Леонид Резников - Синдбад

– Двести палок, но на двоих.

– О великий! – радостно взвизгнули счастливые стражи, не смея поднять голов.

– Пошли, мой юный друг, – сказал Сорви-голова Синдбаду, кладя руку тому на плечо. – Я уверен, эмир уже в курсе моего прибытия и изнывает от желания встретиться со мной поскорее.

Он оказался прав. Новости и слухи во дворце разносятся крайне быстро, что, впрочем, происходит не только во дворце и не только на Востоке.

Эмир, уже несколько отошедший после плотного обеда, успел перебраться в прохладный тронный зал дворца и теперь метался от трона к окну и обратно, невзирая на желудочные колики. Ожидание и предвкушение обладания редкой вещью были тягостны для его сознания. И вот, наконец, на пороге зала возник глашатай.

– К пресветлому эмиру прибыл Сорви-голова! – возвестил он и, приложив ладонь к груди, склонил голову и сдвинулся в сторону.

– Сорви-голова? – изволил удивиться Нури ибн Кабоб. Его лицо разочарованно вытянулось. – Кто он такой? Впрочем, пусть войдет.

Глашатай еще посторонился, пропуская мимо себя гостей.

– О, это вы, дорогой наш Оторви Башку! – обрадовался эмир, для солидности взбираясь на трон, похожий на низкий неширокий диван с валиками и атласными подушками, установленный на возвышении в половину человеческого роста – повелитель непременно должен возвышаться над своими подданными. – А нам доложили, будто прибыл какой-то Сорви-голова.

– Меня теперь так зовут, – устало вздохнул Сорви-голова. Как же тяжело, оказалось, менять имя.

– Разве? – задумался эмир. – Впрочем, какая-разница. Привезли ли вы обещанное?

Сорви-голова неспешно, вразвалочку, приблизился к трону.

За ним увязался Синдбад, выглядывая в толпе приближенных Амаль, но девушек, к сожалению, здесь вообще не было. Вокруг толпились одни бородатые морды в невообразимо высоких чалмах и двух, а то и трех халатах, надетых один поверх другого, что, возможно, повышало уровень самозначимости дворцовых прихлебателей.

– О да! Вам только надлежит послать охрану на мое судно и…

– Почему же вы не захватили его с собой? Вещица, должно быть, совсем крохотная, – разочарованно протянул Нури ибн Кабоб, поерзал на троне и запустил в правого махальщика подушкой, вымещая на нем нетерпение и злость.

– Но очень ценная! Я не рискнул идти с ней без охраны.

– Да-да, вы правы. – Эмир вынужден был признать очевидное. – Эй, стража! Срочно принести с корабля Сорви-головы вещь, которую… В общем, вещь.

– Слушаемся и повинуемся! – Стражники рванули с места в карьер, рыча от усердия и отпихивая друг друга локтями. Каждому из них непременно хотелось выслужиться перед повелителем.

– А мы пока… – Эмир многозначительно прищурил один глаз, потерев ладошки.

– О! – обрадовался Сорви-голова. – Ваше «пока», мой дорогой Нури, очень кстати.

Нури ибн Кабоб сполз с диванчика, спустился по ступенькам и, переваливаясь, словно беременная утка, заковылял к дверям в боковые покои. Все, кроме махальщиков, остались в зале, разочарованно облизываясь в бороды. Им не хуже Сорви-головы прекрасно было известно, что означает эмирское «пока».

Высокие резные створки дверей распахнулись, и глазам Синдбада открылась квадратная комната, украшенная лепниной и фресками на стенах, подобными тем, которые ему доводилось видеть в книге «Тысяча и одна ночь»: простенькие бытовые сюжеты и никакого понятия о перспективе. Впрочем, у каждого народа свое художественное видение. У Египтян, к примеру, людей почему-то рисовали в профиль… Хотя, надо признать, фрески в натуральном виде смотрелись очень величественно.

