Ал Коруд - Чернильные миры

– Опять вы за своё, сержант?

– Виноват товарищ старший лейтенант.

Остальные осторожно помалкивают. Советские противовоздушные ракетные комплексы стали крайне неприятной неожиданностью для американцев и их союзников. Они почему-то были непоколебимо уверены в своей воздушной мощи. Крепкий заслон, который наши смогли выставить на подступе к самым важным городам и портам, эшелонированная противовоздушная оборона армейских частей и соединений стали важнейшим фактором, влияющем на итоги этой мировой кровавой бойни.

Нельзя никогда недооценивать противника! Военные Альянса с большим удивлением узнавали, что и русский флот, оказывается, умеют жестко огрызаться, нанося огромные потери эскадрильям, стартующим с их авианосцев. К Москве же американцам с их хвалеными сверхзвуковыми бомбардировщиками прорваться так и не удалось. Впрочем, и советское командование, в свою очередь, оказалось ошарашено массированным применением на поле боя ракетных противотанковых комплексов. В итоге на некоторых участках фронта наступление пришлось остановить. Танки закончились, как и их экипажи. Для ввода в строй машин, стоящих на резервных складах, требовалось некоторое время. Кадровые армии, истощив себя в первых ожесточенных боях, просили о передышке, и война постепенно скатывалась в очередную тотальную бойню.

– Задачи всем ясны? – инструктаж проведен, Потапов еще раз в тусклом свете карбидной лампы осматривает наши лица и удовлетворенно кивает. – Тогда на рассвете выдвигаемся. Завтра обещают туман и нелетную погоду, успеем добраться до места, а ночью спокойно окопаться.

– Группа прямой поддержки выдвигается с нами? – задал за всех самый важный вопрос замкомвзвода Зинтарас, сухощавый литовец, один из немногих у нас кадровый военный.

– Нет. Командование решило, что они привлекут к нам ненужное внимание.

Вот это уже серьезная неприятность! Без дивизиона огневой поддержки, вооруженного бронетехникой и самоходной артиллерией, нам придется очень туго. Ведь частенько взводу технической разведки приходится действовать на самой линии фронта, временами и за ним. Потапов оглядывает наши похмуревшие физиономии и добавляет:

– Нам обещали помощь авиации и вертолеты.

Все дружно выдыхают. Вертолеты нынче редкость, их и так было немного, а сейчас стало еще меньше. На винтокрылом аппарате убраться с «очень горячего пятачка» можно намного быстрее, чем на машине или пёхом. Американцы используют вертолеты на фронте массировано, их у них тысячи. Главных врагов нашего специального взвода авиационной разведки также доставляют именно они.

– Товарищи бойцы, партия и командование надеется, что вы с честью выполните это чрезвычайно важное задание!

О, вот и наш политрук нарисовался! Капитан Клюжев, по прозвищу «Неуклюжев» на гражданке был каким-то заурядным районным секретарем, больше просиживал в кабинетах, имел изрядный лишний вес и совершенно лысую голову. Это, скорей всего, от неправильного питания, вечно жаловался на несуществующие болячки. В роте его не любили, не наш он человек.

– Мы в курсе, товарищ капитан, – Косолапов уже встал, не давая напутственной речи политрука слишком затянуться. Не ладили они друг с другом. Еще бы! Тот типичный бюрократ-карьерист, другой полностью вышел из толщи народной. Одна «шпала» против трех «кубиков», погоны здесь так и не ввели, поэтому мне поначалу было сложно разобраться во всей этой катавасии с петлицами и шевронами. Хотя учитывая, что половина действующей армии ходила в маскхалатах и разгрузочных системах, это решение оказалось правильным. После ихней Отечественной полевую форму вдобавок унифицировали, чтобы сократить потери среди комсостава.

– Мы надеемся…– не унимается Клюжев.

– Товарищ политрук, нам надо собираться, – ставит точку в споре парторг и направляется к выходу из штабной землянки. Капитан бросает в его сторону взгляд, полный ненависти, но замолкает. Не тот у него «политический вес». Меня же останавливает тихий голос взводного:

– Младший сержант Косарев, с вами тут хотят переговорить из особого отдела армии.

Чувствую бегущий по спине мерзкий холодок. Как будто на фронте и без этих «товарищей» не хватает неприятностей! Давненько меня они не беспокоили, с самого госпиталя.

Вот тоже выверт времени-пространства – в этом мире у меня оказался самый настоящий двойник. Во всяком случае, по документам нашелся полный однофамилец, даже наш примерный возраст совпадает. Правда, жил он в Костроме, работал в городском хозяйстве инженером. Ага, еще один трубопроводчик! Но учитывая, что я попал в год собственного рождения – тысяча девятьсот шестьдесят третий, большей странности быть уже не могло. Вселенная неплохо в этот раз надо мной подшутила. Или это происки Чернил и её страшных созданий? В том проклятом подвале мне, перед тем как я провалился в Ворота, привиделась некая мелькнувшая перед глазами черная тень. Не она ли и разучила меня с Машей, забросив в очередной слой копию?

Я тогда, когда с разбитой головой попал в цепкие руки лекарей Кисловодского госпиталя, то поначалу мало что, вообще, соображал. Как будто некий сумрак на сознание накатился, скорей всего последствие перемещения между мирами. Видимо, тогда и выболтал имя и время рождения. На год внимания не обратили, а вот все остальное в то числе месяц и день совпали полностью! Через две недели, для войны срок неплохой, из архива Костромского военкомата пришли документы и мне справили новый военный билет.

Никто не обратил внимания на фотографию двадцатилетней давности, вовсе на меня непохожую. В творившемся вокруг бедламе только радовались, что хоть как-то смогли идентифицировать мою личность и снять с себя лишние хлопоты. Насмотрелся я тогда по госпиталям на настоящие людские трагедии и страдания. Сколько там лежит горемык, которые себя не помнят или вовсе в сознание не приходят. Может, оно и к лучшему.

Кому нужен человеческий обрубок вместо здорового мужика? Или парень, по ночам бегающий по крыше? И как оказалось, в эту Отечественную я воевал, имел даже звание и награды, поэтому и «особые товарищи» меня сильно не мучили, поставили штамп и отправили в запасной полк. На шпиёна параметрами я точно не подходил. Как и они на распропагандированную либералами девяностых «кровавую гэбню». Люди как люди, делают свое дело, особо к служивым не цепляясь. Потом же все вокруг как все завертелось и закрутилось… И вот, опять!

– Товарищ Косарев, присаживайтесь!

Немолодой майор в полевой одежде бросил на меня быстрый взгляд и снова уткнулся в свои бумаги. Закуток землянки узла связи был обставлен также просто и обыденно. Наконец, особист поднял голову и без обиняков заявил: