Алексей Поляков - На волне русалки

– Частично фоссилизированная чешуя той самой коровы, которая не корова, – ответила Джейн, протягивая Ивану мощную чешуйку чуть больше ладони размером. – Радиоуглерод показывает три тысячи двести плюс-минус двадцать лет. Никто не знал, что они так сохраняются, вот и не искали. А теперь – пятая, кажется, находка у экспедиции, которая там работает. Всего за неделю.

– О-хре-неть! – проговорил Иван, взвешивая на руке артефакт. – Не иначе, какой-то умник у нас машину времени изобрел…

– Думаю, все еще сложнее, – вздохнула Джейн. – Тут машины времени мало, нужно найти способ влиять на ход эволюции. Так что не очень-то сходится. Я даже готова допустить такую бредовую возможность. Но представь: вот вы, например, вдвоем попадаете в прошлое. Пусть даже в то время, когда предки стеллеровых коров были еще полуводными существами и только начинали уходить в море. Как вы заставите их отрастить вот это?! – Джейн выхватила из руки Ивана чешуйку и энергично затрясла ею перед собой.

Выходило, кто-то или что-то меняло ход эволюции. Внезапно открываемых новых видов, посыпавшихся в последнее время на головы ученых как из рога изобилия, не должно было существовать. Однако, они существовали. И самое удивительное заключалось в том, что столь же неожиданно сделанные палеонтологические находки подтверждали: виды эти не появились внезапно, а существовали и раньше. Просто никто их не замечал: ни в живой природе, ни в виде оставшихся в палеонтологической летописи окаменелостей. Исследователям было, над чем поломать голову!

Подлив всем кофе, Иван продолжил:

– Так, предлагаю объявить мозговой штурм. Дурацкое предложение номер р-раз! Срочно связаться с лучшими дрим-дизайнерами Планеты и запросить у них консультации.

– И о чем они тебе расскажут? – возразила Сьюзи. – Как делать модели таких химер? Стеллерову корову в чешуе тебе любой второкурсник нарисует. И даже заставит двигаться кое-как. А толку?

– Нет, Иван верно мыслит, – ответила Джейн. – Вопрос не в том, как рисовать химер. Вопрос в том, как рисовать жизнеспособных химер, которые действительно могли существовать. Конечно, я не думаю, что нарисованное кем-то существо могло вот так запросто переселиться в наш мир. Но разобраться, как оно могло эволюционировать… Тут, пожалуй, не обойтись без помощи хорошего дрим-дизайнера.

– Если других дурацких предложений нет, то можно дурацкий вопрос? Джейн, наверное, тебе, – сказал Иван.

– Выкладывай.

– Может ли FE-излучение, хотя бы те-о-ре-ти-чес-ки, хоть в каких-то там микродозах, менять ход времени? Ты ведь стояла у истоков. Может, странности какие творились?

– Сам-то понял, что сказал? – почти возмутилась Джейн. – Конечно, не может! В принципе, придурков хватало…

– Каких еще придурков?

– Ну тех, которые решили, что, раз в языке Хьёрн есть шестнадцать команд для управления временем, то FE-коммуникатор позволит им и в прошлое заглянуть, и в будущее прокатиться. Одно время чуть ли не каждую неделю к нам приходило минимум по одному такому непризнанному гению с горящими глазами, кучей формул в коммуникаторе и требованием немедленно выделить пару спутников в полный доступ. Ну, некоторые еще просили десять процентов золотого запаса Планеты. Разумеется, только для того, чтобы запустить действующую машину времени.

– И что вы с ними делали? – оживилась Сьюзи.

– Самым буйным приходилось оказывать экстренную медицинскую помощь… А обычно – просто говорили, что их открытие стоит в одном ряду с изобретением вечного двигателя и представляет особую важность для Планеты. Выдавали благодарственную грамоту, брали подписку о неразглашении… Уверяли, что работы по их изобретению будут начаты вот уже сегодня… И отправляли восвояси.

Дружный хохот ознаменовал конец совещания.

Возвращаться домой Джейн не стала. Зачем терять время? Теперь, когда его осталось совсем немного, она снова почувствовала себя нужной Институту, который сама же когда-то и основала. Гостевые комнаты здесь были, и довольно комфортные. Однако Джейн предпочла заночевать в институтском музее, в организации которого принимала некогда деятельное участие. Как же давно это было…

Она бесцеремонно коснулась браслетом витрины с экспозицией старинного экспедиционного снаряжения. Щелкнул магнитный замок и витрина отворилась. Джейн достала и расстелила на полу пенку и спальник – когда-то собственные пенку и спальник, на которые были теперь наклеены инвентарные номера!

«Интересно, может ли один экспонат употребить внутрь другой экспонат?» – спросила себя Джейн, и, не дожидаясь ответа, переместилась к витрине с диорамой. Композиция изображала горный пейзаж, в центре которого возвышалась хитрая инсталляция из металлических блоков, проводов и регуляторов. Модель первого генератора FE-излучения, испытанного на людях. Конкретно – на ней, но не только. Теперь из участников исторического эксперимента, заложившего основу современной цивилизации – мира без войн и насилия – в живых остались только двое…

Джейн потянулась к лежащей на камнях у модели прибора бутылке виски. Открутив пробку, осторожно принюхалась: столько лет прошло, да и не с этими целями ее сюда ставили… Кто знает, чего там близкого по цвету могли нацедить взамен молодые сотрудники? Однако характерный запах давал понять, что к содержимому бутылки за все эти годы никто не притрагивался.

В помещении было темно; лишь витрина диорамы продолжала светиться призрачным голубоватым светом. Помолодевшая Джейн, завернувшись в спальник, любовалась воссозданным по ее эскизам пейзажем, цедила понемногу виски из горла и вспоминала события, навсегда изменившие ход истории. Именно тогда было открыто… Нет, не само FE-излучение, а его воздействие на человека. Причем, для чистоты эксперимента, начали сразу с ударных доз. Еще и вискарем шлифанули…

В тот день их было шестеро. Шестеро людей, за несколько минут узнавших друг о друге все. В первые секунды эксперимента они едва не поубивали друг друга: ведь вскрылись все тайные мысли, а некоторые «скелеты в шкафу» оказались посерьезнее любовных треугольников или мелких пакостей. Но затем произошло удивительное: вместе с информацией о чужих мыслях и поступках, они получили возможность «влезть в шкуру» другого человека. Понять, что им руководит и поставить себя на его место.

Современные FE-пушки не шарахают по людям из космоса с такой силой. Когда из-за ограниченности ресурсов дело шло к большой гражданской войне, Жак, ее покойный супруг, предложил вывести на орбиту столько FE-пушек, сколько потребуется, чтобы каждый человек Планеты получил доступ к мыслям каждого. Но его остановила Ольга. «Люди имеют право на тайны» – напомнила она слова Хьёрн. И Жак нехотя согласился. В итоге излучения, поступающего с орбиты все эти годы, едва хватает на то, чтобы непрерывно доносить до людей одну-единственную мысль: «Другой человек – не менее живой, чем ты сам. Совершить по отношению к нему то, чего ты не хотел бы по отношению к себе – невозможно».