Сергей Фокин - Библия смерти

Сэмюель. – Ты имеешь ввиду печать Со-о-л-о-ом-о-о-на? Как я сразу не до-о-огадался!

Стефан. – Да, и ее тоже.

Сэмюель. – О-она давала ему в-о-о-озмо-ожно-о-сть управлять душами, но-о эт-о-о т-о-о-чно-о не ее о-о-ни сто-о-ор-о-о-ожат.

Стефан. – Сколько таких знаков ты уже видел?

Сэмюель (на секунду задумавшись). – Тринадцать.

Стефан. – А ты не думал, что это и могут быть местоположения ключей?

Сэмюель. – А ты прав. То-о-огда все сх-о-одится к л-о-о-гичн-о-о-ому о-объяснению. В о-осно-овн-о-о-ом я видел рядо-ом с печатью группы о-обо-о-ор-о-отней, вампиро-ов, демо-оно-о-ов и левиафано-ов (те еще выро-о-одки). О-одно-ого-о мне даже удал-о-о-ось о-обезглавить, правда о-он чуть было-о-о не о-отгрыз мне руку (показывая свои увечья) .

Стефан. – Ужас! Как давно это было?

Сэмюель. – По-олт-о-о-ора месяца назад.

Стефан (подумав о себе на его месте). – Не слабо тебе пришлось.

Сэмюель. – Я начал рисо-овать карту, к-о-о-гда по-о-онял, что-о петляю по-о о-о-одно-ому и то-ому же месту и по-о-омечал все из-о-ображения шестик-о-онечно-о-й звезды.

Стефан. – Нас мало! Если меня ты все-таки нашел…

Сэмюель (не дав ему закончить говорить). – Это-о случайная встреча. Я выслеживал о-огненную птицу, ко-о-огда наткнулся на тв-о-ой шум.

Стефан. – Ты знаешь, твое поведение меня уже слегка пугает, а речь и подавно.

Сэмюель (скрипя зубами). – По-оживи здесь с мо-о-е. Для меня эти три месяца про-ошли сло-о-овн-о-о вечно-ость. Ты не знаешь счета времени, о-оно-о сло-о-вно-о-о о-останавливается. Я не мо-огу спать уже где-то-о пять недель. Руки др-о-ожат о-от каждо-о-ого-о малейшего-о шо-о-ор-ооха. Мысли начинают звереть, и я кр-о-омсаю все на сво-оем пути без разбо-о-ора. По-ото-о-ому что-о мне страшно-о!

Стефан. – Я понимаю тебя, больше, чем кто-либо. Поверь мне.

Сэмюель (шепотом крича). – Да ничего-о ты не по-о-онимаешь! Мне на днях пришло-о-ось убить ребенка – дево-очку. Ей на вид было-о не бо-о-ольше шести. О-она пыталась меня с-о-ожрать. Во-оот и где здесь справедливо-ость!

Стефан (уставив на него свой пристальный взгляд). – Ты и сам прекрасно понимаешь, за что мы все здесь очутились!? Не так ли!?

Сэмюель (не желая рассказывать ничего лишнего). – Даже если и так, разве именн-о-о это-о до-о-лжн-о было-о с нами про-о-оиз-о-о-ойти по-осле смерти?

Стефан. – А ты хорошо помнишь последние годы своей жизни?

Эти слова, как гипноз подействовали на Дикенсона и его взгляд замер, провалившись во тьму своих воспоминаний.

Из воспоминания «Страшного суда» над Сэмюелем Дикенсоном.

Глаза совсем не хотелось открывать. От невыносимого запаха гнили страх стал приходить с большей силой. Каждое движение было скованным, раздражаясь свежими приливами боли. Пересилив полосу глубочайшего испуга, Сэмюель (в дальнейшем Сэм) , с осторожностью приоткрыл глаза. Помещение, в котором его держали непонятные на то время нечисти, напоминало ему старый заброшенный дом, вблизи от дедушкиной фермы. Рассматривая каждую деталь интерьера, Дикенсон смог разложить по полочкам букет дивных ароматов: сперва открылась гниль, которая разрослась практически в каждом уголке комнаты; она была слегка прислащена нотками свежего мха вперемешку с затхлостью (из-за заколоченных повсюду окон) . Вся постройка была из бревен, давно утративших свой былой вид. Со стен то и дело обваливалась труха ссохшегося дерева, поедаемое термитами. Учуяв под ногами слегка заметную вибрацию, Сэм, до конца не переваривший увиденное, резко наклонил голову вниз и заорал безмолвным голосом. Как выяснилось у него отсутствовал язык, боль от удаления которого тут же показала сознанию, насколько грубо он был удален.

Если на секунду все остановить и заглянуть в глубинку его полости рта, мы сможем увидеть тонкие мясные волокна с кусочками запекшейся крови, и белый налет благодаря хроническому гастриту желудка (на который Сэм забил еще в старших классах, начав злоупотреблять алкоголем). Устроенные самому себе поединки, не всегда заканчивались его нокаутами. И тогда, взяв его тело под контроль желаний самого организма, старательно борющегося с проникшей заразой, глупый парень блевал за углами ночных клубов, в которых любил тратить свое никчёмное время.

Теперь вернемся обратно…

Ноги до самых щиколоток, кишели жирными опарышами, поедающих останки чьей-то плоти. Чуть выше, где-то посередине, между коленом и пяткой, ноги были плотно привязаны колючей проволокой к деревянному стулу, на котором восседал испуганный студент. Слезы лились ручьем. Руки так же были прикреплены к подлокотникам. Из порезов густыми всплесками сочились остатки почерневшей крови. Судя по мокрой, пропитанной липкой жидкостью, одежде, ее там осталось уже совсем немного.

Подняв свой взгляд на уровень глаз, Дикенсон разглядел судебный стол и рядом, сидевших в молчание присяжных (он смог насчитать сорок два) . Теперь ему было ясно, где он, лишь непонятно зачем? И как? Но не это так сильно приковало взгляд Сэма. На стене, словно специально для него, висело зеркало, а вот отражение в нем, было не совсем привычным. Если откинуть в сторону его разорванные губы (результат сопротивления во время удаления языка) , и смыть всю лишнюю грязь, останется одна приметная деталь – рога!

Ответственный секретарь. – Встать! Суд идет! Прошу всех присутствующих садиться. Подсудимому Сэмюелю Дикенсону следует выдать блокнот и перо с чернилами, для возможной попытки отстоять свои права. Обвинители и защитники в этом деле участвовать не будут из-за своей недосягаемости.

Свет люминесцентных ламп усилился и Сэм, отводя глаза в сторону потрескивания электроэнергии, увидел множество трупов, сшитых между собою толстыми нитями. «Потолочной фреске» стоит отдать должное. Это жуткое творение создавалось веками. Трупы имели сильное расхождение в возрасте: с одних сочился еще свежий гной, другие давно утратили всю разложившуюся плоть, оставив лишь кости, покрытые паутиной. Каждое тело было прибито на три громадные скобы: одна на шее, вторая проходила через грудную клетку, третья приковала ноги, проткнув лучевые косточки.

Ответственный секретарь. – Всех присутствующих присяжных так же прошу записывать ход судебного разбирательства в виде конспекта по предложенному протоколу «Подземелья». В конце заседания записи следует сдать для принятия объективного решения по нашему делу. Итак, начнем судебное заседание. Слово имеет судья «Страшного суда» – Грешник.