Алла Мийа - Книга Гауматы

Я изменилась. Часами перед зеркалом примеряла новое сердце из белого шоколада и розового воска. По вечерам из-под двери моей комнаты вылетали тысячи мерцающих светлячков, беспокойных как бенгальские огоньки. Они, весело пересмеиваясь, облетали дом по кругу и исчезали за окном, сливаясь с падающими звездами. Бабуля, замерев перед закрытой дверью, прислушивалась к моим вздохам и шелесту грез…

Теплыми сентябрьскими воскресеньями мы отправлялись с бабушкой в лес, тот, что на Совиных холмах, сразу за оврагом позади хутора Хухоямямки, собирать луковицы безвременника, растущие во влажных низинах вдоль леса. Мы наряжались в высокие резиновые сапоги, брали с собой термос с малиновым чаем и бутерброды с сыром на мягкой белой булке. Безвременники были нежными и хрупкими, похожими на голубой шафран, они беззащитно прижимались к камням и трепетно дрожали от дыханья северного ветра.

Их цветки эфемерны и прекрасны, как влюбленность. Но в соке безвременников содержится смертельный яд, убивающий беспощадно и хладнокровно. Яд, уносящий в безвременье, как любовь…

Из прекрасного безвременника бабушка Ева делала отраву для крыс.

«Ну ладно, когда в туалете призрак вашего прадедушки читает газету в моих очках!

Ладно, я привык не обращать внимания на крики и возню мандрагор на вашем огороде!

Ладно, я делаю вид, что верю в проблемы с гравитацией, когда ваш гном-монах из Тибета залезает ко мне в гостиную! Он медитирует на потолке прямо над моим диваном и падает, когда засыпает! А засыпает он постоянно!

Ладно, я пытаюсь не вспоминать, что каждое полнолуние ваша блудная летучая мышь возвращается и подкидывает мне детенышей в тапки! И я обязан отдавать их в хорошие руки!

Но этот монстр с его рогами! Это выше моих сил!»

Так причитал уставший от нашей маленькой семьи сосед из дома № 15.

Бабушка соглашалась, дарила ему варенье с домашними джиннами и поила успокоительным настоем мелиссы. Хотя, думаю, все эти неприятности были лишь предлогом, которым он пользовался, чтобы регулярно навещать нас.

Он возвращал нашего гномика-монаха, бережно завернув в рукавичку, клеил объявления на заборах: «срочно отдам в хорошие руки молодого вампирёнка», окучивал вместе с нами мандрагоры, и, вообще, был очень милым пожилым господином. Звали его Карл Александрович Линдгрен, если быстро – то Карл-Саныч, а за глаза и вовсе Карлсон.

Он был учителем на пенсии, вдовцом и страстным коллекционером редких заклинаний. Вроде того, которым можно обездвижить новогоднего демона караконджо, обитающего в дубово-грабовых лесах на Балканах: положить на пороге заговоренный дуршлаг. Доверчивый демон принимался считать в нем отверстия, но так как больше чем до двух караконджо считать не умеют, то при счете «три» попавший в ловушку демон пленялся внутрь вышеупомянутого дуршлага, бедняга!

Шедевром его коллекции была магическая формула по повышению плодовитости лабрадорской бабочки-колибри, последний экземпляр которой был застрелен британским коллекционером Льюисом сто лет назад в трех милях от Нассау.

Благодаря кругленькому животику, снежно-белой шевелюре, жизнелюбию и труднопроизносимости имени-отчества, прозвище Карлсон к нему приклеилось. Все долгие сорок лет профессиональной карьеры он провел, обучая младших непутевых школьников предмету под названием «общая магия». Выйдя на заслуженный отдых и поддавшись искушению красоты непроходимых и неизученных грибных лесов на Совиных холмах, позади хутора Хухоямямки, он поселился в Чумном городе. В зеленом доме № 15 на нашей улице.

Между прочим, это именно он научил меня многим магическим приемам. Создавать проходы, например. То есть перемещаться в материальном мире на неограниченные расстояния силой желания. И это он бесплатно раздобыл знаменитое заклинание Лингву, с помощью которого, не потратив ни минуты на изучение иностранного языка, маги разных стран говорят и понимают друг друга.

Так вот, под монстром он имел в виду бабушкиного кота-фамильяра.

Вообще-то, рога к коту не имели никакого отношения. Они достались нам вместе с домом и принадлежали к тем вещам, которые не поднимается рука выбросить. Рога преспокойно висели в коридоре над входной дверью. Соглашусь, это весьма странная идея – вешать рога над входом в дом!

Что же по поводу головы, с которой они слетели, то это вопрос туманный. Карлсон утверждал со знанием дела, потирая пышные моржовые усы, что это настоящие рога Пана, уверяю вас! Уж я-то знаю толк в антиквариате! Бабуля качала головой и парировала, что, скорее всего, это сам хитрюга Пан, решив обмануть Плутарха 8 8 Плутарх – древнегреческий историк. В легенде, изложенной в его сочинении «Об упадке оракулов», рассказывается, что однажды из Пелопоннеса в Италию шел корабль с грузом и людьми. Когда он проплывал мимо острова Паксос, неизвестный голос велел кормчему, чтобы тот, когда корабль будут проходить другой остров – Палодес, возвестил, что «умер великий Пан». Кормчий так и сделал, и со стороны Палодеса до него тут же донеслись плач и стенания. , распустил слух о собственной смерти. И для пущей убедительности выставил свои (поддельные!) рога на продажу. Вот, мол, рога Пана, покупайте артефакт!

Также велика вероятность, что никакой загадки за ними нет, и они попросту являются козлиными и принадлежат какому-то любимому и почитаемому прошлыми владельцами козлу. Но как все было на самом деле мы, увы, уже никогда не узнаем. Так как история появления рогов в доме № 13 за голубым забором исчезла вместе с прежними хозяевами, сгорела в чумном костре. Но по меньшей мере они их могли хотя бы получше прикрепить к стене!

Хотя справедливости ради замечу, что до появления в доме кота, никто не подозревал, что они могут упасть…

Однажды, когда бабушка Ева очередной раз отвозила свежеприготовленные зелья и только что высушенные травы в аптеку алхимика Пеля, там случился пожар. Столпившиеся вокруг зеваки шептались о бродячих магах-огнепоклонниках, тайно заночевавших на чердаке здания, у которых что-то пошло не так с демонами огня. А может, в старом здании просто загорелась проводка? Теперь это уже неважно.

Черный лохматый кот из породы ученых выскочил из горящей аптеки и с криком «Гори-и-им! Раскудрить твою сирень!» чуть не сбил бабулю с ног. Ученый кот, да еще и говорящий, животное редкое, а этот был и вовсе особенный. Быстро смекнув о предстоящей многомесячной непригодности своего жилья, кот заглянул ей в глаза и без лишних слов заявил: «Позвольте представиться. Ученый кот Шредингер, жертва научного эксперимента гнусного алхимика-вивисектора, младшего Пеля. Имею несчастье быть оживленным мертвецом! Я не мертв и не жив. Или не жив и не мертв, эфто как тебе, дамочка, больше нравится. Таперича я погорелец, идти мне больше некуда, так что жить я буду у вас!»