за живой и мертвой водой.

— Донец, вы хотели бы, чтобы мы приняли вас в наш отряд?

Игорь пристально посмотрел на командира отряда и, кажется, понял, с какой целью задан этот вопрос. В его глазах появилась тоска. Он сидел, кусая губы, молчал.

— Донец, отвечайте на вопрос.

Власовец вскочил на ноги, прижал руки к груди:

— Т–товарищи, я ведь не д–дурак какой. Я все п–пре–красно п–понимаю. Вы не м–можете доверять мне. Это естественно. Вы д–даже можете с–считать меня ш–шпио–ном. П–проверьте меня. Я п–прошу немногого. Винтовку я п–принес. Д–дайте мне п–патронов п–побольше. Я п–по–йду к шоссе. Один. Т–там часто ходят н–немецкие машины. Я в–видел… Вот т–тогда вы мне п–поверите.

Пошукайло не спускал глаз с возбужденного, начавшего сильно заикаться власовца. Хлопец умный… Что ж, были и такие. Были великолепные актеры. Плакали, клялись, просили дать им возможность отомстить гитлеровцам. Если Герц делает крупную ставку на Игоря Донца, то этому агенту позволено многое. Ради того, чтобы Донец завоевал доверие у партизан, ему разрешено поохотиться на немцев, принести в отряд документы убитых. Нет, хлопче, мы тебя будем проверять не раз и не два, со всех сторон протрем, осмотрим, а когда станешь чистый, как стеклышко…

Мысли Пошукайло оборвал дежурный отряда. Он открыл дверь землянки и подавал знаки командиру, вызывая его к себе.

— Продолжайте, лейтенант, — сказал Пошукайло, поднимаясь. — Пусть более подробно расскажет, что он видел и слышал, находясь у бандеровцев.

За порогом землянки ожидали дежурный и боец, явившийся с далекого маячка, через который осуществлялась связь с городом.

— Товарищ командир, в девять двадцать послышалась автоматная и ружейная стрельба у северной околицы села Большан. Стрельба продолжалась две–три минуты. В десять пятнадцать в расположении маячка появилась группа людей: три хлопца, вооруженные автоматами и винтовкой, две женщины и ребенок. Один из хлопцев был ранен, его несли. Старший группы сообщил нам пароль. Не обычный пароль, а тот, особый… Сказал, что у них была стычка с полицаями. Мне было приказано доставить их сюда.

По особому паролю могли явиться только три человека. Неужели это Оксана, исчезнувшая из города неделю назад?

— Позовите Вениамина Львовича, — уже на ходу приказал дежурному Пошукайло. — Скажите, есть раненый.

Через минуту Пошукайло увидел возле дуба приведенную в отряд группу. Раненый лежал на земле. У его изголовья стояли на коленях молоденькая девушка и женщина.

Хлопец в кепке рванулся навстречу Пошукайло.

— Товарищ командир, дайте врача. Срочно. Помирает наш…

Пошукайло взял его за локоть, отвел в сторону.

— Ты кто такой? Кто тебе сообщил пароль?

Хлопец не стал отвечать, торопливо расшнуровал ботинок, отпорол ножичком свежеподшитую дратвой подкладку и вручил Пошукайло сложенный в восьмушку листок.

— Товарищ командир, врача позовите…

— За врачом послали, — разворачивая листок, сказал Пошукайло. — Сейчас придет.

«Друже! Нахожусь у своих. Шеф получил задание готовить нашу армию для вооруженной борьбы в тылу советских войск. Все идет по плану: получаем оружие, боеприпасы, инструкторы наших союзников помогают готовить командиров в военных школах. Получаем рекомендации. СБ уничтожает всех, кто заподозрен в симпатии к большевикам. Особое внимание — разжиганию вражды между украинцами и поляками. Оказывается, этого желают и те, кто гостит на островах. Ты спрашиваешь о Тарасе. Это мой старый верный друг, можешь верить каждому слову. Привет Гелене. До скорой встречи. Твоя Оксана».

— Тарас? — спросил Пошукайло, прочтя записку.

— Так точно! — хлопец тревожно поглядывал в сторону тех, кто остался у дуба. Там уже появился человек в белом халате и два санитара с носилками.

— Не беспокойтесь, Вениамин Львович хороший врач. Он все сделает. Когда Оксана передала тебе записку?

— Сейчас припомню, у меня все в голове перемешалось… — Тарас прищурил глаза. — Первая ночь — эсбе, вторая — хутор Вишневый, еще одна ночь — экспресс. Три дня назад.

— Где она осталась?

— Братынский лес. На карте могу показать точно.

Пошукайло вынул из полевой сумки карту.

— Это кто с тобой пришел?

— Жена погибшего летчика, Румянцева Наталья Николаевна. Не сумела эвакуироваться, осталась здесь. Степан и Юрко Карабаши. Тут я должен сразу предупредить, товарищ командир. Вы знали такого националиста Ясного?

— Допустим…

— Его немцы повесили недавно.

— Все может быть… Почему ты спрашиваешь о Ясном?

Тарас замялся, опасливо поглядывая по сторонам:

— Степан и Юрко — родные братья Ясного.

Пошукайло не поверил. Его было трудно чем–либо удивить, но… братья Ясного в партизанском отряде? Тут было чему удивиться.

— Не путаешь? Родные братья?

— Точно. Я знал, что вы будете… В общем, вам это не понравится. Только я ручаюсь за них головой. Это верные хлопцы.

— Не спеши ручаться… Где ты их подцепил? Оксана о них знает?

— Конечно.

— Почему она не упомянула в записке?

— Она поставила им условие — разгромить эсбе. Мы ночью напали и перебили. Только один убежал. Забрали документы. Можете проверить — документы у Степана.

Командир отряда развернул карту:

— Покажите, где осталась Оксана.

Карта была старая, польская. Тарас плохо ориентировался на ней. Наконец он нашел Братын, Заречное, тоненькую голубую жилку реки. Это место на карге было почему–то помечено синим карандашом.

— Здесь. Речка Бездна. Тут, на хуторе, находится сотня.

— Ты был там?

— А как же. Целый месяц там припухал.

— Что там случилось четыре–пять дней назад?

— Откуда вы знаете? — удивился Тарас.

— Бандеровцы расстреливали советских военнопленных?

— Хотели расстрелять.

— Сколько человек убежало?

— Двое.

— Кто?

— Один военнопленный, другой вроде власовец. Так говорили. В немецкой форме был.

— Узнаешь его?

— Должен узнать. Он у вас?

Пошукайло не ответил. Тяжесть свалилась с его плеч. Теперь он знал, что Игорь Донец говорил на допросе правду. Все–таки было бы обидно, если бы этог умный хлопец оказался прожженным негодяем. Пошукайло спрятал карту в сумку, приветливо взглянул на Тараса:

— Значит, головой ручаешься за братьев Ясного?

— Как за себя.

— Идем посмотрим на твоих братьев.

Забытый всеми, Славка сидел у дуба, расставив поцарапанные грязные ножки, тихо хныкал и таращил сонные глаза на незнакомых людей. Человек десять обступили раненого Юрка. Врач, молодой, с тонким белым лицом и черной курчавой шевелюрой, только что сделал перевязку и теперь проверял пульс. Юрко лежал с закрытыми глазами, дыхание его было редким, судорожным, веки и губы посинели, нос заострился. Стефа по–прежнему стояла на коленях у его изголовья, отгоняя рукой мошек, и уже не плакала, а как рыба, вытащенная из воды, хватала открытым ртом воздух.