Александр Ирвин - Осколки нефрита

Ройс махнул рукой, и на подбородке мальчика появился порез в дюйм длиной. Пацан закричал, и Ройс зажал ему рот ладонью.

— Тихо, я же предупреждал, — заметил он. — Как тебя зовут?

Мальчишка пробормотал что-то в ладонь Ройса.

— Люкас, — сказал он, когда Ройс отступил на шаг и опустил руку с ножом.

— Ну ладно, Люкас, а теперь отвечай быстро, а то у меня нож в руке подрагивает.

— Бэттери-парк, — выпалил мальчишка, зажимая ладонью капающую с подбородка кровь. — Отпустите, мистер, я не знал, что его зовут Арчи.

— Заткнись, гномик. Вали отсюда и потрать свой доллар.

Пацан со всех ног помчался обратно на Бродвей и пропал среди уличного хаоса и пронизывающего дождя.

Ну что ж, пусть будет Бэттери-парк. Ройс был огорчен, но не слишком: досадно, когда убитые тобой оживают, но второй раз этот фокус не пройдет. Он сунул нож обратно в рукав, щегольски загнул воротник и энергично зашагал к углу Фултон-стрит, где его ждал Чарли с краденой лошадью.

Джейн нетерпеливо вглядывалась в толпу с высоты памятника Патрику Генри на юго-восточном краю Бэттери-парка возле Уайтхолл-стрит, где начинались пассажирские причалы. От ледяного дождя и ветра она замерзла так, что стала походить на скульптуру гремлина, сидящего на плечах мистера Генри. Порыв ветра давно сорвал с нее шапку и унес в сторону канала. Мокрые локоны липли к лицу, каждый порыв ветра с мокрым снегом больно бил по щекам и непокрытой голове.

Несмотря на непогоду, Бэттери-парк и причалы к востоку от него были запружены толпой ожидающих пассажиров.

«Как бы мне хотелось куда-нибудь уехать, — подумала Джейн. — В Новом Орлеане или Сент-Луисе сегодня наверняка тепло и хорошо».

Заметив направляющегося в ее сторону полицейского, она оторвала взгляд от толпы. Полицейский еще только подошел к изгороди, отделяющей парк от мощеных улиц вокруг, но Джейн знала, что у нее остается не больше минуты, прежде чем ее выставят из парка.

— Где же ты, папа? — пробормотана она онемевшими от холода губами. Чернокожий, которого она видела возле своей берлоги, теперь был одет в обычную одежду — теплый свитер и шапку; странная накидка из перьев должно быть спрятана в сумке. Пятнадцать минут назад он сел на пароход в Филадельфию. Папе нужно поторопиться, чтобы успеть его перехватить.

Она не сказала папе, что уже видела раньше этого негра (только она одна знала, что на самом деле он индеец), и Джейн чувствовала себя виноватой. Нельзя ничего скрывать от отца. Вот только не хочется прямо сейчас объяснять, почему у нее чешутся шрамы. Джейн казалось, что она в каком-то смысле растет, что с ней происходит нечто удивительное. Когда это удивительное — чем бы оно ни было — произойдет, папе все станет ясно.

Честно говоря, иногда это было не очень приятно. Шрамы постоянно чесались — почему-то особенно сильно перед восходом и около полудня.

Посмотрев на пальцы, Джейн увидела под ногтями кусочки кожи. Зуд продолжался, однако она заставила себя не обращать на него внимания. Если чесать слишком сильно, царапины могут загноиться.

А вот и папа — расплачивается с извозчиком и щурится под дождем. Даже промокший и растрепанный от ветра, он выглядел гораздо лучше. На нем новая одежда, а в лице появилась краска; когда Джейн разговаривала с ним около месяца назад, он был такой бледный, что она испугалась.

