Анна Сеничева - «Перо зимородка» и прочие тайны

Отто вопросительно глянул на меня.

– Что мы думаем про привидение? Мы вообще что-то про него думаем?

– Скажи, что выражаешь сомнения по этому поводу, – предложила я, – ввиду того, что привидения вряд ли существуют.

– Да, выражаю сомнения. Стойте, звучит недостаточно эффектно, – Отто цокнул языком. – Пишите, сударь! Я решительно отвергаю эти слухи. Никакого привидения нет, и как я уже сказал, вся эта история не так проста, как кажется.

– Не откажитесь ли сообщить для газеты свое имя? – уточнил корреспондент.

– Отто Бернстайн. Младший, – со значением ответил тот.

Имя это на журналиста не произвело ровным счетом никакого впечатления. Он равнодушно записал его, пробурчал благодарность и пошел охотиться на других посетителей. Спустя полминуты мы уже слышали, как он задавал тот же вопрос кому-то еще, и гости наперебой делились своими соображениями по поводу призраков, медиумов и спиритических сеансов.

– Как думаешь, оскорбиться мне или нет? – спросил Отто. – Тоже мне – столичный журналист, а понятия не имеет о нашей фамилии! Измельчала пресса. Погоди… Нет, я глазам не верю: в Исторический музей – и очередь!

Очередь! Это была даже не очередь, а настоящее столпотворение – в первый миг даже показалось, что мы попали не в музей, а в театр на премьеру сезона. Посетители, оживленно переговариваясь, толпились у гардероба и касс, раскупали открытки, памятные монеты и брошюры по истории и экспонатам музея. Среди музейных сувениров больше всего было статуэток Карла-Леонарда – такой популярностью он, наверное, и при жизни не пользовался, хотя короля любили. Где-то были даже леденцы в виде скипетра. Довольно кривые.

– Заметь, цены-то на билеты повысили, – сказала я.

– Ужас, – кивнул Отто. – Интересно, в буфет такая же толпа? Если так, то я выражаю решительный протест всему историческому сообществу…

Стоявший впереди старичок обернулся и оглядел нас со сдержанным неодобрением. Нашивки на его мундире Министерства просвещения сурово посверкивали. Мы отвели глаза каждый в свою сторону, сделав вид, что старичку показалось. Куда смотрел Бернстайн, не знаю, а перед моим взглядом оказалась выдержка из приказа об изменении цен и правилах поведения в музее.

– Глянь-ка, – негромко сказала я.

Отто повернулся и ознакомился с объявлением.

– Да-да, цены повысили, я слышал. Сказал бы даже – задрали. И часы посещения сократили, об этом тот малограмотный репортер сообщил.

– А кем приказ подписан, видишь? Исполняющим обязанности директора.

Бернстайн пожал плечами.

– И что же?

– А директор куда девался? Помнишь статью в газете? Показания-то давал он.

– Да мало ли куда девался… Отпуск взял. Приболел – писали ведь, что у него сердце слабое. А вся эта история вряд ли хорошо на него повлияла. Хоть и подделку сперли, а все равно – взлом, ограбление, полиция…

Мы взяли билеты, прошли по гулкому коридору мимо рядов рыцарских доспехов и встали на пороге главного зала. Вокруг расхаживали нарядные посетители, с видом знатоков обсуждая экспонаты, на которые в другое время они бы глянули только мельком. Если бы вообще тут оказались.

Дворец задумывался как Малый королевский – почему уж Семье он не приглянулся, неизвестно – и здесь по плану располагался Тронный зал. Вдоль стен в два ряда стояли витрины. В углу знамена всех земель Вогезии. Там же был и саркофаг, который обсуждался на предмет похищения. Выглядел он довольно внушительно.

На противоположной от входа стене висел портрет Карла-Леонарда в коронационном костюме, со скипетром и белой борзой, склонившей голову королю на колени. А под ним стояла витрина с «Пером зимородка».

Мы пошли между рядами пергаментов, кирпичей и древних ларцов.

– Как эта штука называется? – спросил Отто, глядя на один из сосудов. – Все время забываю…

– Перегородчатая эмаль.

– Да, точно, – он приостановился. – Момент… Задержимся.

– А раньше ты вроде не интересовался. Благотворное влияние музея…

– И сейчас не интересуюсь, уж извини. Есть карманное зеркало или пудреница?

Я вытащила зеркальце. Бернстайн раскрыл его и осторожно рассмотрел кого-то за спиной.

– Грабителей выглядываешь? – тихо спросила я. – Тоже хочешь прославиться?

– Грабители – вряд ли, но двое очень подозрительных типов, – ответил он, не отрывая взгляда от зеркала. – И мы, кажется, стали объектами их внимания… Что довольно странно.

Я сдвинула сумочку вперед. Отроду не припомню, чтобы в Историческом музее орудовали карманники – более нелепое место для них сложно представить – но в свете недавних событий, когда музей обзавелся кучей посетителей со всех концов страны…

Отто заметил этот жест:

– А, все забываю, что подозрительные типы для тебя и для меня – совершенно разные люди. Нет, это не воришки. Я бы даже сказал – наоборот.

– Полиция? – переспросила я. – В штатском?

Бернстайн неловко повел плечами – обычно это значило, что он в сильном недоумении или затруднении.

– Да вот не пойму. Вроде бы и да, и нет…

– Коллекционеры?

– Не похоже.

– Тогда просто интересующиеся. Вон их тут сколько.

– А то я обычных зевак по виду не определю. Нет, очень уж взгляд цепкий. А вон тот белобрысый тебя уже взглядом начал обыскивать…

Смысл его слов дошел не сразу. Как он сказал – «белобрысый»? Боже мой, неужели… Я еле удержалась, чтобы не обернуться – слишком явно бы это выглядело.

– Дай зеркало! Где ты их увидел?

Бернстайн украдкой глянул через плечо.

– Вон у тех знамен торчали. Нет, поздно – уже в соседний зал ушли.

– Ты их запомнил?

– Не слишком разглядывал, но при случае могу и узнать. А что такое-то? – с любопытством спросил он. – Неужели и ты на ножах с законниками? С каких это пор?

– Скажешь тоже…

– Может, рассчиталась с долгами, ограбив пару банков. Например, Общество коммерческого кредита, и…

– Почти так и было.

– Шучу!

– А я – нет, представь себе, – я жадно разглядывала посетителей. Но нет, ни одного знакомого лица. – Хватить стоять… Идем к скипетру, пока там пусто.

«Перо зимородка» покоилось под стеклом в опечатанной витрине из мореного дуба. На подставке лежала книга, излагавшая полную историю легендарной реликвии. В трех шагах стояла смотрительница зала, явно гордая своей ролью. Она сурово зыркала по сторонам, выглядывая охотников за историческими сокровищами.

Над витриной был укреплен щит с гербом династии – старинный символ, зимородок с ягодой шиповника в клюве. А в черном бархате лежало самое знаменитое птичье перо.

Золоченый жезл, по которому шли ряды огнистых сполохов – аметистов и топазов. Изумруд в навершии был сделан из граненого сине-зеленого стекла, довольно точно повторявшего оттенок легендарного камня, «головки зимородка». И еще одна у скипетра была особенность: ствол его был не прямым, как принято, а походил на ветку шиповника – с колючими отростками и бутонами.