Роман Булгар - Девчонки, погоны. Книга IV. Сквозь тернии и боль

– Есть, сэр! – вытянулась Сашенька шутливо.

– Другое дело, подруга! А то они сразу и в слезы…

После вечерней поверки Кристина незаметно для всех других покинула расположение роты и поспешила к модулю Шпака.

Когда Плющ вернулся домой со службы, первым делом он увидел на столе в гостиной фотокамеру, которую, как ему казалось, пыталась от него спрятать его милая Сашенька. Ему не хотелось сразу думать про нее неприятное и дурное, но он поначалу склонялся к мысли, что Саша попросту хотела стянуть камеру, чтобы впоследствии можно было ее кому-то загнать.

Пренеприятное открытие, хорошего в нем ничего не было, и оно кидало большую ложку дегтя в семейную бочку меда.

– Прости ты меня, милая Сашенька! – воскликнул обрадованно Плющ. – За то, что дурно о тебе подумал, мое солнышко!

Под счастливо нашедшимся фотоаппаратом стыдливо затаилась коротенькая записочка, адресованная лично ему:

«Николай Иванович! Спасибо Вам за все Ваше понимание! В фотокамере я оставила для вас мой свадебный подарок! Лично и только для моего мужа! Приятного Вам просмотра! Ваша и всегда только ваша Сашенька».

Предчувствуя нечто необычное, мужчина нервно потер сильно вспотевшие руки. Он прошел в свой кабинет и подключил камеру к своему рабочему ноутбуку, вывел файлы на экран.

– Посмотрим, посмотрим, что за подарок приготовила мне моя милая Сашенька! – бормотал он себе под нос в сильном нетерпении. – Должно быть, это нечто необычное, как и она сама…

С каждым новым изображением на экране Плющ приходил во все большое возбуждение. Пока шло изумительное слайд-шоу, успел он получить сильнейший оргазм, его руки тряслись, горло пересохло, по спине стекал липкий пот, пульс зашкаливал.

– Боже, как она прекрасна! – воскликнул он. – Она даже намного прекраснее, чем я думал!

Последнее фото особо привлекло его внимание. Одной рукой проказница прикрывала у себя между ног, а другой на что-то ему она явно указывала. Майор увеличил изображение, и его снова пробил жаркий пот. Между неплотно сжатыми указательным и средним пальцами Саша открыто показывала ему свою никем не тронутую непорочность, словно открыто и громко говорила она ему, что он не ошибся и сделал правильный выбор, что она нисколько не обманула его ожиданий, что она хранит ему свою верность…

В понедельник Сашу назначили в суточный наряд и определили в заготовщицы. В ее самые прямые обязанности вменили сервировку ротных столов, уборку их и помывку посуды после приема пищи личным составом второй роты.

– Попробуй ты только мне, девонька, сорвать прием пищи! – погрозила ей пальчиком ротная командирша. – Не посмотрю, что ты у нас теперь замужняя дама, штанишки спущу тебе до коленок и выпорю! – нахмурилась Саркисян. – Даже не думай, что твой мужик спасет тебя от моего гнева! Выпорю! Так и знай…

– Все будет в полном ажуре, Марго Константиновна! – заверила Сашенька свою ротную. – В летнем лагере мне не раз приходилось помогать заготовщикам, невелика задачка…

Привыкшая к подобного рода работе, Саша справилась, накрыла столы на ужин, на тачке развезла бачки с кашей и чайники с горячим напитком, по цвету издали напоминающим чай. После того, как их рота ушла, Саша, не торопясь, собрала посуду и покатила громыхающую на неровностях цементного пола тачку на мойку.

– Какая же у нас классная посудомойка! – крутился возле Сашки смазливый караульный боец из состава выездного караула по охране автопарка и складов с оружием и боеприпасами.

– Да не про вашу честь! – огрызнулась Саша незлобиво. – Иди-ка ты, добрый молодец, подальше от меня! Огрею тебя половником, будешь знать! Иди-ка ты, леший, своим темным лесом…

Получив отпор, курсант не отступил. Уж больно девица ему понравилась. И под камуфляжной формой угадывалось ее стройное и гибкое тело. А когда заготовщица наклонялась к раковине, он успевал узреть холмики ее волнительно юных и острых грудок.

Но больше всего бойца пленила улыбка девчонки. Когда дива улыбалась, личико ее полностью преображалось, становилось столь прекрасным, что оно мгновенно завораживало, заставляло его самого, повидавшего много девиц, замирать в оцепенении.

А такого казуса с ним давненько уже не случалось. Котэ решил не отступать, а начать планомерную осаду девичьей крепости, взять ее если и не жарким приступом, то нудным измором.

– А дай, я тебя, краса, поцелую! Всего один разок! – оказался караульный боец в опасной близости от заготовщицы.

– Уйди, огрею половником! – предупредила его Саша. – Второй раз повторять я не буду, смажу тебе по твоей роже…

– Бей, но разреши поцеловать! – сверкнул отчаянными глазами, быстренько присел боец на колено, нагнул повинную голову перед нею. – Всего один только поцелуй!

Поняв, что наглец не отступает, Саша оглянулась по сторонам. Она никому и никогда не призналась бы в том, что ей до жути хотелось целоваться. С самого свадебного застолья она хотела впиться в губы жениха, но до конца выдержала марку, не позволила себе, не дала волю своим желаниям. Не хотела она показаться мужу распутной девкой, готовой на пятый день их знакомства кинуться на шею малознакомому мужику. Ее положение обязывало вести себя весьма скромно и исключительно целомудренно.

– Посуду всю перемой, тогда и разрешу! – не поняла Саша и сама, как из нее вырвались столь дерзкие слова.

В испуге прикрыла она ротик подрагивающей ладошкой. Возможно, подспудно ей казалось, что смазливый юноша тут же сбежит, когда услышит то, что она ему предложит. Не станет гордый выходец с Кавказских гор заниматься тем, чем их горделивые мужчины рук своих никогда и нигде не замарают.

– Слово ты, краса, мне свое крепкое даешь? – не повел и глазом курсант, вмиг ухватился за ее провокационное предложение. – И я все за тебя в два счета, краса, перемою!

– Даю! – выговорила Саша уже не столь уверенно в себе. – Только не верю я тебе… – добавила она едва слышно.

Откуда ей было знать, что во время продолжительной учебы в военном институте курсантам выпадало и не через такое пройти. Приходилось курсантам и не раз перемывать гору грязной посуды, когда выходила из строя посудомоечная техника, что случалось у них в институте все чаще и чаще.

– Не видела, чтобы пацаны мыли посуду! – прищурился левый глаз девчонки, посмотрел на бойца с неприкрытым вызовом.

Усмехнувшись, боец ловко ухватился за тачку, стал толкать ее в направлении посудомойки. Саша пошла за ним следом.

– Меня Котэ зовут, – представился юноша. – Котэ или же Константин Гиоргадзе…

– Ты это… Тамаре Гиоргадзе не родственником доводишься? – прищурила девушка один свой сильно пытливый глаз.

Давно уже Саша не верила в странные совпадения. В их стране Гиоргадзе – далеко не самая распространенная фамилия. А тут их сразу двое на одном полевом гектаре проросло.