Уилбур Смит - Золотой Лис

Сантэн лично связалась с Лотаром. Она имела на него огромное влияние; ей были известны многие секреты, связанные с отцом Лотара, и другие тайны, о которых Лотар мог только догадываться. Вдобавок Лотар когда-то был любовником Беллы, и Сантэн имела все основания полагать, что он все еще был к ней, мягко говоря, неравнодушен.

— Я внесу в личное досье Изабеллы исчерпывающее объяснение ее присутствия на этом сборище, — заверил Лотар. — Нам известны ее патриотические убеждения, она уже работала на нас прежде; но вот относительно Майкла я ничего не могу вам обещать, тетушка. — Лотар употребил обращение, которое считалось весьма почтительным и более интимным, чем просто «тетя». — Боюсь, что Майкл слишком часто фигурирует в черных списках.

Да уж, подумала Сантэн, эти черные списки притягивают Майкла, как собака блох, и хуже всего то, что часть этой грязи прилипает ко всем нам.

В этот момент Шаса закончил свою речь, и все повернулись в ее сторону в ожидании ответного слова. Как оратор она ничуть не уступала своему сыну, но ее остроты частенько бывали поязвительнее, а мнения высказывались нелицеприятнее. Так что аудитория предвкушала обычный фейерверк, но на этот раз их с самого начала постигло разочарование.

Сантэн, судя по всему, была настроена на редкость мирно и благодушно. Она никого не порицала, напротив, для каждого у нее нашлось слово похвалы. Она поочередно воздала должное финансовым успехам Гарри, научным достижениям Изабеллы, архитектурным проектам Холли, связанным со строительством нового шикарного отеля Кортни на побережье Зулуленда; не забыла и об ее приближающемся дне рождения.

— Какая жалость, что вы не сможете провести этот день вместе с нами, Холли, дорогая.

И даже Майкл удостоился похвалы, хотя и гораздо более сдержанной, в связи с выходом его последней книги.

— Вовсе не обязательно соглашаться с твоими выводами или решениями, которые ты предлагаешь, мой милый Микки, чтобы по достоинству оценить, как много мысли и труда ушло на то, чтобы ее написать.

Когда, в завершение своей речи, она произнесла тост «за нашу семью в целом и за каждого ее члена в отдельности», все выпили за это стоя и с большим энтузиазмом. Затем Шаса подошел к ее месту во главе стола, взял мать под руку и проводил в голубую гостиную, где их ждали кофе, ликеры и сигары. Сантэн никогда не признавала варварский обычай оставлять мужчин после обеда наедине с их сигарами. Если уж им в самом деле было что обсудить, то она желала принять активное участие в разговоре.

Майкл сразу же подошел к Изабелле, как только она поднялась со своего места, и взял ее за руку.

— Я так скучал по тебе, Белла. Почему ты не отвечала на мои письма? Мне о многом хочется тебя расспросить. Рамой и Никки… — Он увидел, как изменилось ее лицо, и моментально понял, что что-то неладно.

— Что-нибудь случилось, Белла?

— Не сейчас, Микки, — быстро прервала она его. Они впервые заговорили друг с другом за те шесть месяцев, что прошли со дня исчезновения Никки. За все это время она ни разу не звонила ему и не отвечала на его письма. Более того, старалась не оставаться с ним наедине после того, как он прибыл этим утром в Велтевреден.

— С тобой что-то произошло, — настаивал Майкл.

— Улыбайся! — приказала она ему, подавая пример. — Не устраивай сцен. Позже я приду в твою комнату. А сейчас никаких вопросов. — Она сжала его руку и весело рассмеялась, направляясь вместе со всеми в голубую гостиную; там они сгрудились вокруг Сантэн, которая уселась на свое любимое место на диване, стоявшем напротив адамского камина, вовсю пылали поленья.

— Сегодня мне хочется побыть с моими девочками, — заявила она и поманила к себе Холли. — Подойди ко мне, дорогая, и сядь с этой стороны. — Она похлопала по дивану. — Белла, а ты сядь, пожалуйста, с другого бока.

Сантэн, как правило, ничего не делала просто так; и когда слуги подали им кофе, а Шаса налил мужчинам коньяку, выложила свою козырную карту.

— Я уже давно ждала подходящего случая, Холли, — произнесла она тоном, привлекшим всеобщее внимание.

— И мне думается, что твой день рождения — это лучший вывод, который только можно найти. Ты моя старшая внучка, и я собираюсь сегодня положить начало маленькой семейной традиции.

Сантэн подняла руки к шее, сняла с себя колье и поднесла к своим глазам это мерцающее сокровище из чистейшей воды желтых бриллиантов, общим весом свыше тысячи карат. Каждый камень был лично отобран Сантэн Кортни из числа добытых в ее легендарных Хъянских копях далеко на севере. Ей понадобилось десять лет, чтобы собрать их; затем лондонская ювелирная фирма «Раррардз» придумала и изготовила для них оправу из чистой платины.

— Такую восхитительную вещь должна носить только очень красивая женщина, — с сожалением прошептала Сантэн; в ее темных глазах стояли слезы, и слезы эти были настоящие. — Увы, я больше уже не удовлетворяю этому требованию, так что настало время передать ее той, которая этого заслуживает. — Она повернулась к Холли. — Носи их и будь счастлива, — сказала она и повесила колье ей на шею.

Холли застыла на месте, как громом пораженная; благоговейное молчание воцарилось в комнате. Все прекрасно знали, что означало для Сантэн это колье; знали, что оно стоило для нее гораздо больше, чем те два миллиона фунтов, сумма, в которую его недавно оценили ювелиры «Ллойда».

Медленно, словно во сне, Холли подняла правую руку и прикоснулась к звездам, сверкающим на ее шее, с выражением полного неверия в происшедшее на прелестном лице; затем у нее перехватило дыхание, она всхлипнула, повернулась к Сантэн и обняла ее. Обе женщины, прижавшись друг к другу, с минуту сидели молча, пока Холли, наконец, не справилась со своим голосом. Когда она заговорила, ее голос звучал глухо и прерывисто, но слова, тем не менее, были слышны всем.

— Спасибо, бабушка. — Так Сантэн называли только самые близкие члены семьи, и Холли никогда раньше этого не делала.

Сантэн крепко прижала ее к себе, закрыла глаза и уткнулась лицом в золотистые волосы Холли, чтобы никто не мог заметить торжествующую улыбку на ее губах и радостный блеск подернутых влагой глаз.

Няня дожидалась Изабеллу в ее комнате.

— Уже второй час ночи, — воскликнула Изабелла. — Я же сказала, чтобы ты меня не ждала, глупая старушенция.

— Я дожидаюсь тебя по вечерам вот уже двадцать пять лет. — Няня подошла к ней, чтобы расстегнуть сзади платье.

— Я ужасно неловко себя чувствую, — протестовала Изабелла.

— Ну, а я чувствую себя прекрасно, — хмыкнула няня, — и вообще я буду чувствовать себя не в своей тарелке, если не разузнаю, чем ты сегодня занималась, милочка. Сейчас я приготовлю тебе ванну — специально не сделала этого раньше, чтобы она не остыла к твоему приходу.