Слева тянулся узкий балкончик с невысокими перильцами, казавшимися игрушечными и ненадежными. Балкончик и комнату разделяли ряд тонких столбов. Столбы у потолка соединяли ажурные переплетения завитушек, нижней своей кромкой напоминающие купол минарета. Посреди комнаты был накрыт дастархан. На дастархане не было ничего, кроме кувшинов, двух пиал и тарелочек с арахисом и миндалем. Дастархан окружали тушаки 10 10 Тушак (вост.) – тонкое стеганое одеяло шириной около 1м , вышитые серебряной нитью.

– Э-э, – недовольно протянул эмир, заметив увязавшего за Сорви-головой Синдбада, – почтенный Оторви Башку, скажи своему слуге, пусть ступает на кухню, там его накормят.

– Ты дважды ошибся, пресветлый эмир. – Сорви-голова приобнял за плечи своего спутника. – Во-первых, меня зовут Сорви-голова.

– Ну да, разумеется, – поспешно согласился Нури ибн Кабоб, пропустив мимо ушей столь неуважительное «ты» – Сорви-голова был единственный, кому дозволялось подобное. – А где же я ошибся еще, почтенный Сорви-голова?

– А во-вторых, он не мой слуга.

– Не твой? Так какого же Иблиса он вообще здесь делает? – возмутился эмир и уже хотел было кликнуть стражу, как Сорви-голова остановил его.

– Не торопись, светлейший эмир. Он действительно не слуга – он мой друг! И даже брат, спасший меня от неминуемой гибели.

– О! Что же ты раньше не сказал? Проходи, уважаемый, присаживайся, – почтительно обратился эмир к Синдбаду. Сам Нури ибн Кабоб уже успел удобно разместиться во главе дастархана. – Эй, кто там? Принесите еще одну пиалу дорогому гостю.

Из небольшой двери справа выбежал юркий слуга и поставил пиалу перед Синдбадом, усевшимся по левую руку от эмира. По правую, подмяв под себя подушки, развалился Сорви-голова.

– Но, многоуважаемый Нури, я не вижу здесь еды? – подивился наследный принц.

– К сожалению, дорогой Сорви-голова, вы опоздали. Мы уже отобедали совсем недавно, – быстро произнес Нури ибн Кабоб, лично разливая густое красное вино по пиалам. При упоминании о еде эмира вновь замутило.

– Э-э, но мы-то голодны, как львы после неудачной охоты, и с удовольствием отведали бы дивного шашлыка.

– Будь по-твоему, – нехотя согласился эмир. В животе у него опять что-то заворочалось и неприятно забурлило. – Приготовьте гостям шашлык! – гаркнул Нури ибн Кабоб и поднял пиалу. – А пока отдадим должное божественному нектару, во имя…

– Ох, светлейший эмир, не гневи Аллаха! – пожурил Сорви-голова, перебив. – Давайте просто выпьем.

– Да-да, твоя правда! – спохватился эмир, прикрывая ладонью рот.

Чокнулись. Тонкие фарфоровые пиалы тихонько и мелодично звякнули.

– Но ты забыл представить своего спасителя, – напомнил Нури ибн Кабоб, поднося пиалу к губам. – Это невежливо, уважаемый… э-э… Сорви-голова.

– Ты прав, дорогой мой Нури! – спохватился моряк, звучно хлопнув по лбу ладонью. – Его зовут Синдбад!

Эмир поперхнулся вином и зашелся в кашле. Лицо его налилось кровью, а глаза вылезли из орбит. Пиала вывалилась из его пальцев и завертелась по дастархану.

Синдбад протянул руку и услужливо похлопал эмира по спине. Эмир перестал кашлять, потряс головой, словно одуревший баран, уставший ломиться в закрытые крепкие ворота, и уставился выпученными глазами на Синдбада, вытирая рукавом халата рот. Влетевший в комнату хлопальщик по спине – и такая удивительная, как оказалось, имелась при дворе профессия! – непонимающе уставился на повелителя, потом потихоньку попятился и удалился восвояси.