Андрей Караичев - Дневник провинции

Авдеев сказал что-то матерное и обидное тогда уже бывшей девушке и как мальчишка бросился бежать куда глаза глядят. Где-то споткнулся, врезался в сугроб, кричал разный бред в небо, долго лежал, вглядываясь и одновременно проклиная яркие звёзды в небе. Пацан совсем был, хоть и из армии пришёл, боевое крещение имел.

Вспомнив это, сделалось немного стыдно: больше перед собой, чем Светой.

– Эй! Чего застыл, не слышишь совсем? – Вывела из задумчивости бандита девушка, – эй! Вернитесь на землю, командир!

– Прости, задумался.

– Ах! Догадываюсь о чём, – скорчила Ветрова ироничную гримасу, – позже это обсудим, хорошо? Дай согреться, высохнуть, потом хоть выгоняй. Поможешь мне?

Авдеев молча глядел на гостью, не зная, что ответить.

– Оу, не смотри на меня волком! Жутко от такого взгляда. Так я посохну, окей?

– Разумеется, – решил Племянник на время отодвинуть воспоминания с обидами, стало почему-то жалко её: как щеночек, мокрая вся, дрожит. – Снимай одежду, над печкой быстро высохнет. Сейчас, что-нибудь сухое накинем на тебя.

Вид у Светы оказался такой, что Сергею самому холодно стало. Потому он начал помогать ей раздеться.

– Хоть разуйся для начала! – Отпустил хозяин девушке строгое замечание, заметив, что та в кроссовках, – натопчешь мне тут. Зря я убирался? Согреешься: полы заставлю мыть!

– Ой! Не вопрос, командир! – Весело ответила Света.

Гостья выполнила просьбу: с трудом стянула с ног обувь. Авдеев помог ей снять потяжелевший от влаги, чёрный спортивный костюм – олимпийку и трико. Выйдя на порог под козырёк, выжал их по очереди: воды натекло столько, что складывалось впечатление, будто Ветрова недавно из речки вылезла в этом.

– Её тоже, пожалуйста, – протянула Света белую майку, оставшись в нижнем белье. Неясно: ставила девушка себе задачу смутить бывшего или нет… хотя вряд ли. Всё-таки Ветрова Сергея неплохо знала.

Тем не менее смотреть на полуголую Ветрову было неуместно! Ведь по логике вещей бюстгальтер сушить тоже надо… потому хозяин приказным тоном сказал:

– Возьми полотенце в шкафу, там найдёшь сама, не забыла, думаю, где лежит. Выбери побольше, вытрись хорошенько, переоденься в сухое… на полках глянь по размерам, оно хоть и залежалось, зато не мокрое.

В майке оказалось тоже немалое количество влаги. Выжав, Сергей аккуратно развесил бельё по комнате, на специально протянутой для таких задач верёвке.

Подумав, что следует «поддать жару», Племянник закидал в печь сразу несколько больших дровишек: быстрее всё высохнет. – «Да! Чаю бы ей горячего не мешало, а то заболеет», – пришла ему голову мысль, – или ну её в сад? Не заслужила, пусть болеет себе, откуда вдруг забота проснулась к предавшему меня человеку?»

– Ой, я так замёрзла! – сказала Светка, выйдя из соседней комнаты в старой рубашке хозяина, застёгнутой пошловато, наполовину, – в этой комнате тепло, в той намного холоднее, – она указала рукой на спальню.

– Закрой дверь, – сердито бросил Авдеев, – туда тепло уходит, сама замёрзла и меня простудить хочешь?

– Эм… там же тоже нужно, чтоб протапливалось, я неправа? – Обиженным тоном отозвалась девушка.

– Я в курсе, Свет! У меня своя система «протопки»: в этой комнатке поднимется больше двадцати градусов, тогда и открою дверь в соседнюю.

– Тебе виднее, – присела Ветрова за стол.

