Ата Дурдыев - Сколько нам еще жить?..

— Откуда ты все знаешь? — подозрительно покосился на него старший и опять хмыкнул своим солидным носом, — брешешь, поди, а мы уши развесили!

— Тетка в Ташкенте живет, — заявил обиженно круглолицый, — были мы у нее в гостях, она и рассказывала.

— А что, ребята, это хорошо, жену свою такой сеткой прикрыть, чтобы другие не глазели, — усмехнулся Роман. — Молодцы, азиаты!

— А ты на нее чулок натяни, — засмеялся Алексей.

— Ящик из фанеры сколоти и две дырки для глаз просверли, — подхватил кто-то.

— Глядите, — заговорил круглолицый, — мужик в полосатом халате… Тремя платками подпоясался…

— Зачем ему три платка?

— Три жены у него. От каждой — по платку! — предположил кто-то.

— Здорово, — воскликнул кто-то, — отслужу в армии и останусь здесь…

— На три платка рассчитываешь? — засмеялся, Вася.

— На пять, — уточнил тот, кто пожелал остаться в Средней Азии.

Поезд катил все дальше среди садов, поселков, где глинобитные дома с плоскими крышами прятались за высокими дувалами. Дети в ярких одеждах стояли на крышах и махали руками. Стояла весна и южная природа щедро встречала воинский эшелон красочным ковром цветов, бело-розовым цветением.

Остался позади шумный ташкентский вокзал, где было вдоволь кипятку и поезд стоял несколько часов. И снова застучали колеса, наматывая бесконечные километры.

Запомнился длинный мост над Амударьей и вода в ней, которая была не синей как в Волге, а мутной, почти коричневой. Проехали Чарджуй.

За ним началась пустыня. Исчезли водоемы, бассейны, речушки, не звенели больше серебряными струями многочисленные арыки. Вдоль железнодорожного полотна тянулись бесконечные барханы, то голые, то покрытые чахлыми зарослями саксаула и верблюжьей колючки. Поезд, словно изнемогая от жары, медленно полз мимо редких станций, где стояли железнодорожные цистерны с надписью на ржавых бочках «ВОДА». Длинные очереди женщин и детей с пустыми ведрами и бидонами стояли молча и терпеливо под палящими лучами солнца. Ни единого деревца, ни кустика не росло на этих станциях. Казалось, что солнце проникло в самую глубину земли, испепелило все живое.

Смех в вагонах притих, ребята с удивлением смотрели на унылый пейзаж, раскинувшийся перед ними. Далеко на горизонте пески сливались с белесым, выцветшим от жары небом, и было непонятно: то ли пески сливались с небом, то ли само небо уходило в пески.

Все это было странным и непривычным для ребят с Волги. Им ли, выросшим на берегах могучей реки, знать как дорога в этих краях каждая капля воды! Еще невдомек была простая истина пустыни — там, где кончается вода, там кончается жизнь!..

В один из вечеров, когда раскаленный диск солнца готов был уже нырнуть в барханы, и поезд тащился особенно медленно, Вася попросил:

— Алексей, сыграй… Муторно на душе от этих песков! Кажется, конца им не будет. Все едем, да едем…

— Лучше плохо ехать, чем хорошо шагать, — усмехнулся кто-то из ребят.

— Особенно, если по пескам придется, — добавил круглолицый новобранец. — Сыграй, Алексей…

Вася достал потрепанный футляр, в котором Алексей хранил трехрядку, бережно раскрыл его и с трепетом вынул гармонь. Застегнутая на две застежки, она не издала ни звука, словно ожидая момента, когда ее возьмут руки хозяина. Прежде чем протянуть ее Алексею, Вася аккуратно протер гармонь носовым платком.

Подал, глянув на Алексея доверчивыми серыми глазами, тихо произнес:

— Ребята просят, уважь, Алеша… «Утес» сыграй.

Ни слова не говоря, Алексей взял гармонь.

За дорогу Алексей и Вася незаметно сдружились. Вместе бегали на станциях за кипятком, спали рядом на нарах, еще источавших смолистый запах новых досок, делились нехитрыми тайнами. Вася узнал, что Алексей родом из села, с берегов Волги, есть у него две сестры и мечтает он стать учителем. Вася же поведал Алексею, что недавно женился, жену звать Анюта и она очень хорошая. И его заветная мечта выучиться на ветеринара… Пока что работает в колхозе… Договорились во время службы держаться вместе — веселей как-то, да и земляки!

Алексей пожал широкими плечами и растянул меха трехрядки. Широкая, раздольная, как волжский весенний разлив, мелодия вырвалась из вагона, понеслась над песками. И неожиданно для всех мелодию подхватил сильный приятный баритон… Гармонь тут же подстроилась к нему, зазвучала тише, давая песне зазвенеть во всю свою мощь…

Голос у Васи оказался красивый, сочный и он умело владел им! Алексей не ожидал услышать такой баритон. Он сразу почувствовал, как Вася тонко улавливает мелодию и ритм, понял, что он не новичок в пении. Только удивлялся, как в таком хрупком теле скрывается такая сила голоса. Видимо, за это и полюбила его волжанка. Алексей уже зримо представлял ее, так много о ней рассказывал Вася. Наверное, и сейчас он думает о жене…

Алексей не ошибся — его друг действительно вспоминал Анюту, тихие вечера на берегу широкой реки, когда он пел для ребят и девчат, что собирались по вечерам на обрывистом берегу. Вася прикрыл глаза и белоствольные березы, серебристая дорожка от луны над широким плесом, яркие звезды, все это проплыло в его сознании. А песня лилась и лилась.

И вот к голосу Васи присоединился еще один… другой… третий. Вскоре весь вагон, настоящий хор с упоением выводил знакомую мелодию.

Солнце ушло за горизонт, синие сумерки опустились на крутолобые барханы. Стучал колесами поезд, звенела над пустыней раздольная песня, подхваченная всем эшелоном.

Пустыня безмолвствовала, казалось, она внимательно слушает незнакомую, но удивительно понятную вольнолюбивую песню…

«Охраняя Государственную границу СССР, пограничные войска обязаны:

1. пресекать любые попытки незаконного изменения прохождения Государственной границы СССР на местности:

2. отражать вооруженные вторжения на территорию СССР войсковых групп и банд, пресекать вооруженные и иные провокации на Государственной границе СССР, защищать от указанных преступных посягательств население, социалистическую собственность и личную собственность граждан;

3. контролировать самостоятельно или совместно с органами внутренних дел соблюдение пограничного режима.

Пристроившись за длинным столом в ленинской комнате, Андрей заканчивал письмо. Времени было в обрез, а предстояло еще собраться в дорогу. Хоть и немудрено солдатское хозяйство, но каких-то минут требует. Да и на воздух тянуло, под яркое весеннее солнце, что заливало учебный плац, проникало в комнату.