Катерина Калюжная - Хаос по наследству

– Куда мы едем? – нарушила я молчание, хотя мне было совершенно без разницы, просто хотелось услышать перезвон колокольчиков, звучащих в его голосе.

– Увидишь. Обещаю, тебе понравится, – Филипп улыбался, от чего его прекрасное лицо словно расцвело новой бесшабашной молодостью, прожитой им многие сотни лет назад. И я поверила ему, своему врагу, не желая знать, собирается он убить меня или нет. Его присутствие заставляло трепетать каждую клеточку моего тела, нервы находились под напряжением, превышающим двести двадцать вольт, все чувства обострились до предела. И если, чтобы продлить эти ощущения, мне предстояло умереть, что ж, я готова.

Минут через пятнадцать мы остановились возле недавно отреставрированного старинного особняка, в окнах которого горел свет. Вывесок не было. Не получилось даже определить район – поглощенная своими новыми, ни на что не похожими ощущениями я забыла следить за дорогой.

Филипп подал мне руку, и я впервые дотронулась до него. У него была гладкая и мягкая кожа, которая могла бы принадлежать подростку, а не взрослому мужчине, от нее исходила приятная прохлада.

Мы зашли во двор. Около неприметной черной двери остановились, и мой кавалер позвонил в маленький звонок домофона. Дверь открылась, и в ярком свете, идущем изнутри, перед нами предстал крупный, бритый налысо человек, одетый в черный костюм – явно секьюрити.

– Месье Лефевр, рад вас видеть, – пробасил охранник.

– Взаимно, Саша, – вежливо откликнулся Филипп и, уверенно взяв меня за локоть, провел в помещение.

Мы оказались в ярко освещенном коридоре, с обеих сторон которого висели огромные зеркала. Я остановилась около одного из них. На меня смотрела испуганная и странно счастливая девочка, в которой я с трудом узнала себя. Примерно так я выглядела в пятнадцать лет, когда на мое первое свидание меня пригласил Витя Разумовский из 11 «В», по праву считавшийся самым привлекательным парнем в нашей школе. Только вот сегодня рядом со мной находился мужчина, до которого бедному Витьке было так же далеко, как мне до Мерилин Монро. Я постаралась встряхнуться и придать своему лицу выражение, подобающее двадцатитрехлетней Марине Хитровой – признанной красавице, разбившей не одно крепкое сердце закаленных анатомичкой студентов-медиков, а не глупенькой школьнице, терявшей сознание от ужаса при мысли о том, что, может быть, сегодня ее поцелуют. Получилось не очень…

Между тем к нам приблизилась стройная, совсем как голливудская супермодель, девушка и, приветливо улыбаясь, поинтересовалась, где бы месье Лефевр предпочел провести вечер. Я не расслышала, что ответил Филипп, догадалась только, что говорил он по-французски. Но хостесс явно его поняла и была готова выполнить любую фантазию моего спутника. Любую…

Мы прошли за ней на второй этаж. Поднявшись по мраморной лестнице, очутились в еще одном коридоре, из которого открывались проходы во множество комнат, занавешенные плотными бархатными портьерами. Дойдя до предпоследней из них «супермодель» заглянула внутрь, после чего раздвинула тяжелую ткань, освобождая проход, и жестом пригласила нас в приватный кабинет. Перед нами предстала уютная маленькая зала, оклеенная темными обоями, на стенах висели зеркала в золоченых рамах, а в центре расположился стол, сервированный на две персоны, вокруг которого приютилась пара небольших диванчиков. В канделябрах горели свечи, обычных электрических ламп в помещении не было. В тенях и бликах, создаваемых неверным язычками пламени, вся обстановка казалась какой-то сюрреалистичной, словно неведомый волшебник перенес это место в центр современной Москвы из давно минувшего романтического века.

Филипп помог мне расположиться на одном из диванчиков, после чего сам устроился напротив. Он сказал что-то девушке (опять на французском), она молча кивнула в знак согласия и торопливо вышла, оставив нас наедине.

