Михаил Найдич - Высшая мера

— Прекрасно! — сказал Петро и для солидности кашлянул снова. — Это только подтверждает мою догадку.

— Так зачем же твои догадки, если и так все ясно! — Славка возмущенно потряс руками. — Ты мне лучше скажи, что означают слова… Где они?.. Ах, здесь «…Играем одно и то же?» Что она играет, а? Может быть, она музыкантша или артистка?

У Петра глаза стали круглыми:

— Точно! Это ты здорово догадался.

— Еще неизвестно, — сдержанно сказал Славка, хотя ему приятна была похвала друга. — Может, здесь и театра нет?

— Есть, я точно знаю. Ей-богу! Ленка туда часто ходит, ее иногда берут выступать, когда надо изображать толпу.

— Это хорошо, можно будет порасспросить ее, нет ли там артистки Оксаны?

— Конечно! А еще лучше… знаешь что? Попытаемся устроиться через Ленку в театр, тоже толпу изображать. Тогда мы сможем следить за всеми.

Славка на минуту представил себя в роли артиста. Стало страшно: как же это он будет выходить на залитую светом сцену? В зале ведь много публики. А если к тому же говорить чего-нибудь заставят? Нет, бог с ним, с этим театром, — он честно сказал об этом другу.

Но Петро, наоборот, вдохновился и даже высказал предположение, что из них, возможно, неплохие актеры получатся. А что? Всякое бывает. И напишут тогда на афише: «Знаменитый артист Петро Завгородный…»

— Ты ведь сыщиком хочешь быть, — насмешливо сказал Славка. — Или уже передумал?

Петро смутился и, пробормотав: «Там видно будет», предложил поскорее пойти к Ленке.

Однако еще не было и семи, поэтому Славка стал удерживать его. Все же Петро подошел к забору и начал бросать в открытое Ленкино окно камешки. Никто не откликался. Что делать — позвать или подняться по водосточной трубе и заглянуть в комнату?

Славка остался на земле, а товарищ его вскарабкался наверх, заглянул в окно. Никого.

Петро спустился и сказал:

— Она, наверное, купаться ушла. Она почти всегда рано уходит.

— Не то что некоторые, — Славка насмешливо посмотрел на друга.

— Да я, если захочу, могу в пять, даже в четыре проснуться! — Петро в запальчивости хотел еще что-то добавить, но Славка остановил его. Лучше, предложил он, пойти навстречу Ленке.

Они вышли за ворота. Было тихо, безветренно; людей на улицах еще мало. Утренняя свежесть переполняла город.

— Вон Ленка идет! — сказал Петро, когда в конце переулка появилась смуглая девчонка с мохнатым полотенцем через плечо.

Славка успел шепнуть другу, чтобы тот ни о чем прямо не говорил: надо выспросить как-то постепенно, окольным путем. Тот важно кивнул и сделал шаг к Ленке.

— Здрасьте!

— День добрый, — ответила Ленка, как взрослая.

— А это мой друг Славка, я тебе про него говорил.

— Очень приятно, — Ленка посмотрела на Славку и добавила: — Вы, наверное, купаться идете? А я уже.

«Чего это она мне «вы» говорит?» — подумал Славка. И чтобы сразу же все поставить на свои места, он грубовато сказал:

— Мы в городской сад пошли. Пойдем с нами, там ящерицы есть.

— Сейчас не могу, мне надо какао выпить. Вы идите, а я скоро приду.

И Ленка удалилась.

«Буржуйка, какавы по утрам распивает», — Славка хмуро посмотрел ей вслед.

В городском саду протекала речушка Горячка — вода в ней всегда была теплой. Одни говорили, что она берет начало из горячих родников, другие — что она вытекает из электростанции. Мальчишки еще не успели уточнить. А искупаться в ней разиков пять уже успели.

Решили побултыхаться и сейчас. Разделись. Петро сразу же бросился в воду, а Славка стал прогуливаться вдоль бережка и ловить ящериц.

Уже было поймано четыре штуки, пока Петро нырял и высунутыми из воды ногами выписывал кренделя, почти как в танце… А Ленка все не шла.

— У тебя коробки нет? — спросил Славка, так как не знал, куда девать ящериц.

— Ты их в майку заверни, — посоветовал Петро.

Ящерицы были ядовито-зеленого цвета, зеленее самой сочной травы, и быстрые-быстрые. Они стали выползать из майки. Славка ловил их и снова бросал туда, как в мешок.

Искупаться он так и не успел, потому что в эту минуту появилась Ленка, и пришлось натягивать штаны.

— У тебя какой-нибудь коробки нет? — встретил он ее вопросом.

— Из-под монпансье, — она протянула круглую железную коробку с цветами на крышке.

Славка открыл и увидел на дне четыре слипшихся леденца: два красных и два желтых.

— Ты забери их.

Но Ленка предложила разделить пополам:

— Тебе два и мне два.

Славка уже протянул руку, чтобы взять монпансье, но потом спросил:

— А Петру?

— И ему дадим, — почему-то смутилась Ленка. — Эй, держи, Петя! — И она, повернувшись к реке, подняла руку.

Петро не стал вылезать из Горячки, он только вытянул шею и крикнул:

— Бросай сюда!

Ленка развеселилась и, слегка прицелившись, бросила ему леденец, как обычно бросают собаке палку.

Петро завизжал, гавкнул и чуть выпрыгнул из воды, но не поймал: леденец ударился об его лоб и упал в воду.

— Ныряй! — приказала Ленка.

И он бросился ко дну, затем еще и еще раз. В кулаке он доставал камни, стекляшки, просто песок, а леденца не было.

Ленка еще что-то кричала ему. А Славка взял пустую коробку, стал пересаживать туда ящериц. Одна из них упала в траву и, вильнув хвостиком, скрылась.

— Ладно, все равно четыре не поместились бы! — сказал он без сожаления.

— Ты осторожнее, осторожнее, а то хвост прищемишь вот этой, — суетилась рядом Ленка.

— Ничего ей не сделается, она и без хвоста может жить.

Ленка вопросительно смотрела на Славку, и он пояснил, что ящерица, спасаясь от преследователя, обрывает собственный хвост, а потом он отрастает снова.

— Нам бы так! — сказал Петро, вылезая из речушки. — Кто-то схватил тебя за ногу, а ты р-раз, оборвал ее. А через неделю вырастает новая нога. Здорово?

— Без всякой боли? — спросила Ленка.

Все рассмеялись.

О театре и артистке Оксане не было сказано пока ни слова.

Более часа Славка и Петро прохаживались возле здания. Сегодня спектакля нет: выходной.

Двери театра раскрыты, и прямо на тротуар выставлены какие-то кресла, диваны. Седоватый старичок в зеленой фланелевой куртке палкой стучал по облезшим плюшевым сиденьям — выбивал пыль.

Славка вполголоса сказал Петру:

— Чистоту соблюдает.

— А может, он клопов будет морить, а, Славка?

— Ты что! В театре клопов не бывает.

— Кто их знает…

Мальчики еще ни разу в жизни не бывали в театре. От Ленки им все же удалось узнать необходимое. Оказалось, что среди артистов есть две женщины с одинаковым именем Оксана. Но одну из них, Оксану Петровну Тронь-Скопидомскую, можно было сразу исключить: по словам Ленки, она уже старуха. А ведь дед Никифор, вспоминая о своем приключении на хуторе, не раз говорил о Буряке: «Молодой еще, а нахальный!..» Значит, оставалась вторая женщина, — которая помоложе, Оксана Ивченко. Более того, через Ленку удалось узнать, что Ивченко когда-то учительствовала в деревне.