Дарья Кандалинцева - Где не светят звезды

— Последний вопрос, — выпалила на одном дыхании Дафна, когда уже тянулась к дверной ручке. Остановившись, она повернулась к матери, которая опять склонилась над документами. — Вопрос как к матери, не как к члену совета старейшин.

«И как к тому, кого считаю своим лучшим другом», — добавила она мысленно, но не сказала.

Атея перестала листать бумаги, вся озабоченность с ее лица мгновенно куда-то исчезла, и взгляд приобрел родную для Дафны мягкость.

— Я уж думала, ты не спросишь, — улыбнулась она.

Даф прикусила губу, медля. Вернулась к софе и опять села, сложив на коленях руки. Вдох. Выдох. Вот, кажется, решимости достаточно.

— Мам, в тот день, когда мы вчетвером заявились на АмараВрати, ты ведь сразу узнала Лира? — спросила она. — Его глаза, ты узнала Тера в его глазах, мам, я видела. Как?

Не отрывая взгляда от дочери, Атея медленно подошла и опустилась рядом с ней на софу. Медовые глаза матери излучали любовь и… любопытство?

— А разве ты его не узнала? — она заботливо поправила выбившийся из-за уха Даф локон волос. — Так устроен наш мир, дорогая моя, он преображается в нечто прекрасное, загадочное и глубокое. Раскрывает неожиданные секреты, если мы начинаем уделять всего лишь чуточку больше внимания деталям. Секреты эти ждут нас, они хотят быть раскрыты, а человеческая душа… Хм, да и любая другая, является уникальным созданием. Глаза же — ее чистейшее зеркальное отражение.

Дафна промолчала, и Атея, чьи губы украсила еще более мечтательная улыбка, продолжала:

— В день, когда я встретила взгляд вашего с Никком отца, я знала, что буду любить его всю свою оставшуюся жизнь. Не думаю, что каждому повезло пережить подобное, но знаю точно, что тебе повезло.

— Да, но… — Даф сглотнула. — Я просто… Я запуталась, мам. Это так странно. Когда Лир рядом, я чувствую себя хорошо. Правильно. Точно как было с Тером. Может, ты права, я всегда это ощущала и именно поэтому подсознательно стремилась найти Лира, лишь думала, что ищу его из-за жажды мести, но… Каждый раз, когда я смотрю на Лира — действительно смотрю, мам, а не просто вижу — я вспоминаю злость и ненависть к Крейну. Порой они становятся сильнее меня, и тогда я уже не понимаю, каким из своих чувств доверять.

Точно сдаваясь, Даф опустила плечи. Атея задумалась, вокруг губ у нее собрались морщинки.

— Тогда задай себе один вопрос, Даф: знала ли ты Элеутерея по-настоящему? Знала ли ты каждый закоулок его сознания и его души? И можем ли мы вообще за одну лишь жизнь в совершенстве познать чужую душу?

«Можем ли?» — у Даф отчего-то на глазах навернулись слезы.

— Но я люблю его, мам, — прошептала она, чтобы голос не дрогнул. — В этом я не сомневаюсь, вера в него — единственное, что не вызывает у меня сомнений.

— Ох, детка… Любовь и вера — две абсолютно разные вещи. Не любовь губит нас, а безоговорочная вера в любимых.

Коридор окутывала тишина, а ровный, холодный свет звезд мерцал под ногами. «Звездный Храм», — так называли его Никк с Аней? Забавно.

«Нужно успеть, пока даитьянин не проснулся, — подумал Энриль. — И пока не вернулась Ивэйн».

За что он любил свой мир, так это за то, что в отличие от всех других измерений, тут он мог делать все, что пожелает, как пожелает и когда пожелает. Не утруждая себя прогулкой, Энриль подошел к стене, взмахнул рукой и, повинуясь ходу его мыслей, преграда рассеялась, точно ночной туман; впереди образовалась высокая арка, обрамленная белым узором.

Нехотя ловя образы в голове Никка, Энриль снова посмотрел на свои руки. Усмехнулся. И почему даитьянину казалось столь диким то, что кожа может быть синей? Энрилю нравился этот цвет — он сам его выбрал, сам создал. Синий, как дно морской пучины, где клубятся опасные, но оттого столь манящие, тайны.

Пройдя сквозь арку, Энриль оказался в зале с дверями. Точнее, Ивэйн всегда видела их как двери, ее напарник же предпочитал представлять бездонные порталы, вьющиеся, словно смерч изнутри.

Лишь один из порталов был спокоен, в нем не бушевал ураган, затягивающий все в себя, а наоборот, мирно, как в лесной долине, журчала вода. Энриль подошел, разглядывая собственное отражение. Да, синяя кожа и правда была прекрасна, и белые волосы, и глаза, только вот эта внешность никак не подходила для приключения, куда собирался похититель «Книги Судеб».

— Уже возвращаешься? — раздался позади голос.

Обернувшись, Энриль увидел мужчину, обыкновенного человека с седеющей бородой и отпечатком морщин вокруг глаз — признаком времени, признаком мудрости.

— Там много всего интересного, — сказал Энриль. — Тебе стоит попробовать, Арий. Пожить.

Арий снисходительно покачал головой, словно отец, который наблюдает, как резвятся на лужайке его дети.

— Ты же знаешь, я не могу уйти, пока…

— Да-да, пока мы не завершим начатое, — отмахнулся Энриль. — Помню.

— Ивэйн знает?

— Что похищение книги было частью плана? Конечно нет. Она так занята Аней, что… ха, надо же было выбрать девчонку с таким банальным именем, да? Хотя Никк не намного лучше. Но скоро оба они все узнают, не переживай.

— О, я никогда не переживаю, Энриль. Только не пугайте их слишком резко, не рассказывайте все сразу.

— Разве я кого-то когда-то пугал?

— Ты любишь авантюры.

Энриль рассмеялся. Это правда.

— Лучше скажи тогда это Ивэйн, сколько раз она пользовалась интуицией Ани? И если ты так волнуешься, что Аня и Никк могут испугаться, узнав правду, зачем нужно было вообще показывать им нас? Зачем было отдавать «Книгу Судеб»?

Арий задумчиво почесал подбородок. Как будто тому, кто создал все и кто знает все, и впрямь нужно время подумать, ага, как же.

— Если бы не «Книга Судеб», Аня и Никк никогда бы так и не встретились, — сказал он. — А значит, ты, Энриль, не получил бы свое приключение в мире людей. Или по крайней мере уж точно не такое захватывающее.

— Опять правила?

— Никаких правил, только подсказки.

Не ответив, Энриль подошел к спокойному порталу и коснулся водяной завесы, скрывающей мир по ту сторону. «Мир простых смертных…» — подумал он с легкой ностальгией. Ледяная вода приятно защекотала пальцы.

— Одно воспоминание? — громко спросил он, не оборачиваясь.

— По одному за раз, — согласился Арий. — Но не забывай: когда мы одалживаем то, что нам не принадлежит, возвращать приходится куда больше.

Энриль шагнул в портал.

Никк проснулся.

Дорога, выложенная ромбиками мраморной плитки, вела прямо к центральному входу одного из корпусов института Храдэя, сверкавшего на солнце своими бесчисленными окнами. Мимо Никка с работы шли даитьяне, лениво огибая журчащий в центре дороги фонтан, а из парка за его спиной веяло прохладой, наполняя воздух привкусом молодой хвои.