Александр Ирвин - Осколки нефрита

Арчи держал шест наготове, выглядывая лодки, которые могли подойти слишком близко.

Арчи внезапно почувствовал неимоверную усталость. Он не ел с тех пор, как лодки погрузили на платформы в Холлидейбурге, и всю ночь скакал на коне с Маскансисилом. Интересно, когда они тут спят? Руфус на крыше каюты, похоже, впал в ступор, однако остальные четверо были начеку. В «Геральд» всегда писали, что команды на речных судах — это сборище ленивых пьянчужек, всегда готовых подраться. На самом деле, во всяком случае, судя по тому, что он уже видел, все оказалось совсем не так.

И это относилось не только к россказням о командах. Хотя Арчи и испытывал некоторую симпатию к аболиционистам вроде окровавленного и испачканного яичным желтком пастора на Нассау-стрит, зрелище настоящих, живых рабов всколыхнуло его до глубины души. До этого момента Арчи повидал лишь свободных негров, сгрудившихся в трущобах Файф-Пойнтс. Он считал рабство просто какой-то другой, южной формой бедности. Это, конечно, проблема, но не более того. Одна из проблем.

Однако даже такую умеренную точку зрения большинство его знакомых не разделяли. Беннетт, как и большинство нью-йоркских издателей газет, неустанно писал передовицы в защиту рабства, жестоко критикуя «защитников черномазых», и дошел до того, что разругался с конкурентом, придерживавшимся противоположного мнения. А друзья Арчи, включая Удо и Майка Данна, твердо заявляли, что «эта традиция» полезна не только для экономики Юга, но и для самих рабов.

Однако они никогда не видели кандалы на человеке, не совершившем никакого преступления. А кандалы — это вам не статейки в газете и не разговоры за пивом. Господи Боже, трое рабов Гетти босиком ходят — и это в марте!

По левому борту «Моди» показалась тяжело нагруженная плоскодонка, и Арчи поднял шест.

— Эй ты, вонючка из Индианы! Держи свое дырявое корыто подальше! — зарычал Гетти из капитанского кресла. — А не то я тебя стукну!

— Вот это стукни! — закричал мужчина на корме плоскодонки, спустил штаны и хлопал себя по волосатым ягодицам, пока «Моди» проплывала мимо. Команда плоскодонки залилась смехом. Арчи заметил, что негры, подбрасывавшие дрова в топку, тоже обменялись взглядами, сдерживая улыбку.

Арчи и сам незаметно усмехнулся, но усмешка тут же поблекла, когда Гетти бросился к левому борту. Вены у него на лбу набухли.

— Еще раз покажешь мне свою задницу, и я ее отстрелю! — заревел он, вытащил револьвер и выпустил все патроны в направлении удаляющейся лодки.

Кусок руля на плоскодонке разлетелся в щепки, а хохот команды сменился удивленными криками. Матросы попрятались за ящики с грузом, предоставив лодке плыть по течению. Конкурент Гетти запутался в штанах и торопливо исчез из виду.

Ошеломленный Арчи чуть не бросил шест в реку. Похоже, никто на лодке не пострадал, но дело-то не в этом. Только ненормальный будет так реагировать на оскорбление, которое сам же и спровоцировал. На секунду Арчи подумал, не прыгнуть ли за борт и не Поплыть ли к берегу. Мало ему своего сумасшествия, так еще и капитан психом оказался.

Но здесь, на слиянии трех рек, до берега было далековато, а Арчи в детстве едва научился плавать. Оставаться на пароходе с чокнутым все же лучше, чем утонуть. Надо подумать о Джейн. Он ведь все еще отец и ради дочери должен во что бы то ни стало поладить с Гетти.

— Господи, индейцы напали, что ли? — Растерянный Руфус сел, поглядывая вокруг мутными глазами.

— Пить меньше надо! Какие индейцы, мы на Огайо! — рявкнул Гетти. — Вокруг на двести миль ни одного индейца не сыщешь.

Он перезарядил револьвер и вернулся на свое место в капитанском кресле. И вдруг оглушительно расхохотался:

— Эх, Руфус, ты много потерял! Надо было видеть этого слюнтяя из Индианы, как он в собственных штанах запутался! — Гетти хлопнул себя по колену. — Ха! Да он наверняка обоссался! — Он достал из-под стула кружку и отхлебнул. — Арчи, ты такое в жизни видел?

Арчи покачал головой и с усилием улыбнулся:

— Боюсь, что нет.

— Да где б ты такое видел! На всей реке только у меня хватает пороху, чтобы задать трепку засранцам из Индианы. Сукин сын, показывающий свой зад, заслуживает схлопотать в него пулю. — Гетти помахал кружкой. — Поди-ка сюда, и мы отпразднуем твое прибытие на борт. Руфус, как там на воде?

— Все чисто.

— Ха! — взревел Гетти. — Ну еще бы! Тогда давайте по кружечке, парни. За придурков из Индианы, которые не могут сесть на собственную задницу.

Они идут.

— Что? — Стивен перевернулся, подумав, что Шарлотта бормочет во сне.

— М-м-м? — промычала она, сонно пошарила позади себя, пока не нащупала руку Стивена и не приложила ее к груди. Стивен прижался к жене, чувствуя биение ее сердца, вдыхая теплый запах ее шеи. Шарлотта снова уснула и задышала медленно и глубоко.

«Дыхание спящей женщины — это то, из чего сделана любовь, — подумал Стивен. — Жаль, что я не поэт, — какая строчка получилась!»

В окно светила луна, заливая кожу Шарлотты сонной сладостью. Спать в этой постели, любить эту женщину — что еще человеку нужно? Стивен снова начал засыпать.

Они идут.

Он моргнул и поднял голову. Свет луны походил цветом на рассыпающиеся в пыль кости.

Они идут, и ты должен подготовиться.

Стивен сжал руку Шарлотты и сел, спустив ноги на холодные доски пола. Натянул штаны и нашарил ботинки.

— Масеуалес имакпал ийолоко. Держащий людей в своей ладони, — прошептал он, и Шарлотта тоненько и испуганно застонала во сне.

Пещера вокруг него дышала, словно спящая женщина в ожидании, когда он разбудит ее своим прикосновением. Стивен провел рукой по клыкастой пасти маски. Запахло дождем, и ступенчатые стены вокруг него задрожали.

Стивен, почему так робко?

Он хотел солгать, но слова застряли в горле.

— Я… не знаю, — ответил он, чувствуя, как каждое слово высасывается из его головы. — Не уверен, что я этого хочу.

Люди теряют всю жизнь, мучаясь неуверенностью. Разве ты забыл то, что я обещал тебе?

Он вспомнил Шарлотту, спящую в хижине из двух комнат; вспомнил долгие месяцы, которые провел с лопатой и киркой, расширяя дорогу, ведущую к гостинице, в которую он не мог войти через парадный вход; вспомнил слова доктора Крогана: «Ты слишком дорого стоишь, чтобы тебя потерять».

В самом ли деле он стал мужчиной оттого, что женился на Шарлотте — рабыне, купленной Кроганом на рынке в Луисвилле?

И снова безмолвное давление выдавило из него слова:

— Что я должен делать?

Для начала ты должен понять. Ложись на камень.

Стивен сел на алтарь, лицом к танцующей статуе. Аккуратно поставил фонарь между стопами и откинулся назад, чувствуя, как холод шершавого известняка пробирается сквозь пальто.