Гэри Паулсен - Побег в леса. История мальчика, который выжил [litres]

Убедившись, что никого нет, он спускался к бетонному выступу над водосбросом, разворачивал удочку, тёр пальцы о бетон, чтобы сделать их чувствительнее, и забрасывал крючок вверх по течению, а вода несла его обратно в мутную воду под дамбой.

Снэггинг – это искусство.

Рыба, чтобы проплыть вверх по течению мимо водосброса, двигалась вдоль стены. Надо было всего лишь забросить крючок и смотреть, как он возвращается вдоль стены, пока не почувствуешь, как что-то коснулось лески.

Рыба.

Резкий, быстрый рывок – крюк впивается в нижнюю челюсть, и рыбу можно вытягивать. Не спорт, не хобби. Нужна сила, чтобы ловить рыбу для еды. Не просто так. Закинул, дёрнул, рыба поймана.

Здорово, правда?

Искусство было в том, чтобы знать, какую рыбу ты ловишь. Например, карпы. Они никому не нужны – слишком костлявые и живут на дне, в грязи. Мальчик слышал, что мясо у них мягкое, но с привкусом грязи, поэтому никогда его не пробовал. Рассказывали, что карпов едят в Китае. Жарят целиком в металлической посудине на открытом огне. Прямо с чешуёй и потрохами, а потом руками снимают мясо с костей. Он не знал, правда это или нет, но здесь никто карпов не ел и не хотел. Здесь любили судаков и щук. В основном большеглазых судаков – у них отличное филе. Хорошее мясо.

У судаков и щук, в отличие от мягких карпов, которые собирали губами пищу со дна, были жёсткие носы и мощные челюсти.

Забросить крючок вперёд и дать ему вернуться. На леске лежит палец, потёртый о бетон для чувствительности. Чувствовать. Чувствовать, как леска ползёт по бетону. Когда она натыкалась на рыбу, то резко тормозила, крюк болтался. Только одно касание, и если оно мягкое, значит, рыба с грязного дна, поэтому пусть плывёт дальше. Мальчик чувствовал это ошкуренным пальцем.

Резкое, жёсткое касание – толчок и небольшой рывок – значило, что это щука или судак. Их надо вытягивать, резко вытаскивать на бетон – и это еда. У щуки филе с небольшими косточками, у судака – чистое и белое.

Тогда, этим ранним летом, когда ему было всего тринадцать, утром он поймал судака. Пять, может, даже шесть фунтов. Крупный самец, золотистые чешуйки на боках. Но этим утром он поймал его не чтобы съесть – то есть, не чтобы съесть самому.

У него была сделка с салуном «Северное Сияние», куда он пошёл в основном потому, что его родители там не бывали, и никто не знал ни их, ни его. Элмер Петерсон, старый швед, хозяйничал там больше лет, чем Гэри прожил на свете. Он не знал точно, сколько именно. С Элмером они заключили то, что мальчик называл сделкой, а сам Элмер – соглашением. У Элмера был такой сильный шведский акцент, что слова будто бы поскальзывались, сходя с его языка. Но старику нравилось слово «соглашение», как будто оно придавало ему важности, а мальчик улыбался каждый раз, как слышал его. Он улыбался каждый раз, как Элмер пытался использовать важные английские слова.

В Северном Сиянии везде стояли пустые банки из-под кофе – плевательницы. Пол был усыпан древесной стружкой на случай, если посетители случайно сплюнут табачный сок мимо банок. Никаких барных стульев. Мужчины, грубые мужчины, которые рубили лес вниз по течению от дамбы и водили жёлтые бульдозеры и грейдеры на дорожных работах, пили, стоя у стойки. Только пиво. Но много. Пили, пока могли стоять. Вдоль стойки шёл деревянный поручень, и мужчины одной рукой держались за него, а второй держали кружки. Плевали на пол или в банки. Пили до тех пор, пока поручень не переставал помогать им стоять, – тогда они волоклись в заднюю часть бара, к деревянным скамьям, и спали там – скорее, отрубались, – пока не приходили хоть немного в чувство и не добредали до выхода.

Гэри отнёс судака именно сюда. Каждый раз, как он ловил слишком большую, слишком крупную для себя одного рыбу, он относил её в Северное Сияние, где у них с Элмером было соглашение. В баре стоял древний холодильник. Элмер покупал рыбу у мальчика, клал туда и продавал клиентам, оставляя потроха в рыбе, чтобы вес был больше, а мясо свежее. Если рыбу выпотрошить, она становится легче, а мясо внутри – суше. Клиенты – Элмер произносил «клээнты» – хотели большую рыбу, мягкую, свежую и сочную. Тяжёлую рыбу.

Но мужчины, которые стояли у барной стойки, не были клиентами. Они не платили за рыбу. Если они хотели рыбу – они ловили её сами. А если они хотели перекусить посреди попойки, у Элмера в задней части бара стоял гриль, который обыкновенно был разогрет и смазан салом из пятигалонного металлического ведра, накрытого крышкой, чтобы никто не плевал в сало.

Элмер готовил на гриле тонкие котлеты в толстом слое сала. Он божился, что котлеты говяжьи, но мальчик как-то раз их попробовал и не поверил. Это могло быть что угодно. Как в Маниле, где он ел мясо с рисом с картонок. Может быть, овца. А может быть, собака. Точно не говядина. В том же жире, в котором жарилось мясо, Элмер прижаривал тонкие булочки. Когда они становились коричневыми, Элмер запихивал между ними сочащиеся жиром котлеты и заворачивал в кусок вчерашней газеты.

Продавал за четвертак и десятицентовик. Тридцать пять центов. Гамбургер за четвертак с десятицентовиком. Мужчины редко их ели – не хотели отвлекаться от пива. Но Элмер держал ведро сала, бургеры из бог знает кого и рыбу в холодильнике не для них, а для своих клиентов.

Туристов.

Слухи о салуне расползались. Мужчины, иногда мужчины с женщинами, приезжали порыбачить вверх по течению от дамбы, надеясь поймать легендарную щуку-маскинонга. Говорили, что такие щуки могли весить аж по пятьдесят фунтов, но мальчик никогда их не видел. И всё равно туристы приезжали из других городов, иногда из других штатов, привозили с собой лодки на трейлерах, и почти все стремились посетить салун Северное Сияние.

Они слетались к нему, точно мухи, надеясь познакомиться здесь с местным колоритом, чтобы было о чём рассказать дома. Правда, фотографировать Элмер запрещал. Так что туристам оставалось довольствоваться возможностью посидеть внутри, выпить пива, съесть бургер из бог знает кого на прожаренной жирной булке и посмотреть на мужчин, пьющих у барной стойки.

Напротив стойки у стены располагались две неопрятные кабинки [51] Кабинками называются столы с сиденьями, прилегающие к стене и отгороженные с двух сторон ширмами. . Дерматиновые сиденья, покрытые засохшей рвотой и кое-чем похуже. Побитые, порезанные, грязные столы, приделанные к стене. Там туристы могли присесть, выпить пива и съесть жирбургер, завёрнутый в грязную газету. А потом вернуться домой и рассказывать, что побывали в месте не для слабаков. В мрачном и грязном. Наполненном местным колоритом.

Большинство клиентов разбирались в дорогих лодках и трейлерах, пиве и рыболовных снастях, но совершенно не умели рыбачить. Им нужны были красивые фотографии, что-то, о чём можно рассказать дома, похвастаться в офисе.