Андрей Караичев - Дневник провинции

Закинув в топку несколько головешек, Сергей прошёлся по дому, с целью осмотреться, вспомнить хоть, где что лежит и как выглядит, что у него есть здесь и, возможно, чего следует привезти позднее, на всякий случай.

В помещении имелось три комнаты, включая первую, выполнявшую роль кухни, прихожей и веранды одновременно; по размерам они небольшие, зато тёплые (при условии прогревания печи в холодное время года), уютные. Ветер не продувал толстые, кирпичные стены, ремонт оставался с советских времён, но со вкусом и такой, как бы сказать? душевный, родной, что ли?

Раздражали Племянника несколько пунктов. Первый, – сырость; второй, – холод (любил тепло); третий, – всюду встречала проклятая паутина, словно Сергей находился не на даче, а в каком-то старом, заброшенном склепе.

Авдеев тщательно осмотрел полки в шкафу, раскрыл дверцы столиков, тумбочек. Забыв про отсутствие электроэнергии, пытался безуспешно включить ламповый телевизор; заглянул под кровати, коих имелось пять: по две сеточной в каждой из спальных комнат, одна в кухне, на том и успокоился.

Увидев себя в зеркале на дверце шифоньера, Племянник отшатнулся: голова напоминала факел, стоит чиркнуть спичкой, и его причёска засветит лучше, чем фонарь в правой руке! Настолько много собрал своей «кабиной» Авдеев паутины.

Разозлившись, хозяин принялся веником смахивать «художества» членистоногих из углов, стен, потолка. Успокоившись, вернулся в кухню (веранду и прихожую), протёр влажной тряпочкой стол и начал выкладывать на него содержимое сумки, приоритетно продукты. Свежий воздух, лёгкая физическая нагрузка дали о себе знать: разыгрался аппетит.

После трапезы впору принять «на грудь»! Не пьянства ради, пользы для, точнее – психологического здоровья. Надираться в стельку Сергей не планировал, но чутка выпить можно, следовательно, водка, кроме которой он ничего не привёз, для этих дел не годилась. Взяв фонарик в зубы, дачник спустился под массивный железобетонный пол в подвал. Поднял оттуда четверть домашнего, креплёного вина; снял при помощи открывалки из стола с банки железную крышку и налил её содержимое в алюминиевую кружку. Взболтав, вдохнул аромат отличного, выдержанного по всем правилам напитка. Попробовал, зажевав кусочком шоколадки из нагрудного кармана. На вкус вино оказалось хорошее: в желудке приятно запекло.

Наконец-то! Племяннику удалось по-настоящему расслабиться! В печи потрескивали дрова, издавая приятный для уха звук, а для обоняния запах; по металлической кровле веранды и по стеклу окна били капли настоящего ливня. Сквозь журчание бежавшей по водостокам к фундаменту воды, хорошо слышен завывающий над степью ветер; откуда-то издалека доносился лай бродячих (или приручённых) собак и, к счастью, случилось то, чего не хватало для полной картины – раздался продолжительный раскат грома! Молния сверкнула так, что в комнатке, освещённой лишь одной заправленной недавно керосинкой (хоть и день был, но темновато слишком из-за осадков и маленьких окон) стало на мгновение ярко.

Авдеев всегда любил дождь, грозу и ветер, ну, когда находился там, на даче: он в тепле, кругом «дикая» природа, в руке кружечка с хорошим вином, на столе неплохая, по крайней мере, по тем временам, закуска; в комнатке достаточно тепло. Сергей снял свитер и продолжил «релаксировать» в майке и штанах. Нервное напряжение, казалось, прямо сваливалось с тела всем тяжёлым грузом – это чувствовалось так, что резало в глазах, – «Сейчас бы ещё массаж, и вообще, супер!» – Размечтался дачник.

На часах около четырёх вечера, Племянник по-прежнему сидел, вкушая лучшую для него в мире звуковую атмосферу и заодно наблюдал, как идёт за окном ливень; пил вино, вспоминал детство, лишь изредка отрываясь от «важного дела» на подбрасывание в топку партии дров.

Тучи и дождь на улице оказались настолько серьёзными, что через окно не было видно соседнего, брошенного участка, поэтому Сергей зажёг ещё две восковые свечи, установив их на столе.

Вдруг случилось нечто несвойственное в подобной ситуации: постучали в дверь. Или Сергею показалось? Нет, стук повторился.

Авдеев насторожился, – «Кто это?! Хорошо, заперся на щеколду! Верный „ТТ“ со мной… пальнуть через дверь? А если дед пришёл?» – Снова стук, посильнее. Стоявший на пороге уверен: хозяин здесь. – «Конечно, дым же из печной трубы валит». – Нежданный гость принялся барабанить, – «Что ж, я не трус, надо открывать». – Положив правую ладонь на рукоятку пистолета за поясом, готовый выхватить его в любую секунду, Племянник, тихо откинув щеколду, резко дёрнул дверь на себя.

Здесь дачника охватило невероятное удивление! На пороге оказалась Света Ветрова: первая любовь, та самая, бывшая девушка, которая не дождалась его из армии. Она, промокшая насквозь, стояла и дрожала осиновым листом, словно дед Боря через неделю после пенсии.

– Ты откуда?! Ты как, вообще, здесь? Зачем? Какого чёрта?! – От удивления Авдеев ронял обрывки фраз и матерных ругательств.

– Эй! Может, сперва впустишь, потом допросы? – Дрожащими, посиневшими от холода губами, произнесла она.

Не понимая, что делает, бандит повиновался просьбе: подвинулся в дверях, пропуская Свету внутрь домика.

– Ой, у тебя тепло здесь! Серёж, дай полотенце, пожалуйста. – Попросила гостья прерывающимися словами, подходя ближе к печке с вытянутыми ладонями.

Светлана была девушкой, как она сама говорила – миниатюрой. Рост 155 – 157 см, вес меньше мешка с цементом; фигура статная, пышногрудая, ножки красивые (не кривые). Лицо её, Сергея раньше сильно привлекало: карие глаза, пухлые губы Анджелины Джоли, стрижка каштановых волос «под каре», веки немного сужались по уголкам, из-за чего та отдалённо напоминала монголку.

Авдеев смотрел на неё, насквозь промокшую, дрожащую от холода, едва ли не обнимающую чугунную плиту и в его голове всплывали «кинофрагменты» из прошлого года, когда он вернулся из армии, на «крыльях любви» летел к Ветровой на встречу, не побывав толком дома, лишь успев снять парадную форму и одеться по гражданке.

А вышло всё по стандарту – штампом. Вошёл наш дембель под вечер к Светке во двор многоэтажек и почти сразу до него донёсся знакомый, некогда дорогой для сердца смех от одного из подъездов. Хохотом, причём таким, похотливым, заливалась именно возлюбленная Авдеева.

Племянник подошёл, а она с каким-то парнем облизывается. У Бэтмена шок! Не хотелось верить глазам, думал – спит! Дальше, слово за словом, пользуясь потрясением Сергея, кавалер Светланы прописал сопернику в лицо, тот упал, скорее от неожиданности, чем от силы удара. Медленно поднялся и молча, в ответку, послал негодяю двойку: печень – челюсть. Вырубил начисто… хорошо, тот упал в глубокий снег, а не на жёсткий асфальт.