Заметив, что бывшая до сих пор дрожит, Сергей добропорядочно уступил ей место, ближе к печи (мужчина всё-таки) и предложил:

– Может, ещё чего накинешь из одежды?

– Нет-нет, нормально! человек, когда согревается, тоже дрожит. А вот от горячего я бы не отказалась! Ты, вижу, уже немного «подогретый». Поделись: налей, «бедной девочке».

– Чаю? – Ехидным голосом спросил Бэтмен.

– Это попозже, – заёрзала она по стулу, – водочки или коньячку, чисто для медицинских целей, чтоб не заболеть.

– Коньячка нет, я не любитель его, а вот водки плесну, пожалуй.

Сергей отвернулся от гостьи, достал из сумки бутылку, поставил её на стол, где красовался чистый гранёный стакан, – «Уже достала, стерва, помнит, где и что находится».

Ветрова смотрела на бывшего исключительно преданным взглядом несколько секунд, затем легко кивнула в сторону посуды, мол, – «Наливай, чего стоишь?»

– Быстро ты, – только и ответил бандит, налив половину стакана водки.

Чокнулись: Авдеев алюминиевой кружкой с вином, Света стаканом и, залпом выпили, каждый своё. Пить Ветрова умела всегда, большими дозами, причём довольно долго могла не пьянеть. Вот только любила запивать чем-то, закусывать не могла. Поэтому бандит предложил ей вытащенную и открытую ранее банку с вишнёвым компотом. Жадно отпив из неё, девушка произнесла:

– Кайф! То шо доктор прописал! Ну?

– Чего нукаешь?! – Сергей отодвинулся от гостьи, устроившись за углом стола, – рассказывай: откуда ты тут, главное, зачем? Какого лешего припёрлась?

Света являлась четвёртым человеком, включая Авдеева, кто знал об этой даче, оставшиеся двое, разумеется, дед и бабушка. Даже Придан не ведал, где это место находится, ну… ещё мать, но та жила далеко на севере.

– Ох! Тёплого приёма я и не ждала, конечно, но всё равно решила идти сюда.

– Идти?! – Удивился дачник, – пешком, что ли?

– Ага! Есть иные варианты? – Пожала стерва плечами, – пока май не наступит, автобусы после четырёх вечера от автовокзала ходить не будут на сады, так что пешком. Иногда бежала, пока дыхалки хватало… можно? – Она вытащила из косметички пачку сигарет.

– Кури, – утвердительно кивнул Сергей, – здесь до тебя дыма столько было, что ты вряд ли меня смутишь.

Света чиркнула зажигалкой и, сделав затяжку, обхватила сигарету слишком уж по киношному, отчего Сергей усмехнулся.

– Ой! Не хмыкай, лучше, правда, сделай чайку, пожалуйста.

– Лезгинку тебе не вдарить? – Съехидничал Авдеев, но чайник поставил на раскалённую, чугунную плиту.

– Нижнее бельё тоже насквозь мокрое. – Пожалилась Света.

– Сама выжимай!

– Ах! Я не про то, Серёж, повесить здесь, просушить можно?

– Повесь, – указал бандит на верёвку, – ты не ответила: зачем припёрлась? Что важного вдруг случилось, раз ты пятнадцать километров пешком по ливню ко мне шла? Проблемы, какие?

– Ой! Нет… в том плане, о каких проблемах ты имеешь в виду, совсем нет!

– Продолжай.

Опустив глаза в пол, она покачала головой и ответила:

– Не знаю… как сказать.

– Как есть, не беси меня!

– Уф… чувство вины. Чего-то недосказанного перед тобой, тяжесть, осадок.

– Светик, осадок – это то, что из-за тебя у меня в прошлом году вышло, вот то осадок! Только это «тогда», оно былью поросло, – Авдеев качнул головой в сторону, – сейчас нет, ничего нет. Время прошло, многое изменилось, главное – я изменился.