Катерина Калюжная - Хаос по наследству

– Ты снился мне каждую ночь, – сказать это было так естественно, будто слова только и ждали, когда их выпустят на волю. То, что я не могла заставить себя рассказать ни Андрею, ни лучшим подругам, ни собственной матери, в разговоре с Филиппом было чем-то само собой разумеющимся.

– Ты не любишь его? – в голосе вампира смешалось отчаяние, пережитое им за прошедшие недели, с безумной надеждой.

– Нет, – прошептала я. Это было предательством, чем-то совершенно ужасным и абсолютно неправильным, но также это было правдой. «Прости меня, Андрей, – подумала я, – это выше меня».

Еще целую секунду Филипп смотрел на меня через стол, потом с недоступной ни одному человеку скоростью вскочил, буквально подлетел ко мне, поставил на ноги, подняв с легкостью, словно я ничего не весила, оторвал от пола и прижался губами к моим.

Свет померк. Это было волшебство. Магия, доступная не только бессмертным, а абсолютно каждому человеку, но я узнала о ней только сегодня, впервые в своей жизни почувствовав всю неистовую, неземную силу поцелуя. Ни один из многочисленных мужчин из моего прошлого, о которых я не могла вспомнить практически ничего, не разбудил во мне ни любви, ни желания. Они проходили мимо безликими серыми тенями, дотрагиваясь до моего тела, но не задевая души. Все эти бесконечные Саши, Миши, Сережи, Димы, Вани с одинаковыми губами, руками, глазами. Поцелуи с ними становились лишь естественным продолжением вечера, близость превращалась в тему для обсуждения с подружками.

Сегодня же я вырастила крылья, прозрела вселенную. Волшебство коснулось меня своей потрясающей, безграничной мощью. Мое сознание кануло в пустоту и объяло собой миллиарды миров, крохотных по сравнению с моей собственной душой, готовой лопнуть от переполнявшего ее счастья.

Спустя несколько минут и целую вечность Филипп отпустил меня. В его бездонных глазах я увидела отражение пережитых мной чувств. Мне казалось, что жизнь до сих пор пустая и скучная, вдруг наполнилась смыслом, выбрала свое единственно правильное направление и устремилась по нему бурным потоком, сметая на своем пути все лишнее. От этого понимания стало так легко, тепло и уютно, что я засмеялась, а рядом со мной улыбался белоснежной улыбкой месье Филипп Себастьян Лефевр, вампир, каратель высшего класса, тот, кого я искала всю жизнь.

Мы вернулись за стол и приступили к позднему ужину. Я не замечала, что ем и пью. Слова сами складывались в предложения, а предложения в рассказы. Мы говорили обо всем и ни о чем конкретном. За эту ночь я узнала о мире больше, чем мои родители, учителя, друзья и мужчины вместе могли бы поведать мне за целую очень долгую жизнь без Филиппа. Покончив с ужином, мы отправились в нему домой. Он жил в небольшой, но обставленной с огромным вкусом квартирке в новостройке на Кутузовском проспекте.

Закрыв за собой дверь мы, не дожидаясь разрешающих знаков, устремились в объятия друг друга: руки нашли руки, губы – губы, соединились и, соприкасаясь вновь и вновь, начали вечный как мир безумный танец разделенной любви.

Ближе к обеду, когда окончательно лишившись сил, мы лежали на мягком ковре в его гостиной, слушая звуки вечно спешащего куда-то мегаполиса, Филипп сказал:

– Марин, я все продумал, – мне стало слегка обидно, что он мог думать тогда, когда я была способна только чувствовать. – Я отправлюсь к Андрею, – имя моего бывшего парня разожгло пламя вины, дремавшей в отдаленных закоулках опьяненного страстью сознания, – я принесу свои извинения и буду просить его снять клятву крови. Я смогу убедить его, потому что он никогда не хотел этой вражды. А потом я получу разрешение у Совета, и мы с тобой будем вместе вечность.

Филипп выжидающе посмотрел на меня, будто боясь услышать отказ.

– Он… – я замялась, – Андрей говорил, чтобы снять клятву, нужно слишком много энергии. Я боюсь за вас… обоих.