Джейн спрыгнула со статуи и метнулась через лужайку к отцу как раз в тот момент, когда полицейский подобрался достаточно близко, чтобы крикнуть: «Эй, пацан, а ну слезай оттуда!» Продравшись сквозь изгородь, Джейн проскользнула за спину к отцу, который все еще выглядывал что-то в толпе.

— Ты пришел! Значит, Люкас тебе передал? — спросила она и взяла его руку в перчатке.

Он вздрогнул и почти отдернул руку, но спохватился. Однако Джейн видела, что на его лице оставалось то же самое выражение, с каким он всегда смотрел на нее: отвращение и страх. Ну почему он так на нее реагирует?

Ладно, это не навсегда. Скоро все изменится, она это чувствует.

— Пойдем, нам нужно торопиться, — сказала Джейн, в очередной раз глотая обиду.

— Торопиться куда? Она здесь? — Он смотрел в толпу, явно пытаясь разглядеть нефа. Вот только почему папа сказал «она»?

Джейн остановилась и взяла его руку обеими руками.

— Он уехал в Филадельфию. Тебе нужно ехать за ним, верно? Через двадцать минут отходит следующий пароход, вон оттуда. — Джейн потянула его за руку, но он не двинулся с места.

— В Филадельфию? — Папа выглядел удивленным. Он склонил голову набок, словно прислушиваясь к ветру или к голосам в толпе.

— Тебе ведь нужно ехать за ним? — повторила Джейн. — Скорее, пароход вон там.

Он высвободил руку, покопался в карманах и вытащил обрывок бумаги и карандаш. Быстро написал что-то, свернул бумажку и передал ее Джейн.

— Отнеси записку в «Геральд» и передай мистеру Беннетту, — сказал он. — Это очень важно.

— А ты поедешь? — спросила Джейн и добавила тихо и застенчиво: — Я все правильно сделала?

— Да. Да, я поеду за ним, и ты все сделала правильно. Передай это Беннетту, Джейм, он должен получить записку сегодня.

Он помчался сквозь толпу к указанному Джейн причалу, но она этого не заметила. В ушах все еще звенел папин голос, произносящий ее имя, и по щекам потекли горячие слезы. Он назвал ее по имени. Он сказал «Джейн».

— Ой, папочка, — прошептала она, и ветер унес слова с ее губ. — Папочка, ты знаешь. Ты ведь знаешь, правда?

Джейн спохватилась, что вот-вот разрыдается посреди улицы на глазах у всех. Если потерять бдительность, попадешься полицейскому. Где Уолтер? Он должен быть на стреме. Надо отдать ему записку и следовать за отцом. Как и положено дочери.

Ройс стоял на защищенном от ветра крыльце склада и наблюдал, как у причала «Баннион» разводит пары, готовясь к плаванию в Филадельфию. Прескотт был на борту, черт его знает зачем, но какая разница? Главное — завершить начатое дело. Не важно, поймает ли он Арчи в Филадельфии или в занюханном Сан-Франциско, — важно, что все равно поймает.

— Чарли, Стин уехал в Луисвилл, верно? — спросил Ройс.

— Я ж тебе сказал.

Луисвилл. Если Прескотт тоже туда направляется, то тем лучше. Стин велел как можно скорее разобраться с Прескоттом, а потом ехать на хазу в Луисвилле, чтобы найти сбежавшее в декабре страшилище. Прескотта убивать нельзя, пока они не поймают какую-то девчонку, которая должна следовать за ним по пятам — во всяком случае, Стин так думает.

Ну и ладно. Если девчонка окажется поблизости от Прескотта, они отведут ее к Стину. А нет, так нет — гораздо важнее закончить начатое. Страшилище может колдовать и без девчонки, а Ройсу надо получить должок с Арчи Прескотта.

Джейн присела на корточки между штабелями ящиков, пряча записку от дождя. Ей хотелось кричать от беспомощности: она так и не научилась толком читать. Джейн могла узнать слово, если уже видела его на карте, и помнила буквы, если спеть про себя азбуку, однако записка была для нее китайской грамотой.