– Тебе нравится? – в голосе моего спутника послышалось легкое волнение.

– Очень, – честно призналась я. Немного подумав, озвучила, только что пришедшую в голову догадку: – Это один из ваших клубов?

– Нет, это обычный человеческий закрытый клуб для обеспеченных людей, не бойся, – сказал Филипп очень мягко, стараясь при этом подавить улыбку, вызванную моей «потрясающей» идеей. – Здесь здорово кормят, подают отличное вино, а наверху можно потанцевать, поиграть в бильярд, короче приятно провести время.

– Ты ешь? – удивилась я

– А ты думала, святым духом питаюсь? Да, я ем, пью и все остальное тоже делаю, – шутливо закончил он.

– Понятно… – я не знала, что еще сказать или спросить. Вампир смотрел на меня через стол заинтересовано, совсем как обычные мужчины из моего прошлого, или как Андрей… Сердце мучительно сжалось. Я напрочь забыла об оборотне. Он, вероятно, уже проснулся, и теперь, словно раненый зверь, мечется по городу, разыскивая меня и молясь, чтобы я все еще была жива. Мне стало стыдно. Но я больше не владела ни своим телом, ни своей душой и, даже если бы захотела, не смогла бы сделать ни шагу отсюда. Только я и не хотела.

– Марина… – полушепотом произнес вампир, и мое обезумевшее сердце забилось в ставшей вдруг тесной груди.

Вошли официанты, неся на больших подносах какие-то блюда и бутылку шампанского в ведерке со льдом. Мы молча подождали, пока они расставили все это на столе и разлили шипучий напиток по бокалам.

– Марина, – повторил Филипп, когда мы снова остались вдвоем. Казалось, ему не хватает слов. – Прости меня, прости. Просто прости, если сможешь, – выпалил он на одном дыхании.

Я ожидала услышать что угодно, но только не извинения. Сидя в этой комнате, напротив самого красивого мужчины на этой планете, в упор смотрящего на меня, в окружении расплывчатых теней, я не могла вспомнить ни одной причины, по которой должна была его прощать. Видимо, он почувствовал мое замешательство и продолжил, произнося слова быстро, проглатывая окончания и самую капельку картавя:

– Прости, что хотел убить тебя, поддавшись многовековой ненависти, которой, по сути, уже давно и не чувствовал. Прости, что напугал тебя, что осложнил тебе жизнь. И за то, что ты была вынуждена прятаться, за то, что я следил за тобой, тоже прости.

Филипп резко замолчал и обхватил голову руками, взъерошив аккуратно уложенные волосы. Слов не было, я не могла ничего ответить, объяснить, что я все понимаю и не держу на него зла. Пока я размышляла над тем, как лучше донести до него свои мысли, он поглядел на меня и уже медленнее продолжил. В голосе его звучала боль.

– Я следил за тобой все это время, с момента нашей первой встречи около его дома. Я видел, как он берет тебя за руку, как будто ты его собственность, целует, прикуривает тебе сигарету. Видел, как ты смеешься его шуткам, как обнимешь, прижимаясь к нему всем телом. Вы вместе ходили в кино на твои любимые фильмы, в рестораны, где он заказывал еду, которая тебе нравится, встречались с близкими тебе людьми, а потом возвращались вместе в ваш общий дом. Я сходил с ума, представляя, как он ласкает тебя всю ночь. Как утомленная, ты засыпаешь в его объятьях. Я видел на тебе знак его защиты, оповещавший всех магов – ты принадлежишь ему, и понимал, что я мог бы поставить защиту крепче, мог бы лучше охранять такое сокровище, если бы оно досталось мне. Я метался по городу, мечтая, чтобы кто-нибудь нарушил закон, и я смог выплеснуть свою боль, свою злость на судьбу за то, что это он лежит с тобой в своей кровати, а не я.