Сергей Маркелов - Хвостатое Лихо Аршии. Цикл книг: «Эйриния». Серия: «Марк и Афин». Том II

– Ты… – стала надвигаться на паренька женщина, кривя жестокую усмешку.

– Позвольте Госпожа, я всё объясню… – не на шутку испугался её бывший паж, прекрасно зная, какова Темная Госпожа в гневе.

– Смотри же Лю-тик, как я поступаю с теми, кто подводит меня, – прорычала Хозяйка Руин и одной рукой схватив парня за горло, второй потянулась к лицу.

– Правый или левый? – прошептала она, водя когтями по его щекам.

– Госпожа смилуйтесь, я виноват, простите… – задергался крысёнок, но мертвую хватку Сциллы было не разжать.

– Вот именно – виноват! – сдавила она ему горло ещё сильнее, заставив замолчать.

– Думаю всё-таки, левый! – прошептала бездушная крыса.

Выбрав цель, она оголила коготь.

– Не-е-е-е-е-ет! – завопил от нестерпимой боли Ксеон, бессильно повиснув в руках своей мучительницы.

Его протяжные душераздирающие крики не прекращались еще долгое время, и отдавались глухим эхом даже в самых дальних уголках казематов.

Лютя, не в силах стерпеть вида этих пыток, которыми Сцилла, не скрывая жестокой улыбки, наслаждалась, уткнулась в ногу Сура. Попытавшись заглушить крики, что разрывали её сердечко на части, она прикрыла ушки ладошками.

Здоровяк-мышь, наблюдавший за Наказанием с высоты своего роста, всё прекрасно видел. И даже такого чёрствого убийцу, каким он являлся, немного перекосило от созерцания того, как Сцилла лишает паренька глаза. А когда мышь почувствовал, что в него уткнулась маленькая девочка, он невольно положил ей на плечи свою большую ладонь и чуть обнял.

Для себя он объяснил свой поступок наказом Госпожи – беречь малышку. Но, возможно, за этим скрывалось что-то иное, о чем Сур еще не подозревал…

– Марк… Марк приди же в себя! – надрывно хрипел над мальчиком Леони, всячески стараясь привести его в чувства.

– Что случилось? – услышав истошные крики, что доносились с палубы, из трюма выскочили Батист с Афином.

– Скорее, ему нужна помощь, он не дышит! – обреченно проскрипел парень, совершенно не зная, что делать.

– А ну пошел прочь! – оттолкнув Леони, Афин кинулся к другу и упал рядом с ним на колени.

– Он… он не дышит! – прошептал рыжий мышонок и гневно бросил взгляд на длинноволосого парня. – Что ты с ним сделал? Это всё твоих рук дело?!

Сжав кулаки, он набросился на «виновника» и принялся трясти, что было сил.

– Не-е-ет! – не своим голосом воскликнул Батист, ужаснувшись ходу своих мыслей.

– Кто кричал… – послышались здесь быстрые шаги Овия, выходящего из трюма следом за ними.

– Сволочь, как ты мог! За что? За что-о-о?! – дико хрипел мальчик, ударяя Художника головой о палубу, совершенно не отвечая за свои действия.

– Я здесь не при чем. Я очнулся от хриплого дыхания, затем он… Он прокричал имя «Лютя» и резко стих, – еле выдавил из себя бедолага.

– Лютя?! – повторил мышонок, на доли песчинки замерев.

– Скорее, ему нужно помочь, – кинулся к Марку Овий.

Бросив быстрый взгляд на отек возле шеи, он сразу всё понял.

– Сестра, как только я скажу, ударь его по груди со всей силы, – прохрипел парень.

Раскрыв рот мальчику, он полез в него пальцами.

– Поняла, – села по другую руку от него Рина и, приготовившись, сжала ладошки в кулачки.

– Что вы делаете? – отшвырнул Афин от себя Леони и подскочил к ним.

– Твой брат, по неведомой мне причине, подавился собственным языком, в результате чего задохнулся…

– Не может быть! – воскликнул рыжий мышонок.

– Сейчас! – крикнул Овий, нащупав в горле язык и потянул на себя.

Недолго думая, Рина нанесла удар по груди мальчика, который совершенно не дышал и казался мертвее мертвого.

– Ещё! – проскрипел парень и за первым ударом последовал второй.

– Ещё!

После третьего – из легких мышонка вышел воздух и язык оказался извлечен из гортани.

– Полдела сделано, а теперь… – наклонился над ним Овий и набрал полные легкие воздуха

– Эй, ты чего это удумал? – чуть не бросился на него Афин, когда тот принялся вдыхать воздух в брата.

– Не глупи, – остановила его Рина. – Он знает, что делает…

«Однажды я купалась в воде. Внезапно мою ногу свело судорогой, и я пошла ко дну… А когда очнулась, мой брат лежал рядом и тяжело дышал…»

Взахлеб рассказывала мышка, пока её брат попеременно делал искусственное дыхание и непрямой массаж сердца.

– Только потом я узнала, как ему удалось спасти меня… Не бойся Афин, Овий обязательно вернет к жизни твоего друга, – всячески успокаивала мальчика девушка, позабыв что оказалась раскрытой. – Ведь так?

В порыве эмоций она сняла с головы повязку, желая утереть слезы, что так и наворачивались. Тем самым её прекрасные длинные волосы до плеч «оказались на свободе». Но никто не обратил внимание на столь неожиданный поворот событий. Все взгляды и помыслы ребят сейчас были прикованы к трагедии, разворачивающейся посреди Океана Грез на палубе небольшого кораблика.

– Ну же давай, дав-а-а-ай! – хрипел паренек, не сдаваясь ни на песчинку.

– Прошло слишком много времени, боюсь он… – проскрипел сам не свой сын картографа.

Не чувствуя под собой ног, Батист готов был рухнуть где стоял. Но страх потерять сознание сейчас, в такую минуту, позволили ему устоять. А вот дикий прилив отчаяния и ощущения беспомощности так и закрадывались в его сердечко, начиная потихоньку грызть изнутри.

– Нет! – перебил его Афин, который меньше всех желал сдаваться.

Вырвавшись из рук Рины, он сам кинулся к другу.

– Ну уж нет – я не позволю! – надрывно прокричал мышонок.

Вложив всю силу братской любви, он со всего размаху нанес такой резкий и могучий удар по груди брата, от которого даже гнилые доски палубы под ним треснули.

– Агрх! – глубоко вздохнул Марк, резко очнувшись от столь «нежного прикосновения».

– Марк, Марк! Ты жив, жив! – проскрипел Афин.

Не до конца веря, что ему удалось то, что казалось совершенно невозможным, он готов был обнять друга и расцеловать на радостях. Но смог устоять перед подобным «соблазном».

Помогая приподняться, рыжий мышонок принялся легонько стучать его по спине, чтобы друг смог откашляться.

– Кровь? Откуда? – отступив на шаг назад, посмотрел на свою руку Овий.

– Как если бы его пронзили клинком, – прижалась к брату напуганная донельзя сестра.

– Марк! Брат мой! Как же я рад, что ты очнулся. Ну и напугал ты нас… – проглотил ком в горле Афин.

Только раз обняв друга, мышонок почувствовал на себе его горячую кровь. Отстранившись, он увидел, как рана на его груди дала о себе знать и закровоточила.

– Неужели снова? – вне себя от дикого приступа страха прохрипел мальчик.

Желая как можно скорее развеять все свои самые жуткие догадки, он, особо не церемонясь, разорвал на брате рубаху. Тем самым представил взору всех присутствующих страшную рану на груди Марка прямо возле сердца, из которой не переставала сочиться кровь.