Загадочные цифры

Они обошли кругом весь завод, никаких прохо­дов снаружи не было. Значит, преступник, похи­тивший чертеж, вошел через главный вход.

Вернувшись в отдел кадров, Ли Цзянь еще раз внимательно осмотрел найденные предметы; по форме и узорам подобранный в траве стакан был точно такой же, как тот, что стоял на столе в комнате умершего, а в скомканном счете была шелуха от жареных бобов. По-видимому, Е Чэн-лун перед смертью пил с кем-то вино.

Ли Цзянь взял письмо, счет и погрузился в глу­бокое раздумье. Он размышлял: какая в конце концов связь между смертью Е Чэн-луна и ис­чезновением чертежа № 407? Почему это произо­шло одновременно? Неужели, похитив чертеж, он испугался последствий и покончил с собой? Такая возможность маловероятна. Значит, это случай­ное совпадение? Но, судя по тому, что он видел, это тоже невозможно!.. Повернув голову в сто­рону Чжан Нуна, он спросил:

— Когда исчез чертеж номер четыреста семь?

— Это я уже выяснил,— отвечал Чжан Нун.— Чертеж номер четыреста семь главный инженер только вчера вечером передал Е Чэн-луну. Можно определенно сказать, что он похищен прошлой ночью.

— Это письмо написано самим Е Чэн-лу-ном? — спросил Ли Цзянь.— И он покончил с со­бой действительно из-за несчастной любви?

— Я очень хорошо знаю почерк Е Чэн-луна; по-моему, письмо написано им.— И, немного помедлив, Чжан Нун добавил: — Я думаю, что преступника, похитившего чертеж, очень легко найти.

— Очень легко? — с удивлением и интересом спросил Ли Цаянь.

— Благодаря этой квитанции,— продолжал Чжан Нун.— Если мы найдем среди рабочих и служащих завода некоего Лю, купившего ботинки в магазине «Цветущий Китай», то мы найдем преступника, похитившего чертеж номер четыре­ста семь.

Ли Цзянь проснулся от легкого шума, открыл глаза — Сяо Лю прибирал стол.

Еще не рассвело; Ли Цзянь хотел было соснуть еще, но, как ни старался забыться, ничего не по­лучалось. Он видел, как Сяо Лю вышел из ком­наты и закрыл дверь; тогда он быстро вскочил, умылся холодной водой, выбежал во двор и стал заниматься на турнике.

За эти два дня обстановка стала еще напря­женней. Местопребывание Шао Юня еще не об­наружено, на 359-м заводе произошло «самоубий­ство» начальника секретной части и исчез чер­теж. И до сего времени у него в руках еще нет какой-нибудь определенной нити.

Он сидел, глубоко задумавшись, когда появился Чжан Нун. Ли Цзянь приветствовал его:

— Что тебя привело в такую рань?

Вместе они прошли в кабинет, Ли Цзянь уса­дил Чжан Нуна на небольшой диван, сам отки­нулся на спинку кресла и спросил:

— Ну как? Что нового?

— Все уже ясно,— ответил Чжан Нун.— За­водской техник Лю Сюэ-вэнь купил в обувном магазине «Цветущий Китай» пару ботинок ярко-желтого цвета, цена, дата на корешке точь-в-точь, как на квитанции.

— Какие сведения удалось о нем собрать?

— На другой день после исчезновения чертежа он отпросился с работы на первую половину дня. Он говорил, что ему надо взять материалы, при­везенные его другом, только что вернувшимся из Советского Союза.

— Где живет этот друг — ты узнал?

— Узнал. Но он не ходил туда.

Ли Цзянь, ничего не говоря, потер своей широ­кой ладонью лоб и нахмурил брови. У него была такая привычка, когда он о чем-нибудь раздумы­вал. Помедлив немного, он спросил:

— Кто его родные и каково его поведение?

