Евгений Башкарев - Неизвестный «Rio»

Все это единой лентой пронеслось перед глазами девушки и вернуло ее в уголок детства, который она так долго мечтала позабыть. Отец вновь появился перед ней, но сегодня, вместо палки, он прихватил гаечный ключ. Орудие пыток подбрасывалось вверх. Когда головка ключа падала в крепкую ладонь, раздавался шлепок и Катя вздрагивала, как от удара грома.

«Стой, чертовка!» – беззвучно шевельнулись его губы.

Катя и не собиралась никуда бежать. Ее ноги вросли в пол, и если что-то и могло сдвинуть ее с места, то это хлесткий удар тем предметом, что отец держал в руках. Она даже не силилась группироваться, потому что знала: через секунду ей станет больно, и глаза закроются сами собой. Она забудет, где она и с кем. А если станет сопротивляться, отец размозжит ей голову. Он будет бить ее до тех пор, пока крик боли не станет совершенным. Пока его ярость не иссякнет, и он не начнет получать от процесса удовольствие. Вот для чего он здесь. Вот для чего ему нужна дочь.

По щекам Кати потекли слезы. Ее тень на стене стала горбатой и низкой.

«Я предупреждал тебя не совать нос в чужие дела?» – строго проговорил отец.

Теперь Катя слушала его, как дома за учебниками. Она чувствовала его запах, и ей казалось, что он наполовину в ней.

«Я не хотела расстраивать тебя, папочка!» – сквозь слезы пролепетала маленькая Катя.

«Ты меня разозлила, чертовка! – он сделал шаг навстречу. Ключ прыгнул в другую руку. – И сейчас я проучу тебя!»

Он оскалился, и Катя заметила, что его зубы не похожи на человеческие. Они стали как зубья ножовки: острые, треугольные, ржавые и загнутые в разные стороны. Зубы превратили рот в подобие провала. За оскалом скрывалась пропасть, и Катя вдруг поверила, что эта бездна способна поглотить ее гораздо раньше, чем гаечный ключ сломает ей первую кость.

«Ну-ка, иди ко мне, – отец сжал ключ так, что побелели пальцы. – Я покажу тебе, что бывает с непослушными детками!»

«Извини, папочка, я не хотела! Я правда не хотела», – лепетала Катя. Она не понимала, за что ее наказывает отец. Порой он избивал ее просто так, потому что ему этого хотелось.

Отец приблизился к ней на расстояние шага, и в нос Кате ударило зловоние. Даже в те дни, когда отец пьянствовал или работал в саду до последнего пота, от него не исходил столь резкий неприятный запах. Сейчас от него смердело мертвечиной.

Отец сделал замах и вдруг остановился. Случилось то, чего не происходило никогда: он передумал. Ключ опустился. Он взглянул на дочь далеко не дружелюбными, но спокойными глазами и сказал:

«Ты же хочешь искупить свою вину, детка?»

По его правой щеке проползла жирная муха. Катя успела рассмотреть зеленоватое брюшко, и к ее горлу подступила тошнота.

«Конечно, папочка. Очень-очень хочу!» – взмолилась она и увидела, как муха сделала вираж, точно самолет перед посадкой, и теперь подбиралась к носу. Возле ноздри насекомое завертелось. Мухе было неловко пролезать внутрь. Ей мешали крылья.

Отец оскалился. Катя вновь увидела глубокую впадину. На этот раз провал между зубов не пустовал. Внутри него что-то шевелилось, и изо рта доносилось слабое гудение.

«Я сделаю все, что ты хочешь!» – Катя всхлипнула.

Жирная муха копошилась перед ноздрей. Передняя часть туловища погрузилась внутрь, и муха силилась протиснуться туда целиком. Отец этого не замечал. Он изучал дочь, как подвластное животное, и, пока процесс продолжался, Катя увидела, как из-под редких волос прямо навстречу первой мухе выползла вторая.

«Господи», – пронеслось у нее в голове. Она сильнее зажала рот. Рвотный рефлекс подкатил к горлу, и Катя уже не надеялась сдержаться. Ей захотелось лечь, раскинуть ноги и лежать так, пока ей не окажут помощь. Но отец был другого мнения. Он не хотел, чтобы девочка так рано теряла себя. Он еще не закончил.

Муха наконец-то осилила преграду и протиснулась в ноздрю. По лицу пробежала рябь. Отец вдохнул. Его скулы дернулись, как от удара. Шевельнулся нос. Катя увидела крохотные лапки, упирающиеся в края ноздри, и вскоре муха исчезла в черном проеме, как вагонетка в угольной шахте.

«Слушай меня внимательно», – прохрипел отец.

Гаечный ключ коснулся Катиных волос. Ржавый бок потянулся от левого виска к губам.

Отец стал говорить, а Катя слушала. Каждый раз, когда он переспрашивал, она повторяла:

«Конечно, папочка. Конечно».

Когда отец закончил, она услышала, как рой мух гудит над ее головой. Она точно очутилась поздней весной под липами, только, вместо пчел и аромата меда, в носу сидел запах мертвечины. Катя распахнула глаза. Никого не было рядом. Образ отца растворился во мраке. Исчез посторонний шум. Она стояла посреди коридора и взирала в пустоту, где некогда был вымышленный объект. Девушка поняла, что вернулась из темной половины, куда никогда прежде не забредала. Она поспешила к трапу, и вскоре прибилась к группе, собравшейся перед дверью с табличкой:

«ESCAPE DOOR»

Бобок посмотрел вниз и сделал жест рукой, чтобы никто не заходил внутрь и не теснил его. Эвакуационная шахта, расположенная за дверью, была не шире телефонной будки. Лидер группы сел, подпер кулаком подбородок и стал думать. Никто не знал, что его тревожит, но было очевидно, что Николай озадачен и не хочет спускаться вниз, не просчитав каждый шаг наперед. Думать долго ему не дали. Иван, растолкав друзей, просунул голову за дверь, глянул в зияющий проход и выдал протяжный свист:

– Даже дна не видать!

Бобок не шелохнулся. Его взгляд был устремлен в шахту, откуда на высоту человеческого роста поднималась стальная лестница, приваренная к стене.

– Здесь мы должны спуститься, – заключил он, ощупывая гладкие края вертикального тоннеля. – Дверь в машинное отделение заперта. На взлом уйдет уйма времени, поэтому единственный шанс попасть внутрь находится тут.

– И сколько там… глубины? – поинтересовался Иван.

Пока Николай искал ответ, стараниями Стаса он оказался придавлен дверью к стене.

– Метров двадцать. – Лидер группы свесил ноги и нащупал одну из перекладин. – Лестница крепкая. Нас выдержит.

– А золото?

– И золото выдержит, – уверенно сказал Бобок. – Мы поднимем клад на веревке.

– Но веревки здесь нет, – заметил Иван.

– Веревку поищем в токарной мастерской. – Николай положил фонарь на пол и спустился вниз по грудь. – Не нужно беспокоиться. Самое главное, чтобы каждый из нас достиг дна без травм и ушибов.

– А там… – начала Катя и замешкалась. – Как там с воздухом? В самом низу.

– Точно, – подхватил Стас. – Как там с воздухом и что за обстановка в целом?

– В каком состоянии пребывает машинное отделение, мне не известно, – ответил Николай. – Но воздуха хватит. Пространство под надстройкой достаточно большое, чтобы сохранить запас кислорода на несколько недель вперед.