выдержки, уверенности в себе, в своих способностях и талантах, которые она только сейчас начала проявлять в полной мере. Анна знала, что у Сантэн врожденная способность подражать. Она без труда переходила от легкого акцента Жака, кучера, к валлонскому произношению горничных, а потом к книжной речи парижского учителя музыки, но только сейчас Анна поняла, что у ее девочки талант к языкам, до сих пор не востребованный. Сантэн уже так бегло говорила по-английски, что различала австралийский и южноафриканский говор, а их отличала от классического оксфордского произношения и подражала им всем с поразительной точностью. Когда она здоровалась с австралийцами «Gid die», они начинали радостно гикать.

Анна знала также, что Сантэн разбирается в цифрах и знает счет деньгам. Когда в первые месяцы войны управляющий сбежал в Париж, Сантэн пришлось вести все счета имения, и Анна поражалась ее способности суммировать длинную колонку чисел, просто проведя сверху вниз ручкой, не перенося цифры из разряда в разряд и даже не шевеля губами. Анне это казалось истинным чудом.

Теперь Сантэн проявляла ту же сообразительность. Она играла в бридж в паре с майором Райтом. Эта пара не знала поражений, и размеры выигрышей поражали Анну, которая вообще-то не одобряла карты. Свои выигрыши Сантэн разумно вкладывала. Она, на паях с Джонатаном Баллантайном и доктором Стюартом, создала синдикат и участвовала в ежедневных розыгрышах тотализатора, где ставки делались на ход судна. Ко времени пересечения экватора Сантэн добавила почти двести соверенов к тем луидорам, которые они успели прихватить из шато.

Анна всегда знала, что Сантэн много читает. «Это погубит твои глаза», — не раз предупреждала она, не сознавая, какие обширные знания получает Сантэн из книг, пока та не начала демонстрировать это в беседах и спорах. Она побеждала даже таких грозных спорщиков, как доктор Арчибальд Стюарт, однако Анна заметила, что Сантэн достаточно умна для того, чтобы никого не настроить против себя хвастливой демонстрацией своих познаний, и обычно заканчивает спор на примирительной ноте, которая позволяла противнику отступить, не теряя достоинства.

«Да, — довольно говорила себе Анна, глядя, как девушка расцветает и раскрывается, словно прекрасный цветок на тропическом солнце, — она умна, точно как ее маман».

Казалось, Сантэн испытывает физическую потребность в тепле и солнце. Выходя на палубу, она всякий раз поворачивалась лицом к солнцу.

— О, Анна, как я ненавижу холод и дождь! Разве здесь не замечательно?

— Ты станешь смуглой уродиной, — предупреждала ее Анна. — Это не женственно.

Сантэн задумчиво рассматривала свои руки.

— Не смуглой, Анна, а золотой!

Сантэн столько читала и столько расспрашивала, что как будто уже знала южное полушарие, куда двигался корабль. Она будила Анну, уходила в сопровождении своей дуэньи на верхнюю палубу, и вахтенный офицер показывал ей южные звезды. Несмотря на поздний час, великолепие здешних небес каждый вечер ослепляло Анну, все более раскрываясь перед устремленными ввысь глазами.

— Смотри, Анна, вот, наконец, и Ахернар! Это была особая звезда Мишеля. Он говорил, что у нас у всех должна быть своя звезда, и выбрал для меня.

— Которую? — спросила Анна. — Которая твоя звезда?

— Акрукс! Вон там! Самая яркая звезда Большого Креста. Между ней и звездой Мишеля нет ничего, только ось, на которой вращается мир, небесный южный полюс. Мишель говорил, что мы вдвоем держим земную ось. Ужасно романтично, да, Анна?

— Чепуха! — фыркнула Анна, но в глубине души пожалела, что ей ни один мужчина никогда не говорил ничего подобного.

Вскоре Анна распознала в своей воспитаннице дар, перед которым меркли все прочие: способность заставлять мужчин слушать. Удивительно было видеть даже таких мужчин, как майор Райт или капитан «Протеа Касл», которые слушали девушку молча и внимательно, без снисходительных мужских улыбок, когда Сантэн говорила серьезно.

«Она еще ребенок, — удивлялась Анна, — а они обращаются с ней, как со взрослой женщиной. Нет, больше того, они считают ее равной себе».

Это было поистине поразительно.

Здесь мужчины выказывали юной девушке уважение, которого тысячи других женщин во главе с Эммелин Пенкхерст и Энни Кенни [39] Знаменитые английские суфражистки, боровшиеся за равные права женщин с мужчинами. так страстно добивались, бросаясь под скаковых лошадей, голодая и томясь в тюрьме — до сих пор безуспешно.

Сантэн заставляла мужчин слушать, и очень часто они поступали так, как она хотела; она не пренебрегала тонкими хитростями, к которым на протяжении веков вынуждены были прибегать женщины; но Сантэн добивалась своего, добавляя логику, разумные доводы и силу характера. Противостоять всему этому (вкупе с привлекательной улыбкой и взглядом темных бездонных глаз) было невозможно.