Гэри Паулсен - Побег в леса. История мальчика, который выжил [litres]

То, что он чувствовал, было не грустью, а чем-то большим, гораздо, гораздо большим.

У него брызнули слёзы. Он плакал в одиночестве, стоя на коленях над телом лани и пытаясь вспомнить её живой, чтобы запечатлеть её именно такой. Живой. В реке, где она стряхивала с себя слепней и смотрела на него.

И вот прошёл год, он сидит в подвале с блокнотом и карандашом, которые подарила ему библиотекарь с тёплой улыбкой, и пишет историю этой лани специально для неё. Мальчик старался не упустить ничего. Писал о том, как лань была живой, как он нашёл её мёртвой, о телах в Маниле…

Он нарисовал словесные картины так хорошо, как мог. Потом написал о работе в боулинге и на фермах, а ещё позже написал о том, как соврал о своём возрасте и вступил в армию, он писал о браках и разводах и о том, как стал сержантом.

Он писал обо всём этом.

Он писал обо всём, что мог вспомнить.

Он писал для библиотекаря с тёплой улыбкой. Даже когда её не стало, а он переехал в другое место, жил по-новому, даже тогда он носил с собой блокнот с синей обложкой и жёлтый карандаш и писал обо всём, что видел и делал, всё, что помнил.

Всегда для библиотекаря с тёплой улыбкой.

Которая показала ему, как можно прочитать книгу целиком.

Гэри не мог точно сказать, когда ему начало казаться, что армия каким-либо образом решит его проблемы. Это решение не поддавалось разумному объяснению и было в лучшем случае нелинейным, а в худшем – невероятно запутанным. Это было нормально: уже давно все его решения, казалось, были плохими. Он знал, как работает армия. Он знал солдат в Маниле. Как они жили или, в некоторых случаях, не жили. У него не было заблуждений о солдатской жизни. Достаточно всего раз увидеть мёртвых солдат в джунглях, чтобы избавиться от иллюзий. И всё же…

И всё же почему-то мысль об армии пришла на ум.

Началось так: ему было тринадцать, и всё изменилось, когда он открыл для себя книги.

Потом ему стало четырнадцать, и он направился на запад, чтобы работать на фермах или стать ковбоем и скопить побольше денег. Так он себе это представлял, когда ему было четырнадцать: уйти на заработки и скопить побольше денег.

Он зарабатывал два-три доллара в день, ел несвежую еду из металлической формы для пирога, которая была прибита к доске, спал на джутовых мешках в сарае, пил воду из ручной колонки. Когда везло. В конце лета он возвращался в город – скорее, не в город, а к лесу – и работал в барах. Жил в подвале родительского дома, около печи. Там было тепло, но при этом обитали крысы.

Потом ему исполнилось пятнадцать, и он снова ушёл на запад, ещё западнее, дальше на запад, на Запад, и уже получал четыре доллара в день. Часть лета проработал на фабрике замороженных овощей за доллар в час. Снимал с конвейера коробки с кукурузой, горохом, фасолью, которые вылетали из машин по десятку за раз. Относил их на поддон морозильника, ещё и ещё, снова и снова… Целых восемь долларов в день. Двадцать восемь минут на ланч, который он покупал в автомате с едой. Ел крохотной деревянной ложечкой чили [64] Чили здесь – блюдо мексиканско-техасской кухни из фарша и острого перца. Другие ингредиенты добавляются в зависимости от региона и вкусовых предпочтений. из банки. Вкус был отвратительным. Шарики оранжевого жира и склизкая фасоль стоили большей части его зарплаты. Спал он в кустах недалеко от завода, окружённый тучами комаров.

Потом ему исполнилось шестнадцать, и он снова ушёл на запад, чтобы работать на фермах или ранчо, стать ковбоем, завести коня и ездить на нём, но в этот раз он устроился на работу в передвижной ярмарочный балаган и узнал о жизни – нет, о Жизни – от женщины по имени Ванда.

Но ещё до того, до побегов на запад или в лес, его настигли проблемы в школе. У него не срасталось со школой, он не мог учиться, не мог завести друзей, вести себя дружелюбно и выполнять домашки вовремя – с ним это просто не работало. Квадратную деталь невозможно поместить в круглое отверстие.

Со временем его проблемы усугубились, стали серьёзными. Он бежал, полицейские приходили за ним, опять возвращали его, всё усерднее пытаясь сделать кем-то, кем он никогда не мог бы стать. Заставить его.

Вписать, чёрт возьми.

Если достаточно сильно лупить по квадратной детали, она рано или поздно войдёт в неподходящее круглое отверстие. Копы тащили его в школу, силком заводили в здание и передавали системе, которая пыталась забить его в неподходящее отверстие.

Он слишком много видел, слишком много делал, слишком многим был. Он не знал, о чём говорить. Одежда? Девочки? Спорт? Его пронзала дрожь от одной мысли об этом. У него никогда не было подходящей одежды, а даже если бы была – он не знал, как её носить. Он провёл на тёмных улицах Манилы сотни ночей. Он не понимал романтики. Спорт казался ему глупостью: достаточно всего раз увидеть, как ребёнок пытается влезть на забор, чтобы найти в солдатском лагере что-нибудь съестное, но получает только очередь из пулемёта прямо там же. После этого баскетбол кажется нелепым.

Может, именно тогда он начал думать, что армия – единственное место для него.

Но до того, когда школа становилась в тягость, а потом невыносима, он просто бежал. Спасался. Перефразировал мудрость своей бабушки: «Если отстойно Здесь – попробуй Там».

Он уходил в лес, потому что если он оставался в городе, полицейские находили его и возвращали, говорили ему всякое. Но в конечном итоге это не работало.

Когда он думал о будущем, оно не имело отношения к школе. Только работа, попытки пережить очередной день и, разумеется, лес.

Библиотека никуда не делась, как и книги, всё больше книг. К тому времени, как ему исполнилось шестнадцать, он читал так же, как волк ел. Жадно поглощал книги, учился, узнавал, только вот это ещё больше отдаляло его от школы.

Библиотекарь направляла его нежно, по-доброму, к новым книгам, давала ему книги по истории. Он прочитал книгу о Наполеоне, его солдатах и безумном, провальном вторжении в Россию. Оно стоило Наполеону почти всей армии: тысячи людей погибли от голода и ещё больше – от холода русских зим.

Так вышло, что на истории в школе они как раз в это время проходили Наполеона, и учитель, который притворялся учителем, а на самом деле был футбольным тренером с толстой шеей и маленьким мозгом, рассказывал про Наполеона в Египте. Он спросил мальчика, с какими трудностями столкнулся Наполеон. Мальчик, который читал про зимнюю российскую кампанию, не понял вопроса – учитель даже сам не знал, о чём спрашивал, – и ответил, что основной проблемой было обморожение и смерть от холода.