— Он из помещичьей семьи,— отвечал Чжан Нун,— был членом гоминьдановского союза мо­лодежи. Человек отсталый, всегда чем-нибудь не­доволен. Когда он готовил чертеж, то дважды пе­ревирал цифры. Людей обычно сторонился, по­этому и производил на всех невыгодное впечат­ление.

Ли Цзянь взвешивал слова Чжан Нуна: воз­можно ли, чтобы Лю Сюэ-вэнь похитил чертеж № 407?

Прежде, всего осмотр показал, что преступник во время похищения чертежа был абсолютно хладнокровен — не осталось ни одного отпечатка пальцев, ни одного следа; мог ли он обронить та­кую обличающую вещь, как квитанция?

Во-вторых, он понимал, что такой человек, как Лю Сюэ-вэнь, мог стать членом шпионской орга­низации. Но такого рода людей легко разобла­чить. Мог ли враг поручить столь ответственное задание этому человеку? Вопрос требовал тщательного изучения. Кроме того, если взглянуть на самоубийство Е Чэн-луна поверхностно, то неко­торые подтасованные данные могут легко ввести в заблуждение и неоконченное письмо не может пролить света на дело. Дойдя в своих размышле­ниях до этого места, он спросил Чжан Нуна:

— Какое было настроение у Е Чэн-луна перед смертью?

— Мрачноватое,— ответил Чжан Нун.— Но это не мешало его работе.

Ли Цзянь задумался, затем поднялся:

— Значит, враг намеренно хотел ввести нас в заблуждение.— Он подошел к письменному столу.

Чжан Нун выжидательно смотрел на Ли Цзяня:

— Уже есть материалы?

Ли Цзянь кивнул головой. Он открыл ящик, вынул папку и вернулся к дивану. Раскрыв папку, он начал вынимать из нее один лист за другим и, передавая Чжан. Нуну, давал поясне­ния:

— Это экспертиза отпечатков пальцев; эксперт считает, что отпечатки пальцев на стакане при­надлежат Е Чэн-луну, старых отпечатков пальцев на бутылке уже не разобрать, а свежих нет. Ясно, что человек, принесший бутылку, боялся, что останутся отпечатки пальцев, и стер их. Что ка­сается разбитого стакана, то хоть на нем отпе­чатки пальцев и неразборчивы, но совершенно очевидно, что он точно такой же, как и стакан, из которого Е Чэн-лун пил вино. А это экспер­тиза трупа: врач считает, что Е Чэн-лун умер, от­равившись сильнодействующим ядом. Этот спе­циальный яд Е Чэн-лун едва ли мог достать.

Судя по твоим словам, Е Чэн-лун убит по Заранее обдуманному плану? — сказал с некоторым сомнением Чжан Нун, перебрав данные ему материалы.

— Судя по обстановке, можно предположить, что перед нами умышленное убийство.

— Не забывай, что Е Чэн-лун написал пред­смертное письмо!

— Да, письмо написано рукою Е Чэн-луна. Но оно не окончено. Да и судя по выражениям, труд­но предположить, чтобы это было предсмертное письмо. Если Е Чэн-лун решил покончить с со­бой, то почему он так писал? У него оставалась какая-то надежда, ведь в письме говорится о предстоящей встрече.

— А я и не обратил внимание на это! — хлоп­нув себя по лбу, сказал Чжан Нун.

Ли Цзянь достал сигареты, протянул пачку Чжан Нуну, закурил сам, затянулся несколько раз.

— По-моему, этот преступник очень хитро вос­пользовался этим обстоятельством.

— Значит, во время смерти Е Чэн-луна в его комнате находился кто-то еще.

— Именно! Вино и жареные бобы принесены тем человеком. После того как он отравил Е Чэн-луна, он, боясь, что мы обнаружим его, стирает следы пальцев на бутылке, уносит стакан, из ко­торого пил сам, бумагу от жареных бобов и бро­сает их на дороге. Ясно, что он хочет представить все это, как самоубийство Е Чэн-луна.