Чингиз Алиев - «Кто ты?». Часть 3

Приехал, посмотрел, поручил и уехал – вот вся работа, которую выполнял наш главный специалист. Был ещё один зоотехник – специалист по овцеводству. Наш район являлся крупным овцеводческим районом. Поэтому был и такой специалист. Но я его так и не увидел. Правда, раз в неделю, по пятницам, ровно в десять часов он звонил, спрашивал, какие есть новости и живой ли пока Бахяддин Мамедов (так звали главного зоотехника) и прощался до следующей пятницы. Каждый раз он называл своим местонахождением самые труднодоступные деревни, жители которых не только телефона, даже радио не видели. Однажды, когда он, как обычно, сказал, где находится, я прервал его и поинтересовался, давно ли телефонизирована эта богом забытая деревушка. Он поперхнулся и, подождав несколько секунд, спросил:

– Ты помнишь меня?

– Что-то не припоминаю, – ответствовал я.

– А я тебя хорошо помню. Ты учился на два курса ниже нас и был отличником. Мы все гордились тобою, – сказал он и, как всегда, попрощался до следующей пятницы.

Так мы общались между собой, а если кому-то из руководства хотелось поругаться за какие-либо промахи, допущенные несколько лет тому назад, то вызывали меня. Причём никого не интересовало, что я работаю всего ничего и что за текущую чисто хозяйственную работу отвечают главный и отраслевой зоотехники.

С Гюлшадом я познакомился в первый же день своего прибытия на работу. Во дворе здания райисполкома находилась столовая для работников, там мы обедали. Она работала с раннего утра до позднего вечера, поэтому если случалось, что кто-то приходил пораньше или задерживался, то он проводил свободное время за вкусным чаем, приготовленным двумя девушками – работницами столовой.

Ещё не наступил обеденный перерыв, а там уже галдели. Ровно в двенадцать часов дня я пришёл в столовую обедать. Все места уже были заняты, люди теснились, сидели чуть ли не на коленках друг у друга. Я увидел в углу никем не занятый небольшой круглый стол со стулом и направился туда, но, заметив, что этот стол сервирован как-то по-особенному, остановился на полпути. Девушка, которая подавала обед и убирала со стола, увидела это и сказала, что стол свободен и я могу занять это место.

Не успел я налить стакан чая, спитый бас заорал на весь зал, обращаясь к официантке:

– Почему мне не дала сесть за тот стол, а какому-то молокососу сама предлагаешь?

Девушка, ничуть не смутившись, звонким голосом ответила:

– Что я с тебя, старого хрена, возьму, а этот молодой, и ублажить может.

– А я? Нет, что ли? Да ещё и костылём вдобавок! – Он поднял свой костыль.

– Костыль спрячь в одном месте. Может, успокоишься.

Разумеется, вся эта перебранка происходила под дружный хохот присутствующих. Это обстоятельство снимало напряжение: привычно, значит.

После минутного затишья костыль говорившего сиплым голосом мужчины был направлен в мою сторону.

– Это тебя, нового, приняли на работу?

– Да, – ответил я.

– А как тебя звать?

Я назвал имя и фамилию.

– Знаешь ли кого-нибудь из этих? – обвёл он всех костылём.

– Нет, не знаю, – ответил я.

– Так познакомься! Они все педики.

Поднялся смех, топот. Интересно, что больше и громче всех смеялись девушки. Я сам не прочь пошутить, когда это уместно. Поэтому, когда смех утих, я спросил:

– Значит, здесь только один вы целка?

Хохот возобновился с новой силой, послышались выкрики наподобие «ну что, Гюлшад, получил?». С минуту Гюлшад, а это был он, переваривал услышанное, а потом, обращаясь ко всем и показывая на меня костылём, сказал:

– Он не виноват. Это наш исполком такая организация, что ни одна порядочная сволочь сюда не устраивается. На вид-то наивный такой, а, поди, такой же зараза, как и все вы.

Так мы познакомились с Гюлшадом. Он был не местным, а из соседнего Физулинского района. Окончил в Баку народнохозяйственный институт и был направлен в наш район. Здесь женился, купил дом и уже более двадцати лет работал в аппарате райисполкома. Он был очень острым на язык человеком, похабничал налево-направо, не обращая внимания на пол, возраст и занимаемое положение своей жертвы. Но душой это был добрейший человек – второго такого трудно было найти. Люди понимали это, никто на его шутки не обижался, и даже по-своему его любили. К тому же он всесторонне знал свою специальность и считался самым сильным экономистом в районе. Это благодаря ему агрономы и зоотехники управления месяцами могли отсутствовать под предлогом посещения хозяйств, потому что все цифровые данные находились у Гюлшада, и если кому-нибудь были нужны сведения, будь это руководство района или республики, то звонили ему. Он готовил все отчётные и директивные материалы и отвечал за всех. Некоторые высокопоставленные господа из Центрального Комитета партии и Совета Министров республики полагали, что раз данные даёт он, то, следовательно, за недостатки ругать надо тоже его. Но таких Гюлшад посылал на длинные расстояния, и не раз его карьера из-за этого висела на волоске. Со временем к его манерам привыкли и оставили в покое.

Помимо текущей хозяйственной работы я ежедневно анализировал те отчётные данные, которые имелись у Гюлшада. Он был добрым человеком и помогал всем, кто к нему обращался. К сожалению, как он сам говорил, таких было мало, и к нему приходили, когда уже приспичило не учиться, а брать готовые данные. Анализы мои показывали, что хотя экономические проводки (расчёты) были безупречны, но сами цифры были потолочные. Когда я закончил анализ, я сказал Гюлшаду об этом и попросил показать подтверждающие документы. Он ответил, что если бы были подтверждающие документы, то каждый отвечал бы за свой участок и Гюлшад не был бы тем человеком, которым является сейчас.

– Значит данные расчётные? – спросил я.

– Конечно, – спокойно ответил он, – но они близки к действительности – не один год я занимаюсь этим.

– Гюлшад, здесь что, ревизий не бывает?

– У нас всё бывает, и все расходимся довольными.

После общего ознакомления я решил побывать для начала в нескольких хозяйствах и позвонил в колхоз имени Нариманова. Это было самое передовое хозяйство, и находилось оно рядом с районным центром. На звонок, как обычно, ответил бухгалтер (кого найдёшь в конторе днём?). Я попросил его передать зоотехнику колхоза, чтобы завтра с утра он приехал за мной.

Утром следующего дня приехал зоотехник в новом ГАЗ-51. На вид он мне понравился: подтянутый молодой человек, легко и аккуратно одет, и обут так же, как и я, в хромовые сапоги в гармошку. Вообще, было что-то общее между нами. Здороваясь за руку, он улыбнулся и сказал:

– Боюсь, что нас в колхозе перепутают.

Начали мы с конторы. Как я и ожидал, у зоотехника не было ни одного первичного документа, только бухгалтерские данные, на основании которых колхоз отчитывался перед Гюлшадом. Чтобы уточнить, с кем имею дело, я задал ему несколько вопросов о том, как должны вестись зоотехнический учёт и отчётность в хозяйствах. К моему удивлению он знал это не хуже меня.

Читать дальше