Ирина Вишня - Под Фантомным дождём

Джейсон снова закрыл глаза, проникая в мир ощущений, но от детей не ощущалось ничего, только запах цитруса стал в разы слабее. Блондинка-Рози уходила по своим делам.

– Дей! – внезапно близкий голос тётушки Химе, до этого вещающей о родных, выбивает Джейсона в жизненную колею звуков, чувств и ощущений. – Снова глюки? Может опять к этому, головнику́ сходить?

– Это не глюки, тётушка Химе, это талант.

– Вай, страх какой! Тебе что, теракта не хватило?!

– То был не теракт! – Джейсон многозначительно задрал нос и показал пальцем в потолок. – А устранение особо опасной зоны! – и только после этого он откусил сдобную лепёшку с сочным мясом внутри.

– Вай, мне не ври! Ладно, не хочешь о прошлом давай о твоей работе, что ищешь?

Джейсон снова проигнорировал, но только тётушка Химе, набрала побольше воздуха, как он ответил:

– Честно? Понятия не имею. Но когда найду – пойму.

– Вай, чехарда! Пошёл бы к дяде Ахкшору, машины чинить, и то больше пользы было, а то всё пропадаешь по городам и весям, попробуй – найди. Нельзя же так!

Почему «нельзя» и что стоило разуметь под абстрактным «так», тётушка Химе не объясняла, да и зачем, если можно хорошо знать самую хорошую работу дяди Ахкшора, печь вкусную еду и радоваться жизни с вырастающим на глазах поколением? Пускай и некоторые из них те ещё сорвиголовы.

– Ну и как вам первый день преподавания? – Упырь приветливо улыбнулся Джейсону, когда тот появился в холе.

– Сносно, но лучше бы и без него. Ночное дежурство на вас?

– Как видите. – Упырь демонстративно оправил край оранжевой повязки. – Но вы ведь со мной решили поговорить о другом. – Дольше упырь говорил шёпотом настолько тихим, что лишь способный к тонкому чутью Джейсон был в состоянии его разобрать. – Ведь зачем ещё Охотнику появляться в государством забытой деревеньке.

Джейсон потянулся рукой за пистолетом, когда упырь его перехватил. Рука его уже была обращённой в кости и совсем не удерживала рукав куртки.

Он пройдёт по всей школе, проверяя все классы, спорт-зал, столовую, выйдет через главные двери, поздоровается с самой первой преподавательницей, спешащей подготовить свой кабинет к первому занятию. Он остановиться на первых ступеньках лестницы и будет наблюдать за тем, как поднимается красный шар из-за горизонта елей.

– Не трать серебро в пустую, это моя последняя ночь. И руководство твоё верно рассудило, отправив тебя сюда. Что-то в этой деревеньке не чисто.

– При нашем знакомстве вы уже говорили, что дети ведут себя весьма… экспрессивно. Это может быть связанно с проснувшимся Талантом?

– Нет здесь Талантов, парень. Только у нескольких зачатки проклюнулись, да ты это и сам видел, не слепой.

– Помимо детей.

– Нина Алексеевна. Держит лавку на улице Змееносца, тринадцать. – Упырь улыбнулся, от чего воздух вокруг становится тухлым, словно перед Джейсоном только что вскрыли старинную могилу. Джейсон закашлялся, так сильно, что ему пришлось отступить. – Прежде чем она попытается тебя убить, передай от меня привет.

Как передавать этот самый «привет», Джейсон не имел ни представления, ни возможности. Когда он обнаружил искомый дом, улицу уже освещали фонари, а магазины первого этажа оказались закрыты. Исключение составляли редкие аптеки и бары, из которых то и дело доносятся смешки, переплетённые с ругательствами и шумом телевизионной передачи. Неоновые вывески, купленные продавцами лишь для помпезного антуража, сменяют друг друга, не давая глазам отдохнуть.

Сама улица мешала Джейсону сосредоточится, он не находил места, где бы люди не толпились. Крики, смех, дыхание – зажимали сознание Джейсона, превращали окружающее его пространство в кисель вагона метрополитена.

– На дорогу смотри! – Прикрикнул Широкий бугай, ростом не меньше Джейсона.

Судя по всему, они столкнулись, и один едва не сшиб другого. Джейсон огляделся, ища других людей по близости, но увидел только красное лицо бугая. Устав ждать ответной реакции, бугай сплюнул, куда-то в область собственных кроссовок и гордо продолжил путь к бару.

Будет драка.

Джейсон ощутимо мотнул головой, стряхивая с плеч ответственность за парня, которым бугай пробьёт барную стойку.

Зайдя во двор, Джейсон огляделся: все приличные лавки были приспособлены в качестве ночлега, бегает собака, надеясь вытащить из мусорного бака очередной полиэтиленовый пакет.

Оттряхнув с деревянной пластины песок, Джейсон присаживается на качели и те, издав мучительный крик, начали напивать колыбельную.

Ни одно из помещений не подходило для обитания Таланта. Или того, о ком говорил сторож. Шины проезжают по горе́ песка, рядом с детской площадкой, разбивается стеклянная бутылка, мимо проходят люди, их шаги смешиваются в единый расстроенный инструмент с неумелым игроком, чей-то чайник на верхних этажах дома протяжно запищал, кот чешет себя лапой, надеясь достать лепесток мяты.

Джейсон сильнее вдохнул еле уловимый запах парафина и лавандового масла. Он сорвался с качелей вслед за нужной глухой тропинкой….

Он кого-то столкнул, ударился об лист металла, и, кажется, забыл, как дышать…. Джейсон вдохнул терпкий вечерний воздух и с выдохом смог открыть глаза. Его собственный нос привёл туда, куда вход без приглашения не виден.

Джейсон стоял напротив двери и дышал. Дышал громко и медленно, постепенно восстанавливая привычный ритм биения сердца, ноги, будучи в обуви горели, как после бегства по раскалённым углям. А из-за приоткрытой двери веяло парафином и лавандовым маслом, и кошачьей мятой.

Привычное движение пальцами и цепочка замка вывернулась из засова, оставшись висеть на стене, легонько позвякивая звеньями колец. Квартира-студия выглядела пустой и нежилой с отсутствием источников света и присутствием вала строительных инструментов.

– Даже в этой глуши ты меня нашёл, Охотник.

Он узнал её, едва увидев. Женщина из его прошлого, отпечатавшаяся в памяти ярким пятном.

– Нет. У меня есть вопрос. И ты на него ответишь.

Они замерли, не отрывая взглядов и ожидая, кто нападёт первым.

– И да, один упырь просил передать привет.

Её хорошенькое личико, за десятилетие совсем не изменившееся, за краткий миг исказилось острыми чертами, даже зрачки глаз заострились, стали звериными.

Огонёк свечи боязливо вздрагивает, когда женщина подрывается из ванны и с кинжалом набрасывается на Джейсона. Он делает шаг назад. С трудом, будто только что спала пелена виде́ния. Запах лаванды сменяется мятой. Затухает единственный свет в помещении – потухла свеча, а солнце ушло за горизонт.

Лезвие царапает скулу, Джейсон хватает костлявую руку, удар, лезвие со звоном выскальзывает из плотно сжатых пальцев. Шаг назад, ботинок становится на рукоять, женщина отталкивается от стены и придавливает Джейсона к полу.