– Знаешь, мы уже достаточно большие мальчики, чтобы не чувствовать комплекса неполноценности от того, что несколько недель придется завязывать шнурки вручную и прикуривать от зажигалки, – усмехнулся Филипп. – Поверь, страшнее ничего произойти не может, так как энергии в клятве не больше, чем в тех, кто ее приносит, а за эти годы мы оба стали намного сильнее, чем были тогда. Мы справимся. Я люблю тебя, моя Марина, и хочу быть с тобой до скончания веков. Так ты согласна?

– Да, – кивнула я, – я тоже тебя люблю, и это единственный для нас способ быть вместе. Я понимаю. Только вот… к Андрею я пойду сама, я должна все ему объяснить, попросить прощения…

Довольно долго мне пришлось спорить с Филиппом о необходимости моей поездки. Причинить боль оборотню, а потом самолично заявиться к нему в дом и признаться в предательстве, дело весьма опасное. Но я была непреклонна, и в итоге вампиру пришлось уступить. Он заявил, что поедет со мной, и все время будет стоять во дворе, на случай, если мне понадобится помощь. Я согласилась, зная, что иначе он сойдет с ума от беспокойства. Сама я была абсолютно уверена, что его вмешательства не потребуется. Андрей отпустит меня, разобьет свое сердце, но не станет пытаться удержать рядом любимую девушку против ее воли. И мстить не станет, он слишком благороден для этого. Мне не хотелось причинять боль теперь уже бывшему парню, но я не могла иначе. С этого дня для меня не было жизни вдали от Филиппа.

Когда мы вышли из дома, уже наступил вечер. На Кутузовском образовалась обычная для этого времени суток пробка. Мы сели в машину Филиппа и начали пробираться к выезду с шоссе. Очевидно вампир пользовался магией, потому что перед нами всегда оказывалось свободное пространство, и мы довольно быстро продвигались вперед.

Я внимательно смотрела на сосредоточенное лицо любимого. Все в нем казалось идеальным, до боли знакомым, будто созданным специально для меня. Это ощущалось странно и было жутко непривычным. Я провела рядом с ним всего один день, не считая наших мимолетных прошлых встреч, но Филипп уже стал для меня роднее людей, которых я знала долгие годы.

Вспомнив о близких, я ощутила волну острой жалости. Они жили в мире, где не было места для всепоглощающей и одновременно всеобъемлющей любви, такой, какую мне посчастливилось обрести. Я была абсолютно уверена, что наши с Филиппом едва зародившиеся отношения не являются очередным мимолетным романом как для меня, так и для него. Я не смогла бы объяснить, откуда взялась подобная убежденность. Это походило на знание, вложенное в меня на генетическом уровне. И это знание заставляло смотреть на окружающее другими глазами и видеть то, что вчерашней Марине Хитровой было не доступно.

Как на экране телевизора перед моим внутренним зрением предстала сногсшибательная Яна. Ее роскошные золотые локоны спускались по стройным плечам, голубые глаза были широко распахнутые, губы кривились в циничной усмешке, а рядом с ней стоял хорошо одетый мужчина. Вместо головы у него было сплошное белое пятно. Именно так, сама того не осознавая, воспринимала Яна своих многочисленных бойфрендов. Они проходили мимо по касательной, не соединяясь с ней, не становясь одним целым. С высоты своего нового опыта я будто воочию увидела ее будущее. Вот она, по-прежнему прекрасная, словно ходячая реклама идеальной работы пластических хирургов, выходит из машины представительского класса, бросая через плечо какие-то распоряжения шоферу. Возле нее богатый и не слишком привлекательный, но очень умный муж, давно надоевший ей до колик. Где-то там, за кадром, ее ждет любовник, который моложе моей подруги лет на десять, но воспоминание о нем тоже вызывает лишь раздражение. Юношеские мечты достигнуты. Куча денег на банковском счете, бесконечные путешествия без всякой цели, дорогие рестораны с однообразным меню, светские приемы, похожи один на другой, молодые любовники и заботливый, не вмешивающийся ни во что муж… Только нет удовлетворения от жизни, что-то не сделано, что-то прошло мимо. Но Яна не понимает что и, подняв повыше голову, переступает порог очередного VIP—клуба для избранных…