Альтернативный солдат. Или приключения юного балбеса в доме престарелых, веселые и не очень...

- Замотай ему морду чем-нибудь, только глаза оставь.

Операция продолжалась недолго, несколько минут. Врач промыл раны, наложил швы, аккуратно перевязал.

- Раненый потерял много крови, необходимо переливание, - послышался из-под вафельного полотенца – именно им медсестра перевязала лицо врачу – глухой голос.

- Ну так переливай!

- Не могу, - замотал головой врач. – Кровь хранится в другом помещении.

- Далеко?

- На верхнем этаже, рядом с операционной.

Стас взглянул на Таранова. Петр лежит бледный, на пожелтевшей шее чуть заметно бьется жилка, черты лица заострились, словно у мертвеца.

- Ты идешь за кровью, - приказывает Стас медсестре. – А ты делаешь все, чтобы он не умер. И запомни, болельщик, - Стас поднимает пистолет на уровень лица доктора, - ты живешь, пока жив он.

Стас кивнул на неподвижного Петра, повернулся к медсестре:

- Ну шевелись! Или мне вышибить ему мозги у тебя на глазах?

- Но анализы! Надо определить группу крови!

- Так определяй, вон ее сколько!

- Она не сможет. Я знаю группу крови и пойду с ней, - вмешивается в разговор Марьяна.

- Хорошо. Только побыстрей, - кивает Стас.

Медсестра беззвучно открывает и закрывает рот, опрометью бросается в распахнутые двери. Оператор едва успевает отскочить в сторону, в кадре крупным планом запечатлевается искаженное ужасом лицо и вытаращенные глаза. Марьяна идет следом, отталкивает с дороги журналиста с микрофоном.

Корреспондент осторожно, на цыпочках приближается.

- Можно задать вам вопрос? – почтительно спрашивает он.

- Валяй! – кивает Стас. Его взгляд не отрывается от забинтованного полотенцем лица доктора, «Оса» смотрит всеми четырьмя стволами прямо в мокрый от пота лоб мужчины.

- Не могли бы вы в двух словах объяснить, что происходит? Какова цель?

- Происходит принуждение к оказанию первой медицинской помощи пострадавшему. Мой друг, - мотнул головой Стас на операционный стол, - тяжело ранен. Произошел несчастный случай. Но оказать помощь человеку оказалось некому. В «скорой помощи» нет машин. Этот прыщ от футбола оторваться не может. А человек умирает! Что делать в такой ситуации?

- Ну, позвать на помощь. Здесь же больница, - неуверенно говорит журналист.

- Верно. Даже врач есть. Вот он, - указывает пистолетом Стас на склонившегося над раненым мужчину. – Но ему по фигу все! И остальным тоже по фигу! Ты знаешь, что у меня спросила диспетчер «скорой помощи»? Сколько лет пострадавшему! У них, оказывается, деление есть на белых и черных, этакая градация по возрастному признаку. Жаль, этой стервы здесь нет, я бы из нее всю кровь слил.

Стас говорит излишне громко, с напором. Глаза горят яростью, лицо покрыто красными пятнами, рука с пистолетом вытянута в сторону врача и стволы глядят ему в лицо.

- Так, понятно … А вы не против, что мы снимаем? – спрашивает журналист.

- Нет! – рявкает в ответ Стас и поворачивается всем телом к корреспонденту. Теперь стволы «Осы» направлены в лицо журналиста.

- Понял … извините за беспокойство … больше мешать не будем, - глупо бормочет корреспондент и задом пятится к дверям.

- Что с ним? – оборачивается Стас к врачу.

- Пока жив, - неуверенно отвечает доктор и пожимает плечами. – Но нужна кровь.

В полной тишине проходит несколько томительных минут. За окнами слышен шум, коротко воет сирена, помещение приемного покоя освещают блики милицейских мигалок. Сгорбленная спина доктора выпрямляется, на лице появляется торжествующее выражение, в глазах загораются мстительные огоньки.

- Это милиция! – злорадно произносит он.

- Тебе-то что? – усмехается Стас и пистолет упирается доктору в висок.

- Слушай парень, хватит глупостей. Ты отпустил медсестру и она сразу позвонила в милицию. Ну зачем меня убивать? Я и так сделал все, что ты хотел. Твой друг выживет, ему надо литра полтора крови влить и все …

- Заткнись! Я отпущу тебя только тогда, когда с ним, - кивнул Стас на раненого, - будет все в порядке. А пока …

- Внимание! – рявкает за окном громкоговоритель. – Здание больницы окружено. Всем, кто находится внутри травмопункта, предлагается добровольно покинуть помещение с поднятыми руками. Повторяю …

Стас хватает врача за шиворот и толкает к дверям. Пистолет приставлен к голове. Журналист с оператором благоразумно отступают вглубь коридора, видеокамера работает, непрерывно. Стас подходит к выходу, доктор топчется спереди. Двери распахиваются настежь от удара ногой. Угнанный директорский Lexus куда-то пропал, но Стасу не до него. Ему приходилось видеть по телевизору, как ведут себя террористы, захватившие заложников. Знал и то, что каждый квадратный сантиметр находится на прицеле у снайперов. Если высунет чуть-чуть башку, пуля гарантирована. На открытом пространстве перед травмопунктом вереницей стоят милицейские «Тигры». За машинами укрываются люди. Бронежилеты высшей защиты и круглые шлемы делают их похожими на первых советских космонавтов. Мигалки не выключены, отчего все происходящее напоминает заграничное кино. Заморские режиссеры-постановщики умышленно требуют светового шоу, так как это делает картинку на экране ярче. Дурни в фуражках принимают постановочную уловку за чистую монету. Похоже, в головах милицейских начальников не укладывается, что эти «гирлянды» лишь привлекают зевак и больше ничего. Стас с заложником появляется в дверях, вспыхивают прожектора. Жалкая фигурка доктора в окровавленном халате и с полотенцем на морде производит впечатление – голос в громкоговорителе умолкает на полуслове, в наступившей тишине раздаются щелчки автоматных затворов. Стас прижимается спиной к холодной стене, рука с пистолетом опускается на уровень поясницы, стволы упираются в бок доктору там, где расположена печень.

Из-за машин оцепления выходит высокий мужчина в форме. Судя по размерам фуражки и высокой тулье с крабом, это большой милицейский начальник.

- Я начальник отдела по борьбе с терроризмом полковник Куренков. Готов выслушать ваши требования, гражданин, - спокойно произносит милиционер.

Стас на мгновение цепенеет, потом осторожно выглядывает из-за головы врача.

- Вы сказали – Куренков? А зовут вас как? – спрашивает он.

В ответ слышится немного удивленный голос полковника:

- Константин. Константин Александрович. А вас как величать?

- Станислав. Станислав Константинович Куренков. Здравствуй, папа.

Последние слова Стас говорит негромко, чуть ли не шепотом – голос сорвался - но впечатление они производят, как разорвавшаяся бомба. Мгновенно стихают все звуки, шумы, люди в оцеплении замирают и только мигалки продолжают посылать во все стороны разноцветные огни. Полковник милиции делает неуверенный шаг вперед, как-то странно, боком.