Мария Камардина - Леди и вор [СИ]

Все сели по местам.

— Итак, мы почти достигли благороднейшей из целей — процветания драконов на Земле, главенства вида и возвращения в наш родной мир — колыбель жизни. Это исторический момент, дамы и господа! — высокопарно произнес герцог.

— Я бы не был столь оптимистично настроен, — подал голос Реджинальд Грей. Он хмуро оглядывал присутствующих. — Если бы вы изволили выслушать о моих находках, расшифровках записей русалок, то поняли…

— Заткнитесь, Грей! Что отец, что сын как кость в горле, один шум от вас и человеколюбие, утомили! — рявкнул Монтег и закашлялся. Реджинальда в бок ткнул дулом пистолета охранник, и ученый замолчал, впрочем глаза его зло сверкнули, точь-в-точь, как у отца, переливом из золота в зеленый.

— Если больше нет желающих тявкать, то я продолжу, — скривился Монтег. Желающих не нашлось, Королева скрестила руки на груди, но промолчала. — Взгляните на наш народ: погрязшие в мелких проблемах продолжения рода, мы забыли о своем величии. Мы, драконы, вершина пищевой цепи на этой планете, а ведем себя, словно гости!

Монтег тяжело задышал и после секундной паузы продолжил:

— С помощью наших исследований и опытов мы вернем былое величие и расселимся сразу по двум мирам. Я подарю драконам новую жизнь, забытую жизнь! Осталось совсем немного и Орден Белого Гребня — мое детище, выполнит свое предназначение!

Джеймс закатил глаза. Монтег безумен. Стар и совершенно безумен. Глаза фанатика горели, казалось синий свет льется как туман из его глазниц, жидкие седые волосы торчали во все стороны, а по подбородку катилась слюна, которую он и не замечал, а рыжая аккуратно промакивала. Одноглазый едва заметно поморщился, а вот другие подхалимы выглядели немногим лучше главаря — фанатично блестящие глаза, застывшие лица. Они в экстазе стучали себя кулаками по груди, выражая солидарность оратору. Да-а, хорошо мозги промывают в сектах. Интересно, Королева разве не может остановить этот фарс? Ей ведь никто не может противиться, она подчиняет волю, он сам видел. Джеймс ощутил на себе пристальный взгляд — Элессар смотрел на него в упор и самодовольно ухмылялся. Что у ректора на уме? Ситуация не располагала к веселью, однако, Болотный дракон вернулся в свое обычное состояние и снова расслабился, закинул ногу на ногу и будто приготовился к шоу.

Что ж, если лорд-ректор изволит веселиться… Может, не все так плохо?

Миг триумфа приближался.

Ливси прежде видел герцога пару раз и приязни к нему не испытывал — старикашка еще двести лет назад считался древним ископаемым, и примерно с тех же пор не менял облика. Ходили слухи, что Монтег был одним из тех, кто когда-то пришел из родного мира драконов, но доктор не воспринимал их всерьез, как и многие другие драконы помоложе. Однако возражать герцогу не рисковал никто, а прямо сейчас Ливси даже был ему благодарен — речь его хотя и была пафосной и бессмысленной, помогла сосредоточиться на главном.

У него есть цель.

Монтег нетерпеливо махнул рукой, и Ливси перестал реагировать на окружающих — ни нахальная ухмылка Элессара, ни язвительные реплики подопытного его больше не трогали. Он столько раз проводил этот ритуал, что порядок действий знал наизусть, тем не менее, торопиться не стоило — прямо сейчас важно не только не допустить ошибки, но и произвести впечатление.

Скальпель в руке не дрожит — прекрасно. Тонкий надрез на собственной ладони — нужны несколько капель крови, чтобы активировать кристаллы, а царапина мгновенно затягивается. Знаки со свитка — некоторые нужно начертить на полу кровью, к счастью, уже не своей, другие — краской на тыльной стороне ладоней, а третьи — кончиком скальпеля на груди и щеках подопытного, который, наконец, заткнулся, и в глазах — страх. Белый эликсир притупляет чувства и ему не больно — но это пока. Совсем скоро настанет черед алого эликсира и заклинания — никакая анестезия не справится с болью от выворачивающихся суставов и плавящихся костей…

Прежде, чем превратиться в бабочку, гусеница должна умереть. Никто не знает, что именно она чувствует, но разве новая жизнь, что выходит из кокона в конце превращения, не прекрасна?

— Разве не заслуживает благодарности тот, кто дает бабочке новую жизнь? — прошептал Ливси, глядя в лицо пленнику. Тот стиснул зубы и прикрыл глаза, явно осознавая бессмысленность разговоров. Он отчаянно старался держать себя в руках, но Ливси чувствовал его страх, видел, как побледнело лицо. Мстить такому червяку за его слова было неинтересно, но Арчибальд позволил себе пару мгновений наслаждаться ощущением власти.

А затем влил в глотку не сопротивляющемуся пленнику алый эликсир и взял в руки свиток.

Слова на сей раз были другими. Прежние заклинания он заучивал наизусть, во избежание ошибки, но сейчас времени не было. Ливси заставил себя сосредоточиться — малейшая ошибка могла нарушить ход эксперимента. Он опасался, что Элессар попытается отвлечь его именно сейчас, и перед тем, как начать читать, дал знак охранникам. Массивные фигуры стражей заслонили ректора, но Ливси успел поймать его взгляд — неожиданно тяжелый и давящий. Точно так же он смотрел тогда, в библиотеке…

Нет, нельзя поддаваться воспоминаниям.

Доктор поспешно отвернулся и уставился на текст.

Первая строчка.

Драконьи кристаллы по периметру площадки вспыхнули алым, пленник вскрикнул, потом взвыл — и Ливси едва расслышал голос профессора.

— Арчибальд, не нужно!

Поздно.

Ливси выдержал паузу, давая подопытному возможность отдышаться. Первые участники эксперимента гибли на этом этапе — изменения шли слишком быстро, и слабое человеческое сердце не выдерживало. Ничего, вторая строчка касается как раз сердца — его следует укрепить перед следующим этапом…

Пленник снова заорал, потом захрипел. Зазвенел металл — подопытный не удержался на ногах и обвис на цепях, но Ливси продолжал медленно и методично произносить слова на чужом языке, не реагируя на происходящее вокруг. Закончив строчку, он поднял взгляд…

В следующий миг его ударили в спину.

Доктор растерялся лишь на долю секунды, но этого хватило, чтобы его сбили с ног. Что-то холодное и скользкое ударило по лицу, сквозь шум в ушах он слышал звон стекла, плеск воды и крики, но все эти звуки не походили на нападение врага.

Кое-как приподнявшись, Ливси огляделся и обреченно выругался.

На залитом водой полу дохлыми рыбинами валялись русалки. Мокрые осколки переливались в свете электрических ламп, словно драгоценные камни, драконьи кристаллы погасли, тщательно вычерченный узор на полу размыло. Аквариумы, его гордость, не выдержали длительной эксплуатации… А может, кто-то из помощников ненароком ударил по стеклу утром, и крошечная трещинка поддалась напору воды? Или эти твари сами сумели повредить стекло когтями? Но почему, почему именно сейчас?!