Камилла Ким - Долина теней. Последний артефакт

К Бену архивариус относился по-отечески тепло и всячески поддерживал его. Молодому талантливому учёному дозволялось многое, о чём другие могли только мечтать. Ему посчастливилось держать в руках бесценные манускрипты и подлинники исторических документов, доступ к которым был лишь у немногих прославленных ученых и высших государственных деятелей.

Архивариус ожидал в библиотеке. В своём длинном тёмном одеянии с широким жёлтым воротником он походил на свечу. Бену поклонился.

– Доброе утро, учитель, – громко сказал он, чтобы хранитель, слегка туговатый на ухо, его услышал. – Я пришёл к вам за советом. Недавно в мои руки попал очень интересный артефакт, и его происхождение не даёт мне покоя.

– Я могу посмотреть? – хранитель слегка склонился в сторону Бену.

– Конечно, – Бену вложил пирамидку в его сухую руку. – На гранях можно прочесть знаки… То есть, я хотел бы их прочесть, – поправился Бену. – Один мой друг считает, что это письмена вельдов.

Архивариус покачал седой головой. Это скорее был жест удивления, чем недоверия.

– Древний народ никогда ничего не записывал. Не считал нужным, такова была вера в коллективную память. Кроме того, письмо было под запретом. Сохранились лишь священные тексты в пирамидках, которые всё равно никто не мог прочитать. Так что твой друг прав.

Бену ошеломлённо уставился на него. Он не подозревал, что хранитель обладает подобным знанием. Опомнившись, он проговорил:

– Но для чего запрещать письмо?

– Начертанные знаки имеют огромную силу. В мифах рассказывается о великих волшебниках, заклинания которых случайно разбудили силы зла. Погибли целые народы. Ты когда-нибудь слышал о Долине Теней?

– Ничего внятного.

– Это так называемая прародина великих рас. Легенды гласят, что именно там скрыто их тайное знание. Если и есть ответы на твои вопросы, Бену, ты можешь найти их только в Долине. С другой стороны, это может оказаться лишь красивой сказкой.

– Как же мне туда попасть? – озадачился Бену. – Может быть, существуют какие-то карты?

– Бессмысленно спрашивать об этом человека – только древние расы о том ведают. Слышал я, что в Нефеше живёт мудрец вельдов, о нём ходят противоречивые слухи. Найди его, Бену. Может быть, он расскажет тебе, где искать первоисточник.

Архивариус помолчал немного, о чём-то размышляя. Потом он поманил Бену вглубь библиотеки. Они шли мимо огромных стеллажей, на которых не было ни пылинки. Поднявшись по старой скрипучей лестнице, архивариус достал с полки перевязанный кожаным шнурком манускрипт и отдал его Бену.

– Это всё, – сказал он, – чем я могу тебе помочь. Если пожелаешь снять копию, в читальном зале найдёшь бумагу и перья.

– Спасибо, учитель, – ответил учёный, с благоговением принимая бесценную рукопись, сильно повреждённую временем.

Когда архивариус удалился, Бену зажёг свечу, – в подвале всегда было сумрачно, – и принялся за чтение. Документ был написан высоким адмийским, – Бену сразу узнал несколько угловатые иероглифы мёртвого языка, когда-то служившего для бесед с богами. Манускрипт, по-видимому, был всего лишь списком с более древнего источника, но и он подвергся разрушительному действию времени. Папирус буквально рассыпался в руках, а чернила в некоторых местах выцвели настолько, что разобрать слова не было никакой возможности, по крайней мере, без специального исследования.

Рукопись рассказывала о событиях тысячелетней давности. Бену вглядывался в сплетение забытых символов, едва дыша от напряжения. Он давно постиг мудрое искусство чтения между строк, почерпнутое у Иеро, и надеялся, что оно поможет ему и в этот раз. Перевод продвигался тяжело. Сейчас на пути к истине стояли не шарлатаны и лжепророки, а древнее магическое сознание. Отчего-то люди смутных времён предпочитали изъясняться языком замысловатых метафор, отчего первоначальный смысл терялся за туманом ничего не значащих ускользающих фраз.

«…к великому магу приходили, с севера и юга, он был тем, кто когда-то призвал смертоносный дождь. И вопрошали, что случилось со словами, и отвечал он, что спрятал их в стране грёз, куда никто не смог бы добраться по суше или по морю и открыть… Кое-кто из древних знал туда дорогу, но многие закрыли свою память, чтобы слова никогда не были найдены… последним пристанищем вечной жизни… Чары и кровь семи чудотворцев купили молчание исполинской плиты и последних духов – хранителей света.

…вызвали зло из-за гор. Многие были убиты, а зло не убывало, потому что слова вызвали его и питали его силу… прислужников тьмы… когда маг навлёк молнии на головы врагов. Легионы были отброшены, и маг воспользовался … (передышкой? замешательством?), чтобы произнести слова и обратить их против зла. И посмотрели древние… что страна их разрушена и ушли навсегда из этого места и воспретили потомкам возвращаться, и нарекли её землёй скорби, и она перестала существовать… сохранили её в Долине Теней…

…и наложили запрет на слова, повелев, чтобы ничто более не было записано в память о спящем зле. Древние почитали мага, а иные прокляли его и слова и изгнали со своей земли, и он жил отшельником в Долине, скрытой за непреодолимой каменной пустыней и высокими скалами, охраняя последние слова, которые никому не дано прочитать.

…имя его было Дал-Керий…»

По дороге в академию точных наук Бену размышлял над тем, что же на самом деле ему удалось узнать. На первый взгляд, всё казалось совершенно прозрачным. Очевидно, что некие слова, может быть, произнесённые в гневе неким заносчивым правителем в неподходящее время в неподходящем месте, спровоцировали войну. История знает немало подобных фактов. По крайней мере, это объяснение казалось Бену наиболее правдоподобным.

То, что произошло потом вполне закономерно – супостат явился требовать возмещения морального ущерба и в качестве весомого аргумента привёл с собой многотысячную рать. Последовал жаркий бой, и некий мудрец, хотя и не сразу, а после долгих кровопролитных сражений, смог найти слова, чтобы усмирить врагов. Гадать, что именно он там сказал, не было никакого смысла, но его речь остудила пыл завоевателей, и они ушли, оставив после себя огромные разрушения. Однако порыв благородной души мудреца, как это часто случается, не был оценен по достоинству.

Бену не мог определить, что в рукописи правда, а что – обыкновенная человеческая фантазия. Свиток наверняка переписывался не раз и не два, что само по себе очень плохо. За давностью лет невозможно выяснить, что именно было в первоначальном варианте. По прошествии некоторого времени любая история обрастает таким количеством нелепых домыслов и метафор, что диву даёшься.