Игорь Журавлев - Мертвый

Злата ловко запрыгнула на широкие нары и встала во весь рост, покачивая бедрами на уровне его лица. Он глядел на эти шевелящиеся цветастые юбки и не понимал, что ему делать дальше. Злата, похоже, все это просекла сразу и тихонько засмеялась.

– Ничего не говори, ничего не делай, просто смотри на меня!

И она стала раздеваться, постепенно снимая с себя многочисленные одежды. Под последней юбкой не оказалось ничего, только больше угадываемые, чем видимые темные волосы проступали на неожиданно белом теле в полумраке камеры там, где у женщины начинаются ноги. Она села перед ним на корточки, расставив колени по бокам его бедер. Там, между ними, все тонуло в таинственной темноте, и Артем не мог оторвать от этой темноты взгляд.

– Что, нравлюсь я тебе? – с вызовом шепнула Злата. – Скажи, нравлюсь?

Он с трудом оторвал взгляд от ее распахнутых ног и поднял голову выше. Грудь у Златы была совсем маленькая, но приятной формы, а черные в полутьме соски задорно торчали в разные стороны. Артем почувствовал, как выданные треники поднялись горкой в районе паха. Он поднял голову еще выше и встретился с ее глазами, блестящими и огромными. Так ему тогда показалось.

Лишь потом, вспоминая все не по одному разу, он понял, что цыганка была, в общем-то, обычной бабенкой небольшого роста, лет около тридцати, если не больше, с маленькой грудью, коротковатыми ногами и самой заурядной внешностью, к тому же – с большим носом, украшенным горбинкой. У нее не было спереди одного зуба, а на соседнем поблескивала золотая коронка. Впрочем, она этого ничуть не стеснялась, улыбаясь ему во весь рот. Да и глаза у нее были совсем не огромными. Увидь Артем такую на улице – точно прошел бы мимо, даже не посмотрев в ее сторону.

Но это все он понял потом. Тогда же ему привиделась девушка невиданной красоты и годами не более восемнадцати, максимум – девятнадцати. Что этому способствовало? Да всё, начиная от необычной обстановки и заканчивая его собственным состоянием. Это и полумрак камеры, скрывающий детали и создающий иллюзии. И он, выдернутый из привычной среды и отчаявшийся уже когда-то увидеть голую женщину. И неожиданность их тайного свидания, и предчувствие чего-то удивительного, дотоле неведомого. И запах женского тела, воздействующий на его разум. В общем, как и было сказано, – всё, включая его собственную фантазию, разыгравшуюся не на шутку.

Злата взяла его руки и положила ладонями на свою грудь.

– Ласкай, – шепнула она, – только не жми больно.

Он кивнул и, тихонечко сдвинув ладони, почувствовал твердость сосков. Осторожно дотронулся кончиками пальцев, и они дрогнули, как гитарная струна или как колокольчики, а Злата коротко простонала.

– Так, молодец, только не сильно, – шептали ее губы, а руки снимали с него одежду.

– Скажи правду, я у тебя точно первая? – голос Златы словно обволакивал.

– Да, – кивнул он головой, задыхаясь от наплыва неведомых доселе чувств, – первая.

Она опять тихонько засмеялась, но не обидно, а, наоборот, ободряюще и как-то даже немножко победно. Ей нравилось быть первой.

– Не бойся, лежи, расслабься, я все сделаю сама.

Он согласно кивнул, но вот только расслабиться не мог никак.

***

Сержант оказался неплохим парнем, а может, в ожидании благодарности от Златы дал им почти целый час. За этот час цыганка, разошедшись, показала Артему все, что захотела. А когда уходила, поцеловала его почему-то в лоб и сказала:

– Держись, Артем. Ты сильный человек, настоящий мужчина, в одиночку убить четверых сможет далеко не всякий. Запомни мое слово: попадешь в тюрьму, ничего и никого не бойся. Статья у тебя правильная, бояться тебе нечего. Главное, сам не давай никому сесть себе на голову, народ там ушлый – сунешь палец, откусят руку. Но если не будешь бояться, сумеешь постоять за себя, то будешь в авторитете и жить будешь нормально.

– А если расстреляют? – почти простонал он, после близости воспринимая ее чуть ли не как единственного родного человека здесь.

– Это вряд ли, ты ранее не судим, характеристики нормальные будут, зачем тебя стрелять? Ты же не маньяк, не шпион и не валютчик. Пьяная драка, где ты один против пяти. Может быть, даже натянут тебе превышение необходимой самообороны. Но даже если нет, то получишь лет десять, попомни меня. А тридцать лет – это еще очень далеко не старость, поверь. Выйдешь и успеешь еще долго пожить всласть, все у тебя будет. Я цыганка, жизнь вижу, верь мне.

И дверь за Златой захлопнулась. Артем умом понимал, что она его успокаивала, но верить хотелось очень. И он подумал, что действительно, может, не так все плохо будет? В тюрьме тоже люди сидят, самые обычные, не инопланетяне.

Он лег на живот, уткнулся носом в свернутую футболку, вновь и вновь прокручивая в голове кадры только что здесь произошедшего. Разве мог он когда-нибудь представить себе, что его первой женщиной будет цыганка, пожалевшая его и упросившая дежурного по КПЗ, а сама эта близость его первая случится в камере предварительного заключения? Нет, в пору полового созревания его, конечно, часто посещали самые удивительные фантазии, но даже тогда он до такого додуматься не смог.

Да и вообще, совсем не так он представлял себе свою будущую жизнь. Были планы поступить в политех на инженера-механика. Там, говорят, парней всегда берут с удовольствием. Он как раз хотел со следующей недели начать подготовку к вступительным экзаменам. Не то чтобы он мечтал о такой профессии, но понимал, что высшее образование в жизни всегда пригодится. Даже если работать не по специальности.

А дальше все должно было быть как положено – семья, дети, дача, машина. В общем, полный набор для советского счастья. Да, пожалуй, не только советского, а вообще – просто человеческого. Артем не мечтал стать ни летчиком, ни космонавтом, не мечтал покорять высоты разума – все это было не его. Он хотел простую, нормальную, тихую семейную жизнь. И вот, пожалуйста, домечтался. Недаром его бабушка любила повторять присказку: хочешь насмешить Бога, расскажи Ему о своих планах.

Уж чего-чего, а тихой семейной жизни теперь, даже если лоб зеленкой не намажут (выражение понравилось, звучит не так страшно, как «расстрел»), ему точно не видать очень много лет. У него теперь будут совсем другие заботы и проблемы – проблемы выживания во враждебной среде. А в том, что тюремная среда враждебна для любого нормального человека, он нисколько не сомневался. Пусть даже там и такие же люди сидят.

Хотя о чем это он? Какие – такие же? Такие же, каким стал он сейчас, – люди с искалеченной психикой: убийцы, воры, грабители, насильники. Нормальными людьми такое сообщество не назовешь. Потому что нормальными они были лишь до того момента, как совершили свое первое преступление.