Уилбур Смит - Горящий берег

Однако Ян Сматс отправил этому замечательному человеку послание: «Созови своих командиров, уум Кун, и выступи со мной». Ответ последовал немедленно: «Ja, мой старый друг, мы готовы выступить, но с кем мы будем сражаться: с немцами или англичанами?» Так Бритс встал на сторону юнионистов.

Затем Коос Деларей, отправившись на последнюю встречу с Янни Сматсом, после которой должен был принять решение, наткнулся перед Преторией на полицейский кордон и приказал шоферу не останавливаться. Полицейский снайпер убил его выстрелом в голову. Так они потеряли Деларея.

Конечно, у Янни Сматса, у этого хитрого, коварного дьявола, нашлось оправдание. Он заявил, что кордон должен был помешать уйти знаменитой шайке грабителей — банде Фостера и что полицейские открыли огонь по ошибке. Однако повстанцы знали правду. Узнав об убийстве брата, отец Лотара плакал, не стесняясь, и все поняли, что возврата нет, надежды на переговоры нет, им придется отстаивать свою землю с оружием в руках.

План состоял в том, чтобы все бурские отряды соединились с отрядом Маритца на реке Оранжевой, но буры недооценили мобильность брошенных против них сил, обеспеченных автомобилями на бензине. Они также забыли, что Бота и Сматс — самые способные из бурских генералов. Когда повстанцы, наконец, выступили, эти двое выдвинулись со смертоносным проворством разозленных ядовитых змей.

Они захватили Девета в Грибной долине, и их артиллерия и пулеметы разбили его отряды в пух и прах. Потери были страшные. Девет бежал в Калахари, преследуемый Куном Бритсом. Моторизованная колонна захватила его в пустыне у Уотербурга.

Потом юнионисты повернули обратно и у Растенберга вступили в бой с Бейерсом и его отрядом. Битва была проиграна, и Бейерс попытался спастись, переплыв разлившуюся реку Ваал. Шнурки его сапог спутались, и три дня спустя его тело нашли ниже по течению.

Лотар и его отец на Оранжевой реке ждали неизбежного нападения, но дурные вести достигли их раньше юнионистов.

Английский адмирал сэр Доутон Стерди перехватил фон Шпее у Фолклендских островов и потопил большие крейсеры «Шарнхорст» и «Гнейзенау», а также остальные корабли эскадры, потеряв всего десять британских моряков. Надежда повстанцев на помощь утонула вместе с германской эскадрой.

Они продолжали упорно сражаться с юнионистами, но все напрасно. Отец Лотара был ранен пулей в живот, и Лотар унес его с поля боя и попробовал через пустыню отвезти в Виндхук, где о нем могла бы заботиться Кристина. Предстояло пройти пятьсот миль по страшной безводной пустыне. Старик так страдал, что Лотар плакал с ним вместе. Раны воспалились, началась гангрена, стояло такое зловоние, что по ночам к лагерю сходились и выли гиены.

Но старик был крепок и умирал много дней.

— Обещай, сын мой, — произнес он на последнем дыхании, которое пахло смертью, — что война с англичанами никогда не кончится.

— Обещаю, отец.

Лотар наклонился, чтобы поцеловать его в щеку, и старик улыбнулся и закрыл глаза.

Лотар похоронил отца под верблюжьей колючкой в пустыне; закопал глубоко, чтобы гиены не унюхали и не вырыли. В Виндхук он поехал один.

Полковник Франке, немецкий командующий, оценил возможности Лотара и попросил его собрать группу разведчиков. Лотар собрал группу, состоявшую из отважных буров, немецких поселенцев, готтентотов и других представителей черных племен, и вывел их в пустыню, откуда ожидалось вторжение южноафриканских войск.

Сматс и Бота во главе сорока пяти тысяч человек высадились у Свакопмунде и Людерицбухта. Оттуда они двинулись в глубь территории, применив свою обычную тактику: форсированные переходы налегке, на большие расстояния и часто без воды, фланговые атаки и охваты с использованием новых машин с бензиновыми моторами, как во время бурской войны использовали лошадей. Франке со своими восемью тысячами должен был защищать от этой многочисленной армии территорию в триста тысяч квадратных миль и береговую линию длиной тысяча миль.

Лотар и его разведчики использовали против юнионистов свою тактику: травили водные источники у них на пути, взрывали железнодорожные линии, кружили около неприятеля, нападая на обозы, устанавливая мины и организуя засады, нападали по ночам и на рассвете и загоняли лошадей и людей до полного изнеможения.

Все было напрасно. Бота и Сматс зажали немецкую армию в «клещи» и, потеряв убитыми и ранеными всего пятьсот тридцать человек, вынудили полковника Франке безоговорочно капитулировать. Но не Лотара. Верный обещанию, данному отцу, Лотар забрал оставшихся разведчиков и ушел с ними в вельд, чтобы продолжать борьбу.

Мать Лотара Кристина, его жена и сын — все оказались в лагере для немцев, который юнионисты открыли в Виндхуке, и все трое умерли там.

Умерли они от тифа, но Лотар знал, кто виноват в их смерти, и в пустыне лелеял и разжигал свою ненависть: это было все, что у него осталось. Его семью убили англичане, земли были захвачены и конфискованы. Ненависть стала горючим, которое давало ему силы и гнало вперед.

Сейчас, стоя у головы лошади на гребне высокой дюны и глядя на зеленый Атлантический океан, где под ранними лучами солнца дышит туманом Бенгуэльское течение, он думал о своей погибшей семье.

Из клубов зыбкого пара перед ним вставало лицо матери. Она была красивая женщина. Рослая и величественная. Густые светлые волосы, которые падали до колен, когда она их расчесывала, она заплетала в золотые косы и укладывала короной, что добавляло ей роста. Глаза у нее тоже были золотые, взгляд холодный, как у самки леопарда.

Она пела, как вагнеровская валькирия, и передала Лотару любовь к музыке, искусству и учению. И внешность — классический тевтонский облик, и длинные густые волосы, которые сейчас падали ему на плечи, выбиваясь из-под широкополой шляпы с пучком страусовых перьев, лихо заткнутых за обвязанный вокруг тульи и свисающий сзади тонкий солнцезащитный шарф. Волосы у него как у Кристины, цвета расплавленной бронзы, но брови над золотыми глазами леопарда, которые сейчас вглядывались в туман над Бенгуэльским течением, густые и темные.

Красота этого пейзажа трогала Лотара, как музыка; подобно скрипичному концерту Моцарта, она вызывала в его душе чувство таинственной грусти. Море зеленое и неподвижное, ни малейшая рябь не тревожит его бархатную поверхность. Басовый мягкий шум океана нарастает и убывает, словно дышит сама природа. Но густые темные скопления водорослей поглощают у берега движение моря, и полоска белой воды не прерывается. Водоросли пляшут медленный, грациозный менуэт, кланяясь и разворачиваясь в ритме океана.

Мысы по обеим сторонам залива — скалы геометрических форм, в белых полосках помета морских птиц и живущих на них котиков. Шерсть котиков блестит на солнце, их странные громкие крики доносятся в безветренном воздухе туда, где на вершине дюны стоит Лотар.