Алла Мийа - Книга Гауматы

Официально бордель был закрыт еще до появления здесь моей прабабки. Однако, на самом деле, он просто переехал в другое, магическое измерение. Каждый вечер, рядом с входом в мою парадную, возникает неоновый отпечаток малиновой губной помады, призывно посылающий воздушные поцелуи. Под ним – низкая дверь, освещенная по периметру красными подмигивающими фонарями, с крупной замочной скважиной, без ручки снаружи, со ржавыми петлями и гвоздями. Она-то и находится как раз напротив тайного бокового прохода в церковь Сан-Сульпис. Иногда перед ней, на тротуаре, появляется престранное существо, держащее длинную и толстую сигару в зубах, – крепкий карлик с четырехпалыми руками, ростом не больше метра. Он выпускает широкие кольца благородного кубинского дыма и всегда вежливо кивает, приветствуя и провожая взглядом до самого подъезда.

Долгими зимними ночами половицы охают под шагами невидимых визитеров, стонут пружины кроватей, раздаются театральные вздохи девочек и животное кряхтенье клиентов. Бордель и сейчас открыт. Но только для избранных магов.

Уверена, что совсем не это сомнительное соседство повлияло на выбор прабабкой места проживания. После скитаний по театрам Европы стареющая прима решила осесть в Париже. Всю жизнь до глубокой старости Вера Жемчужная (а прожила она ни много ни мало, сто пять лет!) посвятила танцам, поэтому и решила обосноваться неподалеку от балетной школы, где преподавала.

Я сохранила не только всю старинную прабабкину мебель, отдав должное ее вкусу, но и ее театральные наряды прошлого века. Венецианские расписные шкафы были набиты кружевными горжетками и накидками из перьев райских птиц. Муранские зеркала отражали массивные бронзовые канделябры-дельфины. Дубовый инкрустированный резьбой сундук до сих пор полон ее фотографий и перевязанных ленточками писем, пыльных свидетелей потухших мелодрам и былой славы. Черно-белые фотографии звезды, в манерных позах умирающего лебедя или Клеопатры со змеей-диадемой во лбу, хранятся в красивых коробках от печенья. Рядом с ее магическими дневниками, полными откровений о странных сексуальных колдовских ритуалах.

Но особенно меня впечатлила ее резная итальянская кровать, позолоченная сусальным золотом, купить такую могла только настоящая Женщина, знающая толк в будуарных интригах! Недаром прабабку называли «левантийской одалиской»! Я и представляю ее такой, во фривольной позе с зовущим взглядом, роскошную, как на картине Ренуара 23 23 Пьер Огюст Ренуар (25.02.1841—03.12.1919) – французский живописец, один из основных представителей импрессионизма , возлежащую на шелковых покрывалах с кистями и парчовых подушках.

Вера Жемчужная была великолепна! Прима Императорского театра. Звезда зарождавшегося русского кинематографа. Роковая красавица. Она легко разбивала мужские сердца, но также неистово и регулярно подставляла свое под удары. Ее жизнь была наполнена драмами, и страстные героини ее фильмов (что-то вроде «Червонный валет или похождения статского советника», где кровь-любовь и черные очи-ночи, закушенные губы и заломленные руки) незаметно перетекали в ее жизнь, переполненную блесками страз, дорогими вечеринками и охотой за богатой партией. Темные бездонные глаза Веры оттеняли опиумные ночи без сна. Её бледная кожа мраморной статуи, греческий профиль, страстные губы, сложенные в зовущей улыбке, сделали ее богиней немого экрана. Она носила цепочку на лбу, браслет на ноге, кольцо с дыркой «для цианистого калия», стилет в рукаве, четки и томик Бодлера 24 24 Шарль Пьер Бодлер (09.04.1821—31.08.187) – французский поэт, основоположник эстетики декаданса и символизма. Наиболее известным и значительным в его творчестве стал сборник стихов «Цветы зла». в кармане. Длинные нити жемчуга, тени на томных глазах, корсеты, неогреческие туники с завышенной талией, перья в волосах, горностаевые муфты… В туманном опиуме вечеринок в стиле великого Гэтсби 25 25 Джей Гэтсби (англ. Jay Gatsby) – герой романа Ф.Скотта Фицджеральда «Великий Гэтсби» (1925), знаменитый тем, что устраивал самые дорогие и самые яркие вечеринки в Нью-Йорке. , но закатанных с русским размахом, мадемуазель Жемчужная прожигала молодость в компании известнейших и августейших бездельников эпохи. О поднявшихся на такую высоту ясно, что самим спуститься оттуда без того, чтобы не упасть, у них не получится. Произошло это в тысяча девятьсот шестнадцатом, когда смертоносный бронепоезд будущей Тридцатилетней войны уже набирал скорость. Он, разметая блестки и конфетти ночных пиршеств, раздавил беспечных кутил прекрасной эпохи, безжалостно переехав десятипудовыми колесами. И если не убил, то покалечил. Моя прабабка была одной из тех, кого искалечила война.

Перебирая ее пожелтевшие письма и вырезки из газет столетней давности, я знакомилась со своей блестящей родственницей. Так незаметно проходили мои одинокие дождливые вечера. Монеты, доставшиеся мне от Мясника, таяли, утекали сквозь пальцы, как струи ливня по водопроводным трубам церкви напротив. И на получение нового источника дохода, надежды, увы, не было.

Радужное конфетти мечтаний о парижской жизни растворилось за несколько месяцев в серой обыденности. А нужда, крадущаяся за мной попятам незаметно, обрушилась однажды жестокой лавиной безысходности, тихим влажным осенним вечером, по окончании занятий на подготовительных курсах по живописи.

Размяв затекшие спину и ноги, дышу на замерзшие пальцы. В классе экономят на отоплении, и все, находящиеся в нашем распоряжении масляные радиаторы и тепловентиляторы, в течение урока направлены на несчастного вида худосочную модель, позирующую на задрапированном стуле. Урок, наконец-то, подошел к концу, и продрогшая обнаженная натурщица торопливо удалилась за ширму одеваться, трансформируясь из вдохновляющей будущих художников музы в обыкновенную низкооплачиваемую сотрудницу Академии.

Протираю кисти, плотно завинчиваю крышечки тюбиков с масляными красками, аккуратно, чтобы не запачкаться, отрываю и сворачиваю палитру, когда профессор Жан-Жак Бирюль, признанный гений современного искусства и прославленный на весь просвещенный художественный мир авангардист, покинувший было класс, возвращается. Стоя в дверях, он громко объявляет:

– У меня есть для вас две новости…

Ученики на мгновенье приостанавливают сборы, стук сдвигаемых мольбертов стихает.

– Со следующего занятия нам повысили аренду помещения, и, следовательно, цена за урок возрастает, – волна недовольного шепота. – Тише, тише! Есть и хорошая новость. Для тех, кто собирается в этом году поступать в Академию, организована выставка-конкурс. От вас ждут по три работы большого формата плюс оплата! Участие необязательно, но будет учитываться при поступлении. Понимаете, о чем я?