Василий Щепетнев - Первое дело Еремея

– Отец Еремей, вы уже вернулись! – он подошёл к молодому священнику поближе.

Еремей соскочил с клося, передал поводья Рону. – Отведи его в конюшню.

– Как вы нашли круглолицего? Мудрый Шугадан-Оглы не пытался заморочить вам голову?

– Мудрый Шугадан-Оглы, похоже, пользуется влиянием у Людей Льда, – ответил Еремей уклончиво.

– Вы не намекнули ему, что кладбище круглолицых неплохо бы перенести в другое место?

– Мудрый Шугадан-Оглы сказал, что поблизости есть места полной тишины. Возможно, там располагаются… Как вы их называли, скопление самородков? Гнёзда? Гнёзда рашшина.

– Это интересно. И шаман покажет нам эти места?

– Да. Если мы истребим Озёрного Сайрина.

– Ну… – разочарованно протянул достопочтенный Хармсдоннер. – Истребить эту монструозию раньше зимы никак не получится. Пойти на озеро сейчас и потерять дюжину людей, если не больше, скит Но-Ом позволить не может. Чем это лучше войны?

– Ждать зимы не придётся, – ответил Еремей. – И рисковать людьми тоже.

– А кто же тогда истребит Сайрина?

– Я, – ответил Еремей. – Я и Рон.

Достопочтенный Хармсдоннер посмотрел на Еремея с изумлением.

– Я, неверное, не расслышал. Или не понял, отец Еремей. Мне показалось, что вы вдвоем с Роном собираетесь истребить Озёрного Сайрина?

– Да, достопочтенный Хармсдоннер. Истребив монструозию, мы поможем Людям Льда, поскольку озеро имеет для них важнейшее значение. В обмен они покажут нам участки, где может быть рашшин. Да и вообще, будут нам обязаны. Разве плоха идея?

– Замечательная. Но как истребить Озёрного Сайрина? Это же… это же невозможно! Я нисколько не сомневаюсь, отец Еремей, что вы обладаете выдающейся ментальной силой и сможете противостоять Озёрному Сайрину – какое-то время. Но все силы уйдут на ментальную борьбу, и вы утомитесь прежде, чем приблизитесь к нему на полёт стрелы. А уж Рон…

– А я, достопочтенный Хармсдоннер, вовсе не собираюсь меряться с монструозией ментальной силой.

– Тогда… Я не понимаю.

– Вы сами дали мне надежную защиту против монструозии.

– Я? Дал вам защиту? – внезапно лицо достопочтенного Хармсдоннера просветлело. – А! Понял! – он перешел на шёпот. – Медальон! Как же я сразу не догадался! Вы хотите под защитою медальона пойти на озеро, не так ли?

– Совершенно верно, достопочтенный Хармсдоннер.

– Хорошая идея. Вот что значит свежий взгляд! Но, – тут старшина снизил шепот до едва различимого – медальоны это некоторым образом секрет, доступный лишь посвящённым. Рон же к таковым не относится.

– А кто относится?

– В скиту – только советники. Для всех остальных рашшин – ценный металл, добавление которого в броню делает её непробиваемой. Панцири для стражей границ, богатырей, всё такое…

– Но тот, кто делал медальоны?

– Тот, кто делал медальоны, стоит перед вами, отец Еремей.

– Вы, достопочтенный Хармсдоннер.

– Да. И мне помогала дочь, но она тоже не знает о свойствах медальона, для неё это всего лишь украшение.

– Это идея. Совершенно не обязательно объяснять Рону устройство медальона. Пусть это будет знак Союза Монастырей или ещё что-нибудь…

– Да… Вы правы. И дело того стоит – истребление сайрина принесет поселению двойную пользу. Он ведь и нам мешает, Сайрин, а если окрепнет и расплодится, по тропе и не пройдешь. Вдруг из Монастыря пошлют нарочного, а он, нарочный, ничего не ведая, угодит… Нет, конечно, сайрина нужно убрать. Но позвольте предложить следующее – у Рона нет своего панциря. Мы выдадим ему на время один из резерва Стражей Границ, и вошьём медальон в панцирь. Таким образом он будет защищён от ментального воздействия твари, и в то же время нам удастся предотвратить распространение слухов о чудесных свойствах медальона. Вы, отец Еремей, можете даже сказать, что поставили Рону ментальный блок от сайрина. Впрочем, это на ваше усмотрение.

Разговаривая, они шли в сторону отдельного домика, что стоял позади Дома Совета.

– Надеюсь, отец Еремей, что сегодня вы отобедаете с нами?

– Я… Да, конечно.

Что побудило Еремея принять приглашение – голод, необходимость следовать установленным традициям, желание поближе узнать достопочтенного Хармсдоннера или иные причины, он и сам не знал. Всё вместе, наверное. И более всего – желание увидеть Лору. Почему нет? Тайны отцов раскрываются в детях, писал величайший Лек-Сий.

Труды Лек-Сия изучали первые три семинарских года, и основные положения отложились, похоже, на всю оставшуюся жизнь. Лек-Сий, великий богослов времён пре-Смерти, писал коротко, но чрезвычайно ёмко, и его высказывания помогали осмыслить случившееся тысячелетия спустя. Во всяком случае, ни одно сочинение не обходилось без цитирования «Завета Верных», главного труда жизни Лек-Сия.

Все эти необязательные и даже лишние мысли вертелись в голове Еремея в то время, пока он приводил себя в порядок. Обед – дело серьёзное, особенно обед, на котором присутствуют старшина поселения и священник. Это не просто трапеза, это ещё и обмен мыслями. Не мыслями, словами, поправил себя Еремей. К счастью, мыслями в скиту обмениваться не получалось. Статис-Поле. И очень хорошо, что не получалось, потому что Еремей чувствовал, что мысли у него сейчас самые несерьёзные. Мысли семинариста, а не священника поселения пионеров.

Достопочтенный Хармсдоннер представил его семейству. Абигайль, его жена. Лора, его дочь. Сара Хармсдоннер, его сестра. Почтенный Им-Зик, гость.

Все сдержанно и с достоинством ответили на приветствие Еремея.

Молитву он прочитал хорошо, искренне. Но без лишнего, неуместного за обеденным столом жара.

Столовая, уютная, небольшая, сияла золотым светом. Всюду вышивки золотою нитью, видно сразу, что хозяйка – рукодельница. Или обе хозяйки, мать и дочь. Плюс тетушка.

Старшая Хармсдоннер, Абигайль выглядела лишь немногим взрослее дочери. Но одета наряднее, ради гостя или просто из любви к красоте. Наряжаться незазорно, если наряды сделаны своими руками. А они, наряды, были достойны королев дальних стран, что на берегу Лантического моря-окияна. О тех странах любят рассказывать вечерами бабушки внукам и внучкам. Всё есть в тех странах – мыслители и рыцари, колдуны и драконы, прекрасные красавицы и дворцы из рубинов и изумрудов.

Блюда, что подавали Лора и Абигайль, были простыми. Иначе у пионеров не бывает. Но простое кушанье, сделанное искусными руками, стоит изысканного. Во всяком случае, Еремей давно не ел с таким воодушевлением, как сегодня.

Его расспрашивали о жизни в Монастыре, он отвечал в меру собственной осведомлённости. Спрашивали, какое впечатление производит Но-Ом. Самое замечательное. А скит круглолицых? Он видел очень мало. А шаман? Правда, что он живёт в хижине из человеческих костей?