Альтернативный солдат. Или приключения юного балбеса в доме престарелых, веселые и не очень...

Полине быстро становится скучно. Девушка бросает украдкой взгляды на парня, поглощенного работой. Блузка расстегнута на две пуговицы, Полина добавляет еще две, стягивает ткань к спине, отчего грудь выпячивается, как два снаряда. Синие джинсы облегают, как кожа, делая линии бедер идеальными. Черные сапоги с отворотами и высокими каблуками делают ноги потрясающе длинными и стройными.

- Стас, тебе еще долго? – нетерпеливо спрашивает Полина.

- Да нет, минут на десять работы, - отвечает Стас.

Перед ним лежит стопка квитанций, штук семь или восемь.

- Бросай, хватит. Я потом сама допишу. Давай лучше фильм посмотрим.

Стас расправляет затекшую спину, с удовольствием потягивается.

- Как прикажете, барыня. А какой?

Полина игриво закатывает глаза, закидывает ногу на ногу, подражая героине фильма «Основной инстинкт».

- Сейчас, - капризно сообщает девушка, - посмотрю видеотеку.

Она внимательно смотрит в монитор, указательный палец елозит по тачападу, на экране появляются картинки меню.

- Вот … ага, папка – мои фильмы! Вот здесь все.

На экране появляется файл с многочисленными желтыми квадратиками, снизу набраны мелким шрифтом названия. Полина наводит курсор на одну из папок, щелкает по тачападу. Показывается скрин из фильма и название: «Дурная биология».

- Это для школьников? – удивленно спрашивает Стас.

Полина молча кликает иконку пуска, начинается показ …

Стас никогда не был ханжой, уж тем более сторонником пуританских взглядов. Скорее, наоборот. Однако содержание этого фильма удивило и даже неприятно поразило. Порнография и эротика существуют столько же, сколько существует человечество. И люди без конца спорят, что считать допустимой эротикой, а что неприличной порнографией и извращением. Показ сексуальных сцен в кино востребован всегда. Даже если снимут сериал о совокуплении, в котором герои непрерывно будут делать «это» серий двести и больше ничего, поклонники найдутся. Будут и те, кто извращение назовет свободой от ханжества, любовь совокупностью химических реакций на фоне легкого психического расстройства и так далее. Создатель этого фильма был явно из тех, кто в сорокалетнем возрасте остался подростком с убогими фантазиями на тему секса. Иначе просто невозможно объяснить, почему героями картины стали девица с семью (!) клиторами и «юноша» с метровым членом. Два чудовища, два генетических урода мучаются от половой неудовлетворенности. Девка, словно паучиха, убивает всех своих партнеров. ( Полиции, судя по фильму, по фигу горы изувеченных трупов). Парень тоже калечит партнерш, занимается рукоблудием и обматывает гипертрофированный пенис липкой лентой. Что б не сильно выпирало, значит … После целой череды садистских сцен с убийствами и расчлененкой режиссер позволяет героям картины встретиться. Вспыхивает настоящее, большое чувство, мутанты находят друг друга, половинки одиноких душ смыкаются. А дальше …

- Что это за дрянь? – спросил Стас, с трудом подавляя чувство тошноты.

- Тебе не нравится? – удивилась Полина. – Этот фильм лауреат Каннского кинофестиваля в разделе «Кино не для всех». Классный треш напополам с шизой!

- Говнище напополам с матерщиной, вот что это! – грубо ответил Стас. – И не надо говорить заезженные фразы, что кино отражает жизнь, что это мы сами, просто режиссер ТАК ВИДИТ. Бред все! Сценарист и постановщик просто уроды, которые по заказу извращенцев снимают кино на деньги извращенцев и для извращенцев.

- Так ты не будешь смотреть? Жаль … - тихо произносит Полина.

Стас молча садится за стол, берет ручку. Квитанции в беспорядке разбросаны по столешнице, он отбирает нужные, раскрывает книгу.

- Стасик, не сердись. Давай посмотрим что нибудь другое, а? – жалобным голоском просит девушка.

Стас поднимает взгляд. На лице Полины написано искренне удивление. Она даже не понимает, что случилось. Ну, не понравился фильм, ладно. Можно смотреть другое. Полине и в голову не приходит, что подобное «кино» не искусство, а плод больного воображения. Никто же не считает литературой надписи на заборах, а рисунки в общественных туалетах живописью. «Похоже, я ошибаюсь», - подумал Стас.

Откуда-то снизу доносится протяжный крик. Слов не разобрать, ясно только, что кричит очень испуганная женщина. Стас бросается к дверям. Створка распахивается, крик становится громче. Слышно только одно слово, повторяемое раз за разом:

- Помогите, помогите, помогите …

Стас бежит по лестнице на второй этаж – кричат там – ступени несутся навстречу, мелькают железные прутья перил, на лестничной площадке ноги скользят и Стас больно ударяется плечом о стену. Оттолкнувшись, бежит дальше, перепрыгивая сразу по три ступени. Двери на втором этаже распахнуты настежь, но впопыхах Стас не вписывается в створ, успевает только отклониться. От удара звенят стекла, рама содрогается, левое плечо немеет от боли. Стаса выносит в коридор боком, казенные тапочки предательски скользят на отполированном паркете и он врезается в противоположную стену плечом. От третьего удара подряд в одно и то же место темнеет в глазах, боль простреливает грудь наискосок. В конце коридора, возле комнаты фельдшера стоит Марьяна. Лицо перекошено от ужаса, из груди рвется крик. Женщине не хватает воздуха, голос сорван, слышен громкий хрип, в котором можно с трудом разобрать слова:

- Петра порезали!

Превозмогая боль в груди, Стас бросается вперед, к фельдшерской.

- Кто? – спрашивает он на бегу.

Марьяна в ужасе трясет головой, но ответить не может – голос пропал окончательно. Дверь в фельдшерскую комнату или санчасть, так ее тоже называли, раскрыта. Стас останавливается на пороге, взгляд сканирует помещение – Таранов лежит навзничь, вокруг расплывается лужа крови, пол усыпан осколками стекла, окно разбито. Через мгновение все становится ясно: никто Петра Таранова не резал. Много позже он сам расскажет, как задел рукой раму, трухлявое дерево не выдержало и громадное оконное стекло свалилось прямо на него. Осколок размером с кухонный нож для разделки мяса, острый как бритва, пропорол шею в районе крупной артерии. Стас на мгновение замирает от страшной картины – кровища, труп – так он решил вначале! – окровавленные осколки. Марьяна еще хрипит над ухом, словно душит ее кто! Неподвижно лежащее тело содрогнулось в конвульсии и Стас решил, что Таранова еще можно спасти. Он подбегает, ноги скользят на мокром линолеуме, осколки стекла противно визжат под ногами. На шее, возле горла, виден глубокий порез, из раны толчками выплескивается кровь. Напор на глазах слабеет и Стас понимает, что если кровь не остановить, смерть неминуема.

- Бинты! – кричит он через плечо. – Быстро!