Алексей Хапров - Наследник. Книга вторая

Эх, если бы не то злополучное карпычевское письмо! Эх, была бы сейчас возможность вернуться в прошлое, я ни за что бы не отдал его Радику!..

В Усть-Бардинск из Петрозаводска я уехал практически сразу же – электричка была через сорок минут. Но вот с отъездом до Мустамятсы мне пришлось подождать. К дневному автобусу я не успел, и поэтому пришлось дожидаться вечернего, шестичасового рейса.

Кое-кому из местной усть-бардинской публики моя персона показалась весьма колоритной. Два каких-то зачуханных колдыря, – на автовокзале они сидели напротив меня, – никак не могли взять в толк, из их я, или не из их я, так сказать, «колоды». По физиономии – так вроде бы свой. Лицо – как мочёное яблоко. А по одёжке – так вроде бы как «инородный». Одет цивильно, прилично.

Наконец они решились «пойти в разведку».

– Эй, столичный, закурить не найдётся?

– Прости, брат, не курю, – вежливо ответил я и, чтобы ослабить их внимание к своей персоне, добавил: – Только я такой же столичный, как и ты.

– Ты что, из местных? Что-то мы тебя здесь не видели.

– Нет, не из местных, – помотал головой я. – Но и не из столичных тоже.

– А откуда? Если это, конечно, не секрет.

– Из Балашова.

– А это где?

– Это в Саратовской области.

– А сюда зачем приехал?

– К сыну, – честно ответил я. – Я его уже десять лет как не видел.

Мои собеседники переглянулись.

– Всё понятно. На «зону».

И после этого сразу же успокоились. Свой.

Я не стал их в этом разубеждать…

Видавший виды ПАЗик оказался заполнен всего лишь на четверть. Неудивительно, что в Мустамятсу пускали всего три рейса: это направление явно не пользовалось популярностью.

Расположив на полу свою дорожную сумку, благо места для неё имелось более чем достаточно, я уселся на самое дальнее сиденье. Остальные четверо пассажиров – один мужчина и три женщины – были друг с другом хорошо знакомы. Они устроились впереди, оживлённо переговаривались, так что пристраиваться к ним мне было, разумеется, не резон.

Дорога оказалась извилистой, змеилась между зубчатыми стенами высотного леса, вздымающегося к постепенно проявляющимся сверху звёздам. По-северному низкое, точно сдавленное чем-то, небо окрасилось по линии горизонта в багровые тона. В лесу ещё кое-где проглядывал снег.

«Очевидно, по ночам здесь ещё прихватывают морозы», – заключил я.

А, собственно, чему тут удивляться? Здесь всё-таки не южные широты! Здесь всё-таки, как-никак, Север!

Чем дальше мы углублялись в лес, тем явственнее ощущался специфический запах хвои – он ощущался даже здесь, в автобусе. Но это был не тот запах, от которого хотелось морщиться. Это, напротив, был очень приятный запах, от которого хотелось поглубже дышать!

Вот она капризная северная погода! Небо внезапно заволокло тучами, и оно обрушилось проливным дождём.

Я пересел на другое сиденье, которое не соседствовало с окном, ибо сквозь негерметично вставленное стекло на меня стало брызгать дождевыми каплями.

Мои же попутчики на дождь никакого внимания не обращали. К столь резким переменам погоды они, по всей видимости, были давно привычными.

Стихия бушевала недолго, и через некоторое время дождь прекратился. Набухшие от влаги тучи ушли, и на небе вспыхнула непривычно маленькая для меня Луна.

Ну, это общеизвестно. Луна на небе тем меньше, чем дальше расстояние от экватора.

Проглядывающую впереди узкой полоской дорогу залило каким-то призрачным, фиолетово-серым светом.

И тут мне почему-то вспомнился Голосов овраг. Меня снова пробрало ощущение таинственности, которое я испытал в ту ночь, когда искал исчезнувшего в овраге Карпычева.

Эх, знать бы тогда…

Я резко выдохнул и помотал головой.

А впрочем, хватит. Не хочется об этом даже и думать!..

Когда мы приехали в Мустамятсу, все краски вечерней зари были уже целиком поглощены ночной чёрной мглой.

Из автобуса я вышел последним. Выходя, я едва не споткнулся. А всё потому, что больше смотрел не на ступеньки, а выискивал глазами Радика. К счастью, под руку попался поручень, и мне удалось всё-таки удержаться на ногах.

– Осторожно, папаша, не торопись! – весело крикнул мне водитель. – Выходи спокойно. Я подожду.

Я поставил на землю свою дорожную сумку, выпрямился и воодушевлённо огляделся по сторонам. Мерклый свет одинокого уличного фонаря выхватывал из темноты лишь одну-единственную маленькую, щупленькую фигуру.

Моё воодушевление сменилось некоторой тревогой, ведь эта фигура принадлежала не Радику. Но тут эта «фигура» спешно подошла ко мне, и в мои уши ворвался тоненький девичий голосок.

– Здравствуйте! Вы, наверное, отец Радика? С приездом вас! А я его жена, Ксения.

Значит, Радик по-прежнему называет меня своим отцом! И моя душа наполнилась живительной теплотой.

– Да, – галантно склонил голову я. – Здравствуйте. Очень рад с вами познакомиться. А где же сам Радик?

– А он придёт часам к одиннадцати, после вечерней молитвы, – ответила Ксения. – Завтра у него выходной, и он будет с вами весь день.

Ксения улыбнулась и протянула руку к моей поклаже.

– Давайте я вам помогу.

– Не женское это дело, таскать такие, вот, тяжести, – решительно отстранил её я. – Вот что, есть здесь у вас какое-нибудь такси?

– Такси?.. У нас посёлок маленький, – словно бы извиняясь, вздохнула Ксения, – и у нас не ходят ни такси, ни маршрутки. Но вы не беспокойтесь, до нашего дома недалеко. Всего лишь пятнадцать минут ходьбы.

– Ну, тогда показывайте дорогу, – подхватывая сумку, бодро воскликнул я. – По нашим московским меркам, это совсем даже рядом!

Выйдя на примыкавшую к автостанции улицу (собственно, эту «автостанцию» и автостанцией-то не назовёшь: заброшенная деревянная будка, – в ней, видимо, раньше продавались билеты, – да кирпичный остановочный павильон), я увидел величественный памятник давно минувшей эпохи – плакат «Слава КПСС!».

– До сих пор не сняли? – усмехнувшись, кивнул на него я. – Такие вот раритеты в Москве уже нигде, пожалуй, не встретишь!

– В Москве, конечно, не встретишь. Но у нас здесь давно остановилось время, – грустно констатировала Ксения.

Мы неспеша шли вперёд. Навстречу не попадалось ни одного человека. В воздухе попахивало чем-то сырым и горьким – очевидно, это были сгнившие по осени и высвободившиеся сейчас из-под снежного покрова растения.

– Ну, как там мой Радик? – спросил я свою попутчицу. – Давно вы уже женаты?

– Шесть лет.

– А где вы познакомились?

– В монастыре, на службе. – И Ксения опять заулыбалась. – Вы знаете, я как только впервые его увидела, так сразу же поняла, что это моя судьба! Ваш сын – моя первая и единственная любовь! Кроме него, у меня никого